Имя души

«А зря? — Он удивился. — Ты же теперь знаешь всё про Аздахар. Даже наш язык».

«Просто, это несправедливо, — грустно подумалось мне. — Ты уже трижды сделал меня должником».

«Поторопись, не только тебе холодно».

Босиком шагать по голому камню действительно неприятно, но я решил пока поберечь силы и не согреваться магией. Всё равно скоро оденусь и обуюсь. Вряд ли моя на вид тканевая обувь заинтересует кого-то здесь. Вот, если бы её сделали из кожи, тут другое дело. К слову, оказалось, что вкусы охранников нисколе бы меня не затронули, с точки зрения их вида, люди не такие привлекательные, да и куда мне…? Так, стоп!

«Готлод, это был риторический вопрос. — Наконец, дошло, что эти мысли мне не принадлежат. — Не надо на него отвечать».

«Прости, — смешливо ответил он. — Теперь направо».

«Уху».

Канох вёл себя весело. То ли от близости свободы, то ли просто характер у него такой, но такое же настроение передавалось и мне. И, честно говоря, пускай. Мне только легче будет.

Хранилище, куда в прошлый раз я не заходил, оказалось залом со множеством стеллажей, расположенных параллельно друг другу, и большим окном. Из-за давней грязи оно пропускало очень мало света, от чего казалось, что на улице пасмурно. Однако, даже так я бы сказал, что в этот самый момент на свободе день.

«Если тебя так волнует долг, сделай там всё правильно», — наконец высказал он. В ответ я даже не подумал, только кивнул, закрыв глаза.

У входа на кафедре лежала большая открытая книга с записями, и я подошёл. Неожиданно каракули в ней собрались в понятные слова. В отличие от Общепринятого языка в Давурионе, канохи писали горизонтально слева направо, что ещё больше упростило мне задачу. Жаль только, ничего полезного в книжке давно не записывали. Страницы в нескольких местах даже позеленели от плесени, а карандаш — две когда-то связанные между собой палочки с тонким обточенным угольком — распался на части от старости ниток.

Где именно мои вещи, я так и не узнал, поэтому пришлось идти вдоль полок, заполненных разной одеждой, где истлевшей, а где и относительно новой; оружием потемневшим от времени и грубым, и украшениями, заключёнными в медных сплавах. Возможно, более благородные металлы давным-давно растащили канохи, на которых влияние «Центра» не такое сильное. В памяти из-за этого всплыли местные деньги — по сути те же три металла, но с другим весом и иногда даже формой. Когда-то канохи чеканили квадратные монеты и шестиугольные, от чего любили раскладывать их и даже придумали что-то вроде шашек.

Где-то в середине одного из рядов шкафов мой глаз зацепился за знакомую вещь, и я остановился. За мной всё это время следовал люмен, и я даже не мог вспомнить, когда призвал его. Он заставил блеснуть гладкий край лука, подаренного мне Инудидом и магически переделанного Дариулем. Радом, уже не такой заметный, показался меч Роулла и запылённая будто бы случайно Капля, найденная в попытке побега из темницы Илибеза. Сумку я нашёл чуть дальше, и её, судя по всему, очень облегчили.

«Чу, даже кольцо не забрали! — удивился я про себя, открывая изрядно опустевшую сумку. — А еды тю-тю».

«Лучше, чтобы гнить оставили?» — едко спросил канох.

«Э-э, я не подумал об этом. — Следом я потряс бурдюк и услышал плескание воды. — Ну, хоть от жажды не помру. Хотя-я».

Мне глянулась металлическая фляжка рядом, но в первое мгновение я отмёл мысль о замене. Впрочем, когда дело дошло до того, чтобы нацепить бурдюк на пояс, взгляд снова упал на металлический предмет. Уже ради утоления интереса, я взял её в руки и взвесил. Тонкий металл оказался легче лиственной имитации кожи, но по объёму фляжка выглядела более вместительной. Долго думая, какую из них оставить, я остановился на третьем варианте — взял обе. Авось, пригодится. К тому же, появилась мыслишка, где.

Пока надевал на себя вещи, вешал оружие и сумку, я отвечал на всякие праздные вопросы каноха, а он взамен подсказал, что я теперь вообще-то имею представление, чем помимо тех несчастных гранатов можно питаться в лесу. Мне тогда, к слову, очень повезло, здесь много растительных продуктов, от которых, может, и не умрёшь, но плохо станет гарантированно, и это каноху. Робко спросив про столовые для стражи темниц, я услышал в мыслях громкий хохот. Этим смехом канох хотел сказать, что там меня и повяжут. Стража едва ли исполняет свои обязанности по коридорам, но уж точно не пропускает приёмы пищи. Некоторые даже поселились там — из-за небольшого штата оборудовали спальни прямо в столовой.

Что ж, Готлод в чём-то прав. С одним только отличием: если встречусь с вооружёнными канохами, я не стану снова сдаваться в плен. Мне не хотелось убивать их, а теперь не хочется ещё больше, но свою свободу и, возможно, жизнь я продам очень дорого.

К слову, подумав о бое, я глянул на клинок в руках, и в памяти всплыли совершенно новые движения, которые я смог бы с ним совершить. Техника практически не перекликалась ни с моей, ни с ялийской, и я понял, что так сражаются только канохи. Надо сказать, движения очень перспективные, хотя Готлод и не являлся большим мастером.

«За столько оборотов чему-то обязательно научишься», — отправил мысленно Готлод.

«Осталось только отработать, — ответил я, убирая оружие в ножны. Внутри родилось странное ощущение, будто канох в какой-то момент жизни просто узнал всё это. — Когда ты обучался? Не могу понять».

«Давно, — ответил он коротко, и я понял, что он не хочет об этом говорить. — Давай выбираться».

Минуя последний крайний коридор, я увидел большие двери и сразу понял, что они ведут наружу. Готовясь к чему угодно, я упёрся плечом в одну из створок и, держа в руке меч, навалился на тяжёлое дерево, обитое потемневшим от времени металлом с квадратными клёпками по периметру.

Лицо обдало приятным дневным теплом, все запахи, успевшие поселиться в носу, быстро покидали его, сменяясь свежим воздухом с ароматами травы и недавно прошедшего дождя, тучи от которого уже успели уйти в даль и открыть солнце взору. Оно светило ярко, почти слепило, но вместе с тем оно же и грело тело под одеждой. Однако, вместе с этим я вновь ощутил давление на разум. Оно стало ещё сильнее, но я теперь точно знал, такое ощущение — признак борьбы разума с воздействием. Канохи таким механизмом не обладали.

«Отпусти меня, Фура, — спокойно подумал Готлод. — Я готов».

«Ты уверен? Может, есть способ оживить тебя?»

«Даже если он есть, я не могу ждать, пока ты отыщешь».

«Тогда, где бы ты ни оказался, желаю твоей душе обрести гармонию, Готлод. Прощай».

Полностью открывшись, я почувствовал, что внутри становится гораздо легче. Чужая душа покинула вместилище, а линия мысли на этом оборвалась навсегда. Руки, которые до этого на свету показались мне бледнее обычного, обрели привычный телесный цвет, тело стало более податливым, а твёрдые мышцы вернули былую гибкость. Однако, воспоминания каноха — его небольшая шалость — всё-таки остались, это я точно знал.