Императорские изгнанники

Катон, профессиональный солдат, не мог не смотреть на него с легким пренебрежением.
– Теперь, когда ты служишь в армии, ты мог бы попытаться выглядеть более по-военному.

–  Я мог бы, но не буду.

–  Это может что-то значить для людей, которыми ты командуешь.

– Как ты думаешь, мои разведчики выглядят иначе? Первым делом я приказал им оставить ненужный инвентарь в казармах и раздобыть одежду, которая гармонирует с ландшафтом. Ты найдешь их внешность не более военной, чем моя.

Катон постарался не вздрогнуть от такой картины.

– Мы не ведем разведку впереди марширующей армии, префект. Наша задача – быть максимально ненавязчивыми, чтобы выследить вражеские логовища. Моя задача – предоставить тебе информацию, как я считаю нужным, и чтобы ты мог ею воспользоваться.

– Что ж, благодарю, что объяснил мне мою работу, - едко ответил Катон.

– Так какая у тебя информация? Присаживайся.

Аполлоний коротко улыбнулся колючему вопросу, выразив скорее признательность, чем веселье.
– Не возражаешь, если я постою? Моя задница все еще страдает от того, что слишком долго сидела в седле.

–  Как хочешь. Итак?

Аполлоний полез в сумку и вытащил свиток пергамента, который он развернул на столе Катона. Вместо обычных карт маршрутов, используемых армией, с указанием расстояний между местами, а не попытки воспроизвести особенности ландшафта, Аполлоний как раз подробно обозначил местность, изобразив выступающие холмы, реки с точками пересечения, дороги, тропы, населенные пункты и др. Обозначения. Однако большая часть места на пергаменте была пуста. Тем не менее, признал Катон, было впечатляюще, сколько информации агент собрал за считанные дни.

Коснувшись простого символа каструма в Августисе, агент провел пальцем по пергаменту до того места, где был отмечен гребень, на некотором расстоянии к востоку.
– Это позиция, которую я выбрал для нашего лагеря. Там расположена одна из старых башен. Судя по состоянию, она давно заброшена, но можно было подняться по лестнице внутри и добраться до вершины. Я велел парням следить оттуда. Это прекрасный наблюдательный пункт; ты можешь видеть на несколько километров во всех направлениях. Оттуда даже можно было увидеть этот форт. Я бы порекомендовал Плацину и его людям посетить башню и поставить частокол. Он удобен как для сигналов, так и для наблюдения. Я оставил там двоих своих людей следить за местностью. Я заберу остальных туда утром, а затем мы продвинемся глубже на территорию врага.

–  Хорошо, я скажу Плацину укрепить башню, когда я завтра его догоню.

Аполлоний приподнял бровь.
– Завтра?

–  Я беру часть конного контингента с припасами для аванпостов.

–  Я понимаю. Тебе обязательно нужно бегать самому на побегушках?

– Я cделаю то, что посчитаю нужным. Кроме того, я хочу осмотреть работы и ознакомиться с ландшафтом. Ты заметил противника?

– Очень мало в дневное время. Несколько отрядов всадников, не более десяти человек в каждом. Несколько пеших отрядов на более тяжелых участках земли. Не было никаких признаков дыма, чтобы выдать их лагеря. Ночью можно было разглядеть некоторые пожары, но они потухли задолго до рассвета, поэтому мы не смогли определить источник с какой-либо точностью. Они действуют достаточно умно. Они скрывают свою численность и не разглашают свою позицию, когда останавливаются на ночлег. Неудивительно, что им удавалось так долго ускользать от Рима.

Катон почесал челюсть, обдумывая то, что сказал агент.
– Нам нужно взять кого-то из них в плен. Если тебе и твоим людям удастся его захватить, дознаватель когорты сможет убедить его рассказать нам, где мы можем найти их логова.

– Я думаю, мы сможем взять одного, если у нас будет несколько дней, чтобы разыскать одну из их групп.

– Времени мало, - ответил Катон и рассказал то, что Массимилиан описал ему о ситуации вокруг Каралиса.
– Приведи мне пленника как можно скорее.

– Я сделаю все, что в моих силах. А когда я это сделаю, позволь мне провести допрос. У меня есть несколько приемов, которые я усвоил за эти годы. Я полагаю, что у меня будет больше шансов заставить заключенного выхаркнуть нужные нам разведданные, чем у какого-нибудь дилетанта из вспомогательной когорты.

– Я не уверен, что я мог бы об этом поспорить.

– Я обязательно попрошу лучших из своих ребят помочь мне с допросом. Они будут просто счастливы, чтобы получить новым навыки.

Не в первый раз Катон задумывался о прошлой жизни Аполлония, которую он не хотел раскрывать во всех важных или достоверных подробностях. Он почувствовал, как холодная дрожь пробежала по его спине при мысли об ужасах, которые агент приготовил для несчастного заключенного, когда придет время. Это была тревожная перспектива. Он видел, что агент внимательно наблюдает за ним, как если бы он читал его мысли. Он прочистил горло и похлопал по пергаментной карте.

– До сих пор ты неплохо справлялся. Поймай мне этого пленника и заставь его раскрыть местонахождение врага, чтобы мы могли закончить эту кампанию до того, как эпидемия настигнет нас. О, и еще кое-что мне пришло в голову. Если противник узнает, что мы захватили одного из их людей живым, они могут покинуть свои логова, прежде чем мы сможем действовать на основе любой информации, полученной нами от пленника.

– Это правда, - признал Аполлоний.
– Если это произойдет, нам придется взять другого заключенного и повторить процесс. Даже если мы не узнаем, где они, мы будем сокращать количество доступных вариантов. Всегда есть светлая сторона, префект, - заключил он с сухим смешком.

– Если мы проживем достаточно долго, чтобы увидеть это. Ты можешь воспользоваться возможностью посетить терму и найти чистую одежду, прежде чем вернуться к работе.

– Ничего подобного. Есть шанс, что я наткнусь на местных жителей, пока осматриваю окрестности. Я не хочу выглядеть, как какой-то только что свежеотдраенный римский солдат, пытающийся сойти за островитянина. Чем больше на мне грязи и чем больше я воняю, тем меньше у меня шансов вызвать подозрения. Маскировки бывают разных форм, некоторые из них менее чистоплотны, чем другие. Я вернусь с докладом еще раз, как только у меня появятся новости, а еще лучше – пленный.

Он сложил карту и сунул ее в сумку, прежде чем кивнуть на прощание и оставить Катона одного в таблинии. Свет начал тускнеть, и Катон позвал одного из писцов, чтобы тот принес ему лампу. Сидя в тусклом свете, он размышлял о последствиях краткого отчета Аполлония. Если противник был таким неуловимым, как сказал агент, то будет трудно заставить его занять позицию, где они должны будут принять правильное сражение. «Хорошо, - решил он, - если вражеские банды трудно поймать, он обратит свое внимание на их слабое место: поселения их сторонников. Если их удастся уничтожить, а их жителей изгнать из района кампании, разбойники вскоре начнут голодать. Это, в свою очередь, вынудило бы их покинуть лес и выйти на открытое пространство, где их было бы легче заметить и они бы не ускользнули от погони». Вопрос был в том, что Катон будет делать с жителями племен, которых он изгнал из их поселений. Их нужно будет держать под охраной и кормить. Форт в Тарросе будет временной тюрьмой. Ему нужно будет назначить людей, чтобы охранять их и снабжать пищей и водой.

«Там находятся германцы, охраняющие Клавдию», - подумал он. Не все из них понадобятся, чтобы гарантировать, что их подопечная не скроется. Они отлично справились бы с задачей запугать заключенных в достаточной степени, чтобы предотвратить любые мысли о восстании или побеге.

Мысли о германцах привели к минутной задумчивости о перспективе возобновления его знакомства с Клавдией после завершения кампании. Это вызвало новую трудность. Возможно, ее отправили в изгнание на всю оставшуюся жизнь, если Нерон не уступит. Даже если бы она решила вернуться в Рим, она стала врагом матери императора, и, без сомнения, любая будущая любовница или жена Нерона увидела бы в ней потенциальную соперницу. Для Клавдии нынешний Рим был бы даже более опасным местом, чем когда она оставила его. В таком случае для нее будет безопаснее оставаться в изгнании на острове. Если, как надеялся Катон, их дружба перерастет в нечто большее, он столкнется с выбором: провести свою жизнь на Сардинии с Клавдией или бросить ее, чтобы продолжить карьеру в армии где-нибудь в другом месте Империи. Взвешивая варианты, он обнаружил, что тоскует по перспективе обладания умной и честной женой, с которой он смог бы разделить свою жизнь, как Макрон решил поступить с Петронеллой. Да, подумал он, Клавдия была именно такой женщиной. Он с нетерпением ждал возможности вернуться на ее прекрасную виллу на холме над Тарросом и посидеть с ней в том саду, над которым она работала, чтобы вернуть его былую славу. Он представил ее в своем воображении. В это время она, вероятно, будет на балконе, наблюдая за закатом над морем. Он улыбнулся. Было приятно думать, что она наслаждается своим мирным окружением, вдали от каких-либо проблем и опасностей, с которыми сталкивался он сам.