Империя. Цинхай

Джексон с Сандо появились первыми, и если восьмой сын навёл на себя лоск, надев дорогую черную рубашку, светлые новые джинсы и начищенные оксфорды, то наёмник ничем не изменил своего стиля, разве что накинув на майку лёгкий кожаный пиджак, чтобы скрыть свои шрамированные от и до руки.

– Ну и компанию ты нам подобрала! – кивая на Сандо, подошёл к сестре Джексон. – Ты что, боишься попасть в Синине под нападение вражеской армии? Зачем тебе с собой первый воин Утёса богов? – Эмбер покосилась на названного, улыбнувшись.

– Затем, что, мне кажется, ему нужно отдыхать и развлекаться, как и всем людям.

– Наёмнику? Развлекаться? – Джексон повернулся к мужчине. Он почти впервые, идя сюда, перекинулся с ним парой фраз, и узнал, что разница в возрасте у них была даже больше, чем он думал прежде. Больше десяти лет! Шутка ли. Возраст, умения и тяжелый характер всегда производили на Джексона подавляющее впечатление, и он несколько терялся в таком обществе. – Ты любишь развлекаться? – всё-таки спросил он у Сандо.

– Люблю, но у каждого развлечением является что-то своё, - уточнил он, и услышал звонкий цокот каблуков по дорожке, на который повернулся.

Под фонарями, зажженными во дворе, шагала Николь, придерживая в руке клатч. На высоченной шпильке розовых босоножек, перехваченных ремешком на лодыжке, в топике из пайеток, переливающихся от падающего света, и настолько короткой черной кожаной юбке, что Сандо пришлось прищуриться и приглядеться, убеждаясь, что это не шорты. Пока она приближалась, в нём закипал необоснованный гнев. То есть, он сам для себя не мог его обосновать, почему заводится? Но он буквально возненавидел Николь за то, в каком виде она собиралась ехать туда, где не будет его. Ходящая в брюках и редко оголяющая ноги в доме, она разве что не в нижнем белье намылилась в Синин, в ночной клуб?! Когда на лице можно было разобрать яркий макияж, девушка сама остановилась, не приближаясь дальше, потому что увидела Сандо.

– Что он здесь делает? – удивившись и разозлившись, сразу же спросила она.

– Я его позвала с нами, а что? – с вызовом скрестила руки на груди Эмбер.

– Тогда я не поеду, - развернулась Николь, и Сандо чуть не сорвался с места, чтобы остановить её. Без неё он не поедет тоже, но это нельзя продемонстрировать, выдавая их отношения! Благо, что вмешался Джексон, который всё-таки подбежал к сестре, схватив за локоть.

– Ники, ну пожалуйста! Мы же договорились! Будет весело, чего ты? – Взбаламученная и поспешно едва не ушедшая, Николь попыталась остыть и здраво помыслить, что если она не поедет с ними, то Сандо всю ночь проведёт с Эмбер! О боже! Неужели… он… уйдя… от неё утром… решил переключиться на Эмбер? Николь ощутила приближающуюся истерику, потому что в груди сжимали до боли спазмы. Он готов был променять её по щелчку пальцев! Он не спит с ней, потому что на самом деле хочет Эмбер! Вот она, эта невидимая соперница, вот о ком думает Сандо, когда замолкает! Вот, кто отнимает его у неё! Какими-то неимоверными усилиями не выплеснув это всё из себя наружу, Николь позволила Джексону посадить себя в салон. Правда, Сандо не дал тому рассадить их так, чтобы самому ему пришлось ехать впереди с Эмбер. Наёмник уселся сзади, показывая, что девочки поедут впереди, а мальчики позади них. Онемевшая, вцепившаяся в клатч младшая дочь Дзи-си уселась рядом с водителем, вернее, водительницей, отвернувшись к окну. Напряжение источало электрические разряды. Мужчина посмотрел на обнажённое плечо девушки, чьё лицо отвернулось в другую сторону, и он не мог видеть его. Но ему хотелось тронуть это плечо и сказать, чтобы она не сердилась, и он никогда бы не оказался здесь, не узнай, что она собралась без него покорять ночной город.

Эмбер включила музыку в духе релакса и, переговариваясь с братом, пыталась нейтрализовать враждебные настроения, витающие в воздухе. Таким образом они направились, наконец, туда, куда и намеревались. Ворота с частной территории дворца Энди Лау раскрылись, выпуская квартет на горную дорогу. Сандо вспомнил о недавнем случае с Хангёном, насколько тут спокойно можно кататься? Он чувствовал себя ответственным за Николь, хотя наняли его приглядывать за Дами. Но у Дами есть Джин, муж и тень Джиёна, которая иногда страшней реально присутствующих, а кто есть у этой щуплой девочки сейчас? Только старший брат неизвестно где, и отец, которому, судя по всему, плевать на любого из своих отпрысков. Или это обманчивое впечатление?

Синин будто зажат горами в кольцо. Хотя это не совсем верно, потому что город скорее сплющен с двух сторон, поэтому создаётся впечатление, что его втиснули в прессовальный агрегат Земли. Вытянутый вдоль реки Хуаншуй, текущей между горными хребтами, чтобы впасть в Хуанхэ в соседней провинции Ганьсу, Синин распластался в долине ковчегом цивилизации из высоток, мостов и дорог. Но даже небоскрёбы не выглядят внушительно по сравнению с окружающими природными вершинами, поглядывающими покровительственно с севера и юга. Обрамляющие хребты так и называют – Бэйшань, северные горы, и Наньшань – горы южные. На них расположились храмы, старинные домишки, достопримечательности и вся древность, парки и зелёные посадки. В Китае вообще повсюду можно встретить какие-либо Бэйшань и Наньшань, что иногда не вписывается в логическую картину в целом. Например то, что называется возле Синина Северными горами, находится на сотню километров южнее огромных складок главных Наньшань – отделяющих Цинхай от Ганьсу, тех самых, которые пытаются удерживать пески Монголии, и после них, ещё севернее, есть другие Бэйшань – снова Северные горы. Поэтому запутаться в географии этого восточного государства ничего не стоит. Теория относительности работает безотказно и проявляется буквально, потому что исходя из конкретной точки, люди и именуют что-либо северным, южным, левым или правым, нижним или верхним, и так почти в каждом месте, куда приедешь. И в общекитайских масштабах подобное ориентирование весьма сбивает. Но Сандо был опытным наёмником, и он знал почти все тонкости этих районов. Он знал все китайские диалекты, и спокойно понимал любого жителя любой провинции, куда бы ни приехал. Он и до этого бывал в Синине, лет шесть или семь назад, сумевший проникнуть сюда без ведома Энди и убравший его бизнес-партнёра по заказу соперников из Юньнани. Об этом никто не узнал и не узнает, в этом и смысл мастерства наёмника, и таких дел на его счету было немерено. Светящийся огнями ночной Синин в прогалине, словно горящая лава в трещинах вокруг вулкана, был знаком ему, пусть не как свои пять пальцев, но достаточно. Сандо знал небезопасный район на Южных горах, знал все четыре главных района города: Чэнбэй, Чэнси, Чэнчжун и Чэндун, знал, где тут продают травку, где ножи и пистолеты, где они припрятаны про запас своими. И только что он понял, что знает, откуда есть восхитительный вид на Синин. Знает ли о той обзорной площадке Николь? Была ли там когда-нибудь? Понравится ли ей там больше, чем в ночном клубе, куда они ехали?

Сандо попытался отвлечься от полезшей в голову романтической глупости. Что с ним происходит? Зачем он в этой машине? Далась ему эта блондинка! Почему он играет в эти игры? «Вспомни, ты же грозный наёмник, у которого не так уж далеко тут начальство» - усмехнулся Сандо про себя. Тибет, где ему пришлось провести много времени, чтобы получить необходимый статус вольного брата и его умения, по сравнению с Кореей не далеко отсюда, и чтобы добираться на Утёс богов невольно приходится регулярно проезжаться через Сычуань или Цинхай. Можно было бы и через Синьцзян, но Дзи-си не очень-то ждёт в гости вольных братьев, относясь к ним крайне подозрительно после того, как к ним перестал принадлежать Николас, а в обход Дзи-си в Синьцзяне не пролетит и муха, как не сделает она этого в Шэньси без Джоуми и его терракотовых ребят.

Утёс богов делает из наёмников безбожников, людей без души, жалости, принципов и сожалений, их воины не подвержены религиозным и политическим веяниям, в закаляющих дух и тело тренировках трудно сохранить какую-то человечность и привязанность, поэтому именно Сандо из всех золотых отправился в Тибет попытаться проникнуть в братство, что ему и удалось, в конце концов. Сломанного не сломаешь, и он удачно этим воспользовался. Ему было абсолютно всё равно на то, что ему приказывали выполнять – он выполнял. Чего только не пришлось насмотреться и наслушаться, и натерпеться – он всё прошёл. Он стал первым, лучшим… Потому что Николаса убрали из братства. Как они узнали о том, что он сын Дзи-си? Сандо пытался проникнуть в тайну этой истории, чтобы перестраховаться и предотвратить собственное разоблачение, что он золотой, но подробностей о случившемся выведать не удалось. Говорят ведь, что оступившихся наёмников не отпускают на свободу, а сбрасывают с того самого Утёса богов – почему же Николас жив? Сбежал? Если бы братство хотело от него избавиться, его бы заказали следующему лучшему, стало быть, ему – Сандо, но он такого заказа не получил. Простили Николаса, или тот был настолько хорош, что его боялись даже мастера Утёса богов? Или они понимали, что к нему не подобраться?

Так называемые наставники на Утёсе богов – пугающие люди, если их ещё можно назвать людьми. Кто-то из них ещё более-менее просто мудр и гениален в воинском искусстве, другие – чудовищно жестокие и беспощадные убийцы, или коварные шаманы. Традиционно, на Утёсе есть не только мастера боя, но и учителя так называемой наёмнической хитрости, и вот они – самое паршивое, с чем приходится сталкиваться обучающимся. Они не брезгуют демонстрировать на самих мальчишках уловки и приёмы, трюки обмана, приучают к недоверию всем и вся, стравливают друг с другом, и следует угадать, какому ученику велено тебя прикончить, при этом ты сам должен прикончить другого, того, с которым, возможно, ты лет пять спал на соседней койке в келье братства. Шаманы учат распознавать яды и выдают секреты, как не быть ими отравленными, и в процессе таких занятий тоже потравилось немало новичков. Внезапное нападение, убийство удавкой, смоченной в яде иглой, нажатием на точку, перекрывающую кровоток в мозг – всему этому нужно научиться там, в братстве, и отрепетировать не на врагах или злодеях, а любом людском материале, который можно найти под рукой, иначе живым оттуда не выйти, раз уж зашёл.

Но больше всего все боятся, даже когда становятся почти безупречными, главного шамана – чойчжона. Чойчжоны – это не столько шаманы, сколько ламы-прорицатели, они получают образование и приобщаются к секретным навыкам в одном из главных дацанов* Лхасы – Брайбуне, славящимся тем, что выпускает удивительно точных гадателей и пророков. Вот один из таких и есть главный духовный наставник и старейшина Утёса. Говорят, он умеет читать мысли, поэтому при нём нельзя подумать ни о чём, что могло бы выдать. Кто знает, вдруг Николас случайно при нём подумал о личном? Сандо наука по исчерпанию в себе ненужных мыслей далась нелегко, но он ею овладел, и умел при надобности наводить в голове полную пустоту, но, несмотря на это, прибывая иногда на Утёс, наёмнику до дрожи не хотелось встречаться с чойчжоном, а это, увы, было необходимо, как обязательный ритуал для опытных наёмников.

Вольные братья, конечно, лишены суеверий и предрассудков, а вот теневая структура братства, те же самые наставники или их прихвостни, которые незримо работают на Утёс, служа связующим информационным звеном с миром, они часто наоборот, обладают настоящим фанатизмом. Их в лицо знать было невозможно, но Сандо знал, что за каждым наёмником на некотором расстоянии присматривают, выполняет ли он полученный заказ, как он его выполняет, не заводит ли ненужных знакомств. Чем дальше они находились от Тибета, тем труднее за ними было следить, иногда даже чувствовалось, что вот тут точно никого нет – руки братства не дотянулись. Но в Цинхае было иначе. Неподалёку от Синина находилась одна из самых почитаемых тибетцами святынь – место рождения основателя ламаизма, поэтому поток паломников и тех самых трудящихся на Утёс богов фанатиков не иссякал и не сокращался. Они постоянно кружили где-то тут, останавливались в гостиницах Синина. Сандо задумался, что они сказали бы на то, что лучший наёмник выплясывает на дискотеке? Это сильно подточит его репутацию сурового убийцы?