Импровиз. Война менестреля

Так же в дорогу собрались кринтийцы, которыми теперь командовал старый волынщик — Диглан Дорн-Дав. Их отпустили безоговорочно. Смерть Кухала Дорн-Куаха из Клана Кукушки потрясла всех. Ни герцогиня, ни пран Клеан, ни капитан Жерон не решились напоминать суровым бойцам с полуострова, что они поклялись в верности правительнице Вожерона. Пьетро догадывался, что истинной, первичной целью Кухала было как аз отыскать и защитить, по мере возможности, Реналлу, а вовсе не бороться за свободу мятежных провинций.

Сейчас он глядел в окно, как кринтийцы строятся, укладывают пожитки и часть оружия на вторую телегу, и немного жалел, что его войско — теперь уже его войско! — потеряло отличных бойцов.

А ещё он примечал, что Диглан Дорн-Дав вовсе не командует соплеменникам. Сборами и приготовлениями в дорогу распоряжалась высокая черноволосая девица. Хорошенькая. Её можно было бы назвать даже красивой, если бы не длинноватый нос. Пьетро припомнил её имя — Морин. Племянница Кухала, состоявшая при нём и советницей, и разведчицей. Скорее всего, она превосходила умом всех воинов из своего отряда, а уж тем более пьянчугу Дорн-Дава, но какие-то обычаи не позволяли напрямую выбрать её главой отряда. Лейтенант слишком мало знал о нравах, бытующих на полуострове. Побывать там не довелось, да и на материке он не так часто встречал воинов с клановой татуировкой на лицах.

Морин двигалась легко и грациозно, как танцовщица или фехтовальщик. Вполне возможно, она была и тем и другим. В случае ссоры она мола стать опасным противником. Впрочем, не для привычного к войне лейтенанта из кондотьерской Роты. Да и зачем ему искать ссоры с хорошенькой девушкой с полуострова? Но рядовому наёмнику пришлось бы попотеть.

Своими повадками Морин напоминала вторую девицу, присоединившуюся к отряду. Светловолосую голубоглазую циркачку по имени Офра, спутницу прана Гвена. Её все знали, как метательницу ножей и канатоходку, прибившуюся в дороге к фургону «Силовых жонглёров братьев Веттурино». И похоже, она одна из всех труппы не выдавала себя за кого-то другого. Но это на первый взгляд…

— Рассматриваете хорошеньких девиц, господин главнокомандующий? — послышался за спиной знакомый голос.

Кларина!

Лейтенант не удивился, что она обнаружила его. В конце концов, Пьетро и не скрывал ни от кого, куда направился. А вот то, что герцогиня, оторвавшись от государственных забот явилась собственной персоной, а не вызвала командующего армией в особняк, настораживало.

— Доброе утро, ваше светлость, — он обернулся и учтиво поклонился. — Я хочу, чтобы путешествие отряда к замку Дома Ониксовой Змеи прошло без досадных недоразумений. А поскольку вы запретили мне лично принимать участие в сборах, то приходится прибегать к таким вот уловкам.

— И как вам приготовления? — Кларина в несколько шагов пересекла комнату и остановилась у окна, плечом к плечу с Пьетро. — Обнаружили что-то недопустимое?

— Обнаружил, что кринтийцы только для видимости подчиняются волынщику.

— Я это давно заметила. Просто он должен был стать предводителем отряда по старшинству. Но слушаются они племяннику Кухала. Кстати, не находите, что эта девица весьма хорошенькая? И благородного происхождения.

— Она не в моём вкусе, ваша светлость, — улыбнулся альт Макос.

— А если бы была в вашем?

— Рядом с вами, ваша светлость, меркнут все праны двенадцати держав.

— Правда? И даже вот эта голубоглазая метательница ножей с повадками матёрого наёмника?

— Вы это тоже заметили?

— Что именно? Её голубые глаза и хорошенькое личико?

— Нет. — Пьетро услышал нотки ревности в голосе Кларины, но сейчас ему было не до того. — Её манеру двигаться. Манеру держаться. Оценивающий взгляд по сторонам. Она больше похожа на телохранителя или наёмного убийцу.

— На телохранителя больше, — согласилась герцогиня. — Она следует по пятам за праном Гвеном.

— Это ни о чём не говорит. Я слышал, наёмных убийц, кроме владению оружием и знанию ядов, обучают множество других премудростей. Например, лицедейству. Хороший убийца может притворяться кем захочет.

— По-моему, она не пытается притворяться.

— Я же говорю о хороших убийцах. Оплата труда таких измеряется сотнями золотых монет. Их заказы расписаны на несколько лет вперёд.

— Что же она делает здесь?

— Это мне не известно, ваша светлость, — пожал плечами главнокомандующий. — Но, признаться, я рад, что она покидает город.

— Может, она уже выполнила заказ?

— Об этом стоит подумать.

— Ну, так подумайте! Или вы полагаете, что я буду думать за всех мужчин, присягнувших мне, а они займутся любимым делом — станут тыкать друг в друга шпагами?

Неожиданно Кларина ударила сложенным веером, который держала в правой руке, по предплечью Пьетро. лейтенант не сдержался и зашипел сквозь зубы — деревяшка стукнула по свежему порезу. Кевиналец прятал его под рукавом, но, видимо, недостаточно тщательно. Мгновение спустя Пьетро взял себя в руки и даже улыбнулся, подкручивая ус, но герцогиня снова ткнула его веером. На этот раз в грудь.

— Почему вы не доложили мне о событиях минувшей ночи?

— О каких событиях? — округлил глаза альт Макос.

— О поединке в Суконном переулке!

— Ах, это…

— Именно это! И советую вам на будущее, пран Пьетро, не пытаться меня обманывать!

— Я и не пытался. Просто не хотел беспокоить вашу светлость по столь пустяковому поводу…

Прошлым вечером он решил лично обойти караулы, выставленные на стенах Вожерона. Если ворота охранялись более-менее тщательно, то, по слухам, ополченцы, которые должны были патрулировать городские стены, исполняли свои обязанности из рук вон плохо. Частенько отпускали половину товарищей спать под родными крышами, а оставшиеся пили пиво и грелись в караулках, выглядывая лишь изредка. А если моросил дождь, то за всю ночь моги и носа не показать наружу. С одной стороны, явление вполне объяснимое — на стены попадали не опытные воины из числа наёмников или дворянской гвардии, а ополченцы, да ещё те из них, кто по каким-то причинам — например, старость или болезнь — не могли быть записаны в полевые подразделения. Пран Жерон сквозь зубы называл их «инвалидной командой», но поделать ничего не мог. Людей в армии не хватало и любой, пожелавший взяться за оружие ценился на вес золота. А жителям Вожерона и окрестностей, перебивавшимся случайными заработками, служба казалась едва ли не единственным способом не умереть с голоду.

Но небрежно охраняемая стена, по мнению Пьетро, открывала широкий путь в город для вражеских лазутчиков. И он не желал с этим мириться.

Главнокомандующий, никому ничего не сказав, чтобы, не приведи Вседержитель, кто-то не предупредил стражу стен, пошёл проверять караулы. Именно поэтому отправился в одиночку, без охраны. Если уж решило действовать скрытно, то нужно доводить замысел до логического завершения. Охота удалась. Не меньше полдюжины сержантов были лишены нашивок и разжалованы в рядовые. Двое из них взяты под стражу за пререкания. Конфискованы три кувшина с вином и небольшой бочонок пива. Так же учинён разнос помощнику коменданта за непотребный внешний вид подчинённых, тупые протазаны, ненадраенные кирасы, самострелы с потерявшей упругость тетивой и многое другое. Предвкушая, какую взбучку получит завтра комендант города — вечно взъерошенный пран Гозмо альт Кирано из Дома Золотого Первоцвета, Пьетро шагал домой. То есть, не в расположение Роты Стальных Котов, а в предоставленный в его распоряжение небольшой особняк неподалеку от рыночной площади, хозяева которого сбежали, едва запахло жареным.

— Пустяковый повод, говорите?! — возмутилась Кларина, вновь замахиваясь веером.

— А что, как не он? — Пьетро мягко перехватил её запястье. — В моей жизни случались стычки гораздо серьезнее…

Их было трое. Закутанные в чёрные плащи, с надвинутыми на глаза шляпами. Всё-таки, Вожерон, даже восставая против столицы, оставался глубокой провинцией. Здесь праны мыслили как и двести лет назад. Должно быть, мрачным и устрашающим видом они хотели вогнать жертву в панику. Но лейтенант Пьетро половину жизни посвятил войне. Того, кто заглядывал в пустые глазницы смерти, лицедейскими штучками не напугаешь.