Императорский отбор, или Его строптивое счастье

«А значит, что-то здесь не так», мысленно усмехнулся он.

Даррен ни в коем случае не считал себя эталоном нравственности. Он, хоть и с искренним разочарованием, допускал мысль о том, что влюбился в другую женщину. Но связь с истинной от этого не исчезает, потому-то мерзавцы всех мастей и стараются удержать при себе женщину. Именно мужчина видит печать Истинной и именно мужчина ощущает наиболее сильную тягу к своей паре.

Он посмотрел, как распрощались брат и сестра и, дождавшись, пока юный Римман скроется за поворотом, вышел из темноты и спросил, испуганно вскинувшуюся Хестер:

– Как насчет бодрящего зелья последней модификации?

– Вихрь? – ахнула леди Аргеланд,- ни за что не откажусь!

– Дай же мне руку,- Даррен протянул ладонь и едва ли не заурчал, когда его кожи коснулись тонкие пальчики,- Конфетка, в портал! А мы следом…

8.18

Вдохнув тонкий цветочный аромат, что исходил от Хестер, дракон притянул ее ближе, прижал к себе и утянул в сияющий портал. Ощущение стройного девичьего тела так поразило Даррена, что он отвлекся и лишь в последний момент смог выправить энергетический контур.

Убрав ладонь с талии Хестер, Император развеял остаточную энергию портала и задумчиво посмотрел на девушку. Что с ним такое приключилось, что он, от чистого восторга, едва не упустил власть над магическим переходом? Все ж таки он не юнец и в его жизни было достаточно, мгм, привлекательных леди.

«Но ни одна из них не была ею», пронеслась в голове непрошенная мысль.

– Конфетка!

Волка, не стремясь изучать кабинет, запрыгнула на диван и, потоптавшись по нему, улеглась.

– Пусть,- рассмеялся Император. – Добро пожаловать в мою тайную комнату.

Хестер рассмеялась и Даррен поддержал ее смех. А сам отстраненно подумал, что неспроста ему захотелось привести ее сюда. В этой части старого дворца никого не было уже больше пятидесяти лет. Когда ему удалось открыть эту комнату, запечатанную прадедом, он не сказал об этом даже Левайру, который знал об иных «тайных» и «личных» кабинетах. В которых Император никогда не мог укрыться от своих слишком настырных подданных. Если не Первый Советник, то Грегуар всегда находил своего сюзерена.

Понимая, что света из окна недстаточно, Даррен взмахом руки зажег магические светильники. И залюбовался тем, как крадется по кабинету. Как бережно, едва дыша, касается кончиками пальцем бесценных фолиантов, как улыбается завидев рукописные рецепты.

И Даррен, кивнув, рассказал ей про магические книги, перешедшие от прадеда-артефактора:

– Он писал их сам, от руки.

Про шкафы, которые вырастила его прабабушка. Не для него, а для прадеда-артефактора:

– Виллер Третий был большим привередой, его бесценные артефакты не могли стоять на простых стеллажах. Но на самом деле, и это страшная тайна, он просто хотел получить хоть что-то выращенное прабабушкой. Она не очень-то хотела за него замуж и долго обижалась. Эта история только чудом стала романтичной.

Стоя рядом с Хестер, он рассказывал ей историю своей семьи и любовался тем, как горят ее глаза. Ей действительно было интересно! Она ловила каждое его слово и посмеивалась от проказ прабабушки Ксарины.

– Прошу,- Даррен указал на два парных кресла, что стояли подле небольшого камина,- на самом деле, это их тайная комната. И никто, кроме меня, не смог найти в нее ход.

– Потому что ни у кого, кроме вас, не было дара артефактора?

– Не то чтобы именно дара, в его классическом понимании,- уклончиво отозвался Даррен.

И Хестер согласно кивнула:

– Это скорее склад ума, вы правы, мой Император.

– Этим меня и привлекла в свое время артефакторика – нет никаких преград для ее постижения,- задумчиво проговорил Даррен. – Не каждый станет великим, но собрать свой артефакт может абсолютно любой маг.

Хестер грустно улыбнулась и подумала, что именно поэтому она не стала искать своего истинного через его часы. А потом и вовсе продала свое счастье.

«Возможно, я и не заслуживаю второго шанса. Все говорят, что истинный партнер становится дороже всего на свете, а я выбрала отца и брата», подумала Хестер.

А еще вполне вероятно, что именно из-за семейственности и клановости Аргеланды так редко и трудно встречали своих истинных партнеров. Ни разу не родилось в роду такого мага, которому б его партнер мир застил.

«Или мы талантливо шифруемся», хмыкнула про себя Хестер.

После чего с благодарностью приняла флакон с энерготоником.

– Чул-чул? – спросил вдруг Даррен и леди Аргеланд замерла, не понимая, что случилось с драконом.

А тот, рассмеявшись, переспросил:

– Сыграем в чул-чул?

– Чул… А. В нашем графстве всегда говорили али-ари,- рассмеялась леди Аргеланд и добавила,- с удовольствием сыграю.

Она помогла Даррену расставить на клетчатой доске фигуры и, ничуть не смущаясь, согласилась играть за белых.

– Вам не стоит ждать от меня выдающейся игры,- честно сказала Хестер,- в прошлом игра казалась мне скучной.

– А сейчас?

– А сейчас у нас нет ни доски, ни фигур,- Хестер пожала плечами,- в них ведь вложена магия, а это дорого.

– Я создал этот набор сам,- Император улыбнулся,- хочешь создать свой?

8.19

Леди Аргеланд медленно провела пальцем по пластинам клеток, отметила тонкую филигрань, за которой скрывались колдовские знаки и неуверенно произнесла:

– Боюсь, что это не в моей природе. Моя сила разрушает, она не предназначена для созидания.

– Разрушает?
– заинтересовался Даррен.

И Хестер, мягко улыбнувшись, спросила:

– Если у тебя есть что-то лишнее, то я могу показать.

Из «лишнего» нашелся лишь обрывок какого-то наброска. Хестер несколько секунд смотрела на него, не понимая, что же ей напоминают эти заполненные символами круги.

Отбросив в сторону лишние мысли, она выпустила каплю своей разрушительной магии и листок просто истаял. Он не превратился в пепел или прах, он просто растворился. Просто перестал существовать.

– Как интересно. У тебя совершенно потрясающая сила,- он покачал головой,- в наших архивах есть упоминания о дарах, что передаются лишь дочерям рода Аргеланд. И вот понять бы, почему этот дар был закреплен именно в женской части семьи?

Хестер аккуратно пожала плечами и ровно проговорила: