Импровиз. Война менестреля

— Вечная память! Вечная память! Вечная память!

Дюжие молодцы подняли гробы на полотенцах, шагнули к ямам. В этот миг по древнему трагерскому обычаю все, провожающие покойников в последний путь, опустились на колени. Попытался и Ланс, но едва согнул ногу, как рана вспыхнула и запульсировала острой болью. Менестрель не сдержался и зашипел сквозь стиснутые зубы.

Ита подхватила его под локоть, поддержала, помогая медленно опустить на снег вначале одно колено, потом другое. От боли потемнело в глазах. Панихида больше не интересовала Ланса. Только бы добраться до кровати и прилечь, вытянув ногу.

Вскоре лопаты заскребли по красному суглинку. Комья смёрзшейся земли застучали по крышкам гробов подобно диковинным барабанам, выводящим варварскую мелодию, лишённую ритма, зато наполненную скрытой силой, восходящей к древней тёмной магии. Говорят, адепты старых школ волшебства ещё сохранились в джунглях Голлоана или степях Райхема. Впрочем, цивилизованному человеку не дано их услышать. И во влажных дебрях, и в засушливых равнинах его ждёт смерть. Не от стрелы или кинжала, так от ядовитой твари, или испепеляющего солнца, высасывающего из тела последнюю влагу, а то какой-нибудь редкой заразы, снадобья от которой лекари ещё не выдумал.

Ещё немного и всё кончилось.

Эр-Трагерская знать поднималась с колен, отряхивая снег, и расходилась.

— Встать сможешь? — участливо поинтересовалась Ита.

Она столь нечасто поддавалась жалости, что Ланс волей-неволей заподозрил неладное.

— Попробую. — Менестрель покрепче вцепился в костыль. Дёрнулся. И чуть не упал. Раненая нога отказывалась слушаться. — Что-то никак…

— Да я вижу.

Сильные руки подхватили альт Грегора за подмышки. Мгновение, и он оказался на ногах.

— У меня здесь неподалеку карета, — устало проговорил капитан Жозу альт Иниго. — Мы с праном Вито готовы взять вас с собой.

— Почту за честь ехать водной карете с великим Лансом альт Грегором и несравненной Итой, — изящно поклонился лейтенант галеры-бастарды «Сильная».

— Благодарю, — попытался улыбнуться менестрель. Последний раз они виделись с офицерами в порту Эр-Кабечи, а перед этим именно лейтенант Вито обеспечил его приличной одеждой.

— Я тоже благодарна, почтенные праны, — отвечала танцовщица. — Но, если позволите, я хотела бы вначале поговорить с праном Лансом наедине.

— Я предлагаю вам вначале сесть в карету, — прижал ладонь к сердцу капитан. — После мы с лейтенантом немного погуляем, а вы побеседуете в тепле и уюте.

Что ни говори, а иной раз с трагерцами не мог соперничать в галантности ни один народ северного материка. Даже хмурая Ита не устояла и, сердечно поблагодарив, согласилась на предложение. Всю дорогу до кареты — не меньше двух сотен шагов — Ланс решительно выбрасывал костыли, размышляя, что же за на этот уготовила его бывшая подруга? От неё приходилось ждать, как любого подвоха, так и искренней помощи.

Глава 5

Ч. 2

В карете, некогда богато отделанной, но уже изрядно попользованной, царил полумрак, пахло кожаной обивкой и какими-то специями — кажется, имбирём. Ита приоткрыла одну из ставень на дверце. Так, самую малость, чтобы дать немного света, но не впустить морозный ветер. Ланс уселся напротив неё, пристроил ядом костыли, отряхнул налипшие на волосах снежинки.

— И чем ты хочешь меня порадовать?

— Ты уверен, что порадовать?

— Ни малейшего сомнения. Ты меня всегда радуешь. Особенно подмётными письмами. До сих пор улыбаюсь, как вспомню.

— Рада, что сумела такой малостью скрасить твои бессонные ночи и хоть немного развеять смертную скуку.

— А уж как я рад — не пересказать, — покачал головой Ланс. — Кстати, большое спасибо тебе. Если бы не эти письма, я мог бы получить удар в спину. Но выжил. Следовательно, благодаря тебе.

— Благодаря мне, а не меткому выстрелу Ридо альт Сантоша? — прищурилась Ита.

— Ну, и ему, конечно, тоже. Надо бы заехать поблагодарить ещё раз — мы не виделись со дня сражения.

— Попроси и тебя высадят радом с его гостиницей. Оттуда полквартала до «Гнева Святого Ягена». Как-нибудь дойдёшь.

— Попрошу. Хорошо, что он выздоравливает в гостинице, а не в богадельне. Есть надежда на благополучный исход.

— В богадельне? — Танцовщица рассмеялась. — Плохо ты знаешь своих подчинённых. Ридо альт Сантош из Дома Серебряной Рыси не будет валяться на грязных простынях в богадельне. Узнав о его ране, глава Дома прислал целую ораву слуг, своего личного лекаря-вирулийца и мешок золота. Да что я тебе рассказываю! Заедешь в гости, сам увидишь. Гостиница называется «Золотой дракон».

— О, как! Не трагерское название.

— Хозяин там, кажется, из Тер-Веризы.

— Тогда всё понятно. Ладно. Что ты хотела рассказать? Мне как-то неудобно заставлять благородных флотских офицеров мёрзнуть на морозе.

— Сами напросились, — отмахнулась Ита. — Но мне тоже хотелось бы побыстрее разделаться с этим разговором. Так что…

— Ты меня пугаешь! — Улыбнулся Ланс.

— Тебя напугаешь! И не перебивай меня, альт Грегор! Что за привычка? Сам же просил быстрее.

— Прости. Внимаю тебе, как неофиты Первосвятителям.

— Ты внимаешь? Так я и поверила… Впрочем, слушай. Я получила новое письмо от прана Жерона.

— Удивительно! — воскликнул менестрель. — Прости, не сдержался. Что, правда, письма до сих пор ходят из Аркайла в Трагеру?

— Удивляйся ещё больше. Они ходят через Кевинал. Правители осыпают друг друга угрозами, генералы готовятся к войне, а купеческие обозы, как ходили, так и ходят.

— Да. Золото правит миром. Пока брезжит выгода, люди будут рисковать имуществом и жизнью. И наплевать им на такие понятия, как патриотизм, гордость, честь…

— Гордость у купцов? — усмехнулась Ита. — Ты пугаешь меня, альт Грегор! Тебе точно обломок крепости не прилетал в голову? Впрочем, ладно. Я, признаться, рада, что купцам наплевать на разборки между правителями Трагеры и Кевинала. Благодаря им я получаю письма от капитана Жерона. — Она помолчала недолго, очевидно ожидая какой-либо реплики от Ланса, но он терпел, не открывая рта, решив доказать, что умеет держать слово дворянина. — Поверь, альт Грегор, я не стала бы тебя тревожить, но содержание его последнего письма касается и тебя тоже. Ну, скажи хоть что-нибудь! То болтает — слово не вставишь, то из него клещами слово это же не вытянешь!