Имя души

— Слушай, я всё думал, про ту чешуйку. Ты ведь нашёл её не на дороге? Такие большие и без царапин — редкость даже для их лежанок, а твой ожог говорит о том, что вы встретились. Вряд ли ты захотел бы собирать чешую, убегая от него. Что же случилось в лесу?

— Это не такая уж и тайна, но я не хочу говорить об этом.

— Не могу поверить, ты сбил его? В одиночку?!

— Дариуль, — сказал я серьёзно, и он, хмурый, отвернулся. Чтобы немного отвлечься от раздумий, в том числе о драконах, я решил сменить тему на ту, что не просто перпендикулярно стояла, а находилась на другой плоскости и близко не проходила. — Эх, вот бы окрошки, — протянул я мечтательно.

— Крошки? Не понял. — Он, похоже, ничуть не расстроился, если, конечно, это не актёрская игра. В таком случае снимаю шляпу, маэстро.

— О-крошки, — сказал я, сделав акцент на первой букве. — Там, откуда я родом, это блюдо в большом почёте.

— Поделишься рецептом? — с азартом попросил ял. Как-то это даже прозвучало по-ребячески.

— Мы приготовим её вместе. К счастью, я помню много разных вариаций.

— Тогда пошли. — Он уверенно встал на ноги, так же поступил я, и мы скорым шагом отправились прочь с этой до боли пёстрой поляны. Правда, я ещё какое-то время хватался за спину. Со вчерашнего дня держать её ровно у меня получалось с большим трудом.

Уже у дома я спросил про главный ингредиент, и оказалось, что не зря. Хлебные изделия у ялов пользовались большой популярность, это я узнал, когда питался в столовой на площадке и брал паёк с сухарями с собой в зимний поход в разрушенный Плаишкор. Однако, ялы почему-то не пошли дальше. Отсутствие хлеба в котлетах объяснимо, ялы в Илибезе мясо не едят, но вот квас и сдобу я ещё ни разу не встретил, хотя сахар, отдалённо напоминающий тростниковый, здесь делать умели.

Дариуль с лицом наивного студента спросил меня, что это такое «квас», и я от удивления раскрыл рот. Сначала я даже не поверил: пиво делать умеют, а квас — нет. Потом внутри поселилась печаль за то, что они не прикоснулись к такому чудесному напитку, но самой последней эмоцией оказалась радость, с которой я начал потирать руки, предвкушая, какая реакция будет у Дариуля, когда он сделает первый глоток. Возможно, в этот момент я выглядел, как маньяк, но ощущал я себя именно, как маньяк.

— Это основной ингредиент. Для его приготовления нам понадобится… — начал я издалека.

История изобретения кваса оказалась достаточно долгой, при том я сдобрил её качественной отсебятиной. На ходу придумывал хоть и примитивную, но легенду о том, что надоело разумному питаться одним только хлебом да водой и он смешал их, а через несколько дней получил вкусный напиток. На самом деле, настоящую историю создания кваса мне так и не довелось узнать, а в этом мире о столь чудесном напитке даже не слыхивали, поэтому я импровизировал без зазрения совести. Ещё пришлось дополнить историю тем, что это почти то же пиво, но без горечи и охмеления. К тому же квас не хуже воды утоляет жажду. К тому же—к тому же…

Самое интересное последовало после — мы заняли кухню и я начал вымешивать тесто для будущего тёмного хлеба, который мы испекли в разогретой самыми обычными дровами печи. Вынимали приятно пахнущую выпечку мы только к темноте, заодно я рассказал ялу о том, что такое час, сколько в нём секунд и, самое главное, во сколько у нас начинается полдень. В отличие от Роулла или Халуна, которых я пытался научить той же науке, Дариуль удивительно быстро понял все мои рассказы. Он же рассказал мне об их времяисчислении, о котором я что-то уже знал. Есть так называемые удары — замеряются по стуку сердца и делятся на малые — одинарные, средние и большие, численность которых я благополучно позабыл.

* * *

Квас зрел пару дней, но ял вовсе не переставал учить меня всё это время. Он научил меня проникать зрением внутрь объекта, фокусируя линзу как бы сквозь материю, и первым я выбрал толстый ствол дерева, где увидел множество рисунков, которые создавали энергетические и не только потоки. Их протекали тысячи, и попытки сосчитать линии никогда бы не увенчались успехом, так как одни исчезали, а другие создавались на местах старых. Цвет дерево имело неоднородный. Где-то искрилось зелёное свечение, где-то красное, а где-то и жёлтое. Что же, в отличие от поляны, это буйство красок глаза не утомляло. Наоборот, смотреть на потоки, казалось, можно вечно, как на огонь или текущую воду.

На третий день напиток, наконец, вызрел. Разумеется, первым его попробовал Дариуль. Видимо, уже не мог терпеть. Возражать я не стал и уступил ему кружку. Сначала он поморщился, но после второго глотка даже улыбнулся.

«Неужели, всё-таки, передержал?» — подумал я и попробовал.

Сначала мелко заколол углекислый газ, но его быстро заместил мягкий вкус, разлившийся по языку, а приятная прохлада прошлась дальше и почти коснулась сердца.

— Это… великолепно! — сказал ял, как только опустошил кружку. — Не могу поверить, что это только часть рецепта.

— А теперь всё то, что я просил достать. Надеюсь, мы правильно поняли друг друга. — Он принёс охлаждённые мной магически продукты, и я начал медленно возвращать им прежнюю температуру. Всяко лучше, чем держать их в подполье на леднике.

Ялы Илибеза никогда не принимали пищу животного происхождения, но я нашёл альтернативу. Вместо мяса, например, пошли бы и обычные грибы, а вот вместо яиц ял предложил довольно интересное решение — склизкий гриб, съедобная субстанция которого при нагревании сворачивается и на вкус становится похожа на сваренный яичный белок. Несмотря на мой скепсис, я в какой-то момент согласился попробовать его и кроме чуть розоватого цвета не заметил никаких отличий. Остальные ингредиенты, такие, как картошка, укроп и даже редис, именуемый как-то по-другому, нашлись в огороде, да в подполье. Мне ни разу не пришлось бегать к Рогу Изобилия — складу в Илибезе, где ялы оставляют лишние плоды своих участков для менее удачливых садоводов.

Наконец, окрошка обрела финальный вид, осталось только залить её шипящим квасом. Эту честь я оставил себе, а пробовали мы одновременно. Только соли немного недоставало, но Дариуль, будто бы знал об этом, и небольшая миска с ней уже стояла на столе.

Ял, судя по лицу, остался очень даже довольным. Холодный, освежающий суп, да ещё и такой простой. В самый раз утром готовить. Он попросил рецепт и я не отказал, но записывать его на бумаге не стал, так как общий письменный язык Давуриона не знал. Дариулю пришлось записывать под диктовку самому. Он, было, попробовал предложить мне сделать хотя бы расшифровку букв, но я отказался. Может, писать я быстро и научусь, но читать и переводить каждую закорючку просто замучаюсь. Хотя немного инглиша, горсть дойча, унцию латыни и капельку френча я знал. Другими словами, с миру по нитке, но на кафтан так и не собрал.

Теперь каждый полдень, возвращаясь из лесу, мы готовили окрошку и болтали, сидя за одним столом, после чего снова шли в лес, где я не столе учился, сколе оттачивал мастерство. Мы углубились в землю, и я стал искать там корни дерева. Мне смотреть на него не мешал даже камень, но и слишком далеко отправлять ИЗ я не мог. Картинка становилась смазанной на определённом удалении, и я не мог понять, в чём дело, а держать даже второй набор магических линз становилось в какой-то момент трудно, не говоря о третьем.

В один прекрасный день мы с Дариулем пошли не в лес, а на берег моря, но не по нижнему Илибезу, а по верхнему. По дороге я увидел протекающую с северных далёких гор речку Кузар, около которой мы остановились.

— Не хочешь искупаться? — спросил Дариуль, облокотившись на перила моста над лентой воды пятиметровой ширины. В этот же момент я сидел на корточках на берегу.

— Холодная, — ответил, потрогав воду. — Мне бы тёплый душ, а ещё лучше большую горячую бадью.

— Кажется, у меня есть такая, — задумчиво сказал он.