Имя души

Одежда на нём тоже не отличалась разнообразием. Он, скорее, походил на жителя пустыни, осушенного горячими ветрами и длительной жаждой — под бурыми тканями находился почти что скелет, обтянутый тонкой кожей. На голых ступнях и некоторых открытых участках я даже мог разглядеть венозный рисунок. Не хватало только тюрбана и повязки на безразличном мрачном лице.

Чувство страха внутри только усилилось, но я ещё мог держать себя в руках. Канох поднял на меня взгляд и снова дёрнулся, а я демонстративно медленно снимал наушники, сворачивал их, клал в карман и одновременно искал его разум в пространстве. Как оказалось, ищу я пустоту, его здесь будто бы и не было. Мой разум ловил что-то, но оно лишь ускользало, а такого быть не может даже с самым незаметным разумом. Следующее движение почти что мертвеца заставило меня потянуться за мечом, в то время как из левой вытек Роктус. Вот только, что заставило меня взяться за оружие?

— И сколько же тебе оборотов? — спросил я по-канохски задумчиво, снимая сумку и колчан — они мне здесь вряд ли пригодятся. Акцент так и остался при мне, но в общем сказал я понятно.

— Уходи, человек, — прогремел он своим низким дребезжащим голосом, и, кажется, сероводородом потянуло ещё сильнее. — Уходи или будешь убит. — Он едва заметно потянулся к оружию.

— Это невозможно, Ваше Величество, — ответил я, вставая в стойку. — Моя задача освободить канохов, и я это сделаю.

Почти сама собой в воздухе появилась небольшая огненная бомба, и мне хватило лишь мысли, чтобы она полетела в сторону каноха. Впрочем, огонь в него даже не попал, расплылся пятном и рассеялся в воздухе. Следом за снарядом уже бежал я, делая замах. В приёмах я решил не ограничиваться, даже если и узнает что-то новое в процессе боя, враг должен унести эти знания в могилу.

Оружие Вас-Икта представляло собой широкий изогнутый клинок. Он выглядел тяжёлым, совсем не под стать владельцу, но канох поднимал и замахивался им неожиданно легко. Всё бы ничего, но он неумело обращался с оружием, хотя его удары, попадающие по плитке на полу, не просто высекали искры, а заставляли мрамор трескаться. В меня разок даже попало несколь таких осколков.

Вскоре канох так сильно замахнулся, что вогнал меч в стык между плитами, и тот застрял.

«Достоин ли Экскалибура тот, кто поместил его в камень?» — подумал я, но решил не ждать, пока канох возится. Подойдя ближе, я взял меч обратным хватом и пронзил его от плеча прямо в сердце. Сталь при этом не встретила какого-то сопротивления, но для верности я разок провернул клинок в обмякающем теле и, резко вынув металл, стряхнул с него кровь. От этого на стене и полу справа получилась прямая красная линия, а Роктус, почти не участвовавший в последнем бою, просто исчез. Канох скончался так же быстро, как и его товарищи на входе, но отчего-то мне думалось, что это ещё не всё.

Запах сероводорода, к которому я так и не смог привыкнуть, начал отступать, а я, в свою очередь, не убирая меч, пошёл посмотреть, что такое там, за троном.

В воздухе в метре над полом висела сфера, поверхность которой исходила рябью, будто это озёрная гладь. Внутри неё плавали другие поменьше и красного цвета, они разгонялись и беззвучно бились друг об друга, а вокруг, словно спутники, вращались и другие красные шары. С каждым движением такого я видел искривление пространства, расходящееся спиралью. Возможно, именно эта структура и являлась источником влияния на разумы канохов. Что уж говорить, мой собственный разум в такой близости испытывал давление. Может, и не такое сильное, как открытый дракон, но не менее неприятное и даже болезненное.

«Горпас, можешь подавить эту силу?» — спросил я, обратившись к дракону, но он не ответил. Кажется, между нами даже моста не образовалось, как если бы я попытался связаться с ним обычных условиях.

Следующие попытки связаться тоже не увенчались успехом. Похоже, я остался один на один с этой структурой, и как её уничтожить, без малейшего понятия.

По мере приближения я видел маленькие молнии, с характерным треском отходящие от большой сферы — «планеты» к её спутникам. Получить удар током даже через рукоять мне не хотелось, поэтому и второе оружие я решил спрятать. Кому знать, сколе там ампер? Про вольтаж я и вовсе молчу, раз пробивает больше полуметра воздушной среды.

«Однако же, — подумал я, — не голыми руками мне тебя ломать?»

В следующее мгновение в воздухе появилась довольно небольшая огненная бомба, в которую я начал вливать силу. Языки пламени от нарастающей мощи выпрямились и превратились в шипы, в комнате стало ещё жарче, и, даже максимально отведя от себя тепло, я чувствовал, что дышать становится невыносимо. В критической точке я пустил бомбу в сторону «планеты», а сам пригнулся к полу, где воздух ещё не так разогрелся.

К сожалению, снаряд не долетел до цели. В нескольких метрах он неожиданно начал распадаться, точно так же, как от тела каноха, но в следующее мгновение вся энергия, которая, казалось, должна рассеяться по комнате, потянулась к «планете», и та её поглотила, не оставив следа.

Свет в зале стал пульсировать, а я, понимая, что только что подарил этой структуре немалую часть своих сил, начал закипать.

— Твою-то мать! Корроз! — выругался я сквозь сомкнутые зубы.

Следом пошли другие крепкие словечки на известных мне языках, но вскоре я понял, что этими магическими условиями делу не поможешь. Придётся подойти ближе и воздействовать напрямую. Второй половины сил должно хватить, и, надеюсь, энергия там не рассеется, иначе зазря упаду рядом иссушенным трупиком.

Возможно, мне только показалось, но «планетка» немного сжалась, когда я уверенным шагом пошёл в её сторону. Впрочем, как только приблизился, тело охватила противная слабость. Та самая, которая охватила и тогда, когда меня канохи взяли в тумане, но в этот раз я не остановился, зная, что если упаду, это будет конец. Во второй раз мне может просто не повезти добраться сюда.

Ещё больше мне мешал поток горячего воздуха прямо в лицо. Иногда даже казалось, что в меня летит песок и мелкие камушки, но каждый раз я закрывал глаза и понимал, что это лишь наваждение. А ветер, меж тем, усиливался, каждый шаг давался мне с большим трудом. Казалось, ещё чуть-чуть, и меня просто снесёт.

Когда между мной и сферами осталось три шага, мой собственный разум предложил ленивую мысль «Сдавайся», и я даже на мгновение потерял бдительность из-за того, что голос послышался не привычный моему разуму, а какой-то женский и отчего-то смутно знакомый. Впрочем, это же заставило меня усомниться в его реальности и просто отключить голову. Последние сантиметры я шёл почти на автомате, не размышляя ни о чём. Большинство чувств отказали мне, оставив только зрение и осязание. Они заменили мне и слух — телом я ощущал вибрацию вокруг, а зрением видел яркие световые потоки, которые, должно быть, обжигали меня, принося невыносимую боль.

Последний шаг — как оказалось, электрические разряды между сферами совершенно безвредны — и я положил руку на неожиданно холодную поверхность «планетки». Действительно, будто коснулся поверхности воды.

«Лучше не рисковать», — подумалось мне, после чего я преобразовал все силы, которые только мог, в тепловую энергию и направил её через руку прямо на цель. Первые пару секунд ничего не происходило, но неожиданно поверхность сферы, идущая до этого равномерными волнами, покрылась мелкой сеткой, будто над водной гладью подул сильный ветер. В то же мгновение сферы, вращающиеся вокруг «планеты», остановились. Внутри каждой зародилась искорка, которая распалялась всё сильнее, пока спутники не стали яркими маленькими звёздочками. Затем тьма поглотила помещение. Впрочем, похоже, это я исчерпал все силы и в этот самый момент падаю на красивую плитку из зеленоватого мрамора.

* * *

Во сне, который наблюдал, я словно бы видел сквозь предметы, какой бы толщины они ни были. Вряд ли я мог понять, взаправду это происходит, или нет, но одно я знал точно — если я увидел радиоактивные лучи, это может кончиться очень плохо. И ведь, не исключено, если вспомнить, как выглядел Вас-Икт. Жуткое зрелище, двумя словами.

Потом мне будто бы стёрли память и отправили в новое место.

Дерево высоких воротин передо мной почти полностью покрылось зелёным мхом, цвета вокруг царили неестественно яркие, но от них не болели глаза. Там, вдали я видел парящие острова, а за моей спиной находилась звезда. На миг я даже вспомнил её название и то, что она так и осталась на одном и том же месте, разделив планету на две половинки — выжженные вулканические скальники и ледяную пустошь, где даже воздух замерзает, образуя причудливые структуры. Единственным островком жизни здесь являлся пояс шириной в пару сотен вёрст, куда звёздные лучи попадали не напрямую, а лишь по касательной, и тот являл собой обширные болота.