Инстинкт У

– Всё, всё, Вадик! Всё! Успокойся! Я здесь! Я с тобой!.. Андрей, отпусти его!

– Но АлиСанна…

– Отпусти, я сказала.

Андрей медленно разжал руки, готовый снова схватить, если понадобится. Вадим не дёрнулся. Силы как будто покинули его.

АлиСанна в тот день долго разговаривала с Вадимом. Тот кивал, соглашался, что драка не метод, что нельзя опускаться до такого. А потом, когда он ушёл домой, в 311-й кабинет пришли Андрей Косяков, Митя и Артём. Андрей протянул АлиСанне нож для бумаги. Она сразу узнала его, такой носил в школу Вадим.

– Откуда он у вас? – спросила, боясь услышать ответ. И, конечно же, услышала:

– Он его выхватил в драке, и выронил, когда я его держал. А потом малыши подняли и нам передали.

АлиСанна подняла на своих взрослых мальчиков больные глаза, взяла нож и промолчала: она уже всё поняла и ей было страшно.

Вечером в 311-й пришла мама Вадима. АлиСанна молча положила перед ней на стол нож. Та так же молча взяла его и заплакала. Она работала медсестрой в одной из московских психиатрических клиник и всё понимала, конечно.

АлиСанна тихо сидела с ней рядом, гладила по руке и не плакала. Плакала она ночью, у себя дома.

Вадим некоторое время в школу не ходил. Но потом его подлечили, и он снова пришёл в класс. Все ему обрадовались. И некоторое время даже казалось, что он стал прежним, немного странноватым, но и только.

Была уже весна. И солнце светило так ярко, что электричество в школе включали только вечером. Часов в пять дня АлиСанна шла по пустынным коридорам, щурилась на заливший всю рекреацию солнечный свет и с удовольствием слушала, как цокают каблучки её очередных, пока ещё не требовавших починки туфель. А потом услышала крики и шум драки. Она тут же побежала, позабыв про каблуки.

Дрались у её кабинета. Всё те же: директорский сын, его друг и её Вадим. АлиСанна издалека закричала:

– Денис, Кирилл, только по голове его не бейте! По голове не бейте!

Те, услышав её крики, перестали драться, опустили кулаки. Но Вадим всё наскакивал на них и продолжал махать руками, неумело, неловко, но сильно лупя во все стороны.

Добежав до них, АлиСанна с разбегу вклинилась между мальчишками и стала отталкивать, оттаскивать Вадима. Однако тот, кто ещё недавно был так привязан к ней, рычал, вырывался и бил теперь уже её, попадая по лицу, рукам, груди. Директорский сын и его друг попытались оттащить Вадима. Но АлиСанна звонко и отчаянно закричала:

– Не трогать! Брысь отсюда! Оба! Поганцы такие! – а сама всё пыталась удержать его. С огромным трудом, но у неё всё же получилось дотолкать Вадима до стены. Она прижала потихоньку приходящего в себя мальчика к стене всем телом, а сама дрожащей рукой еле попала ключом в замок и смогла повернуть его. Завела вздрагивающего, плачущего Вадима в кабинет и обняла, сильно прижав к себе, преодолевая его сопротивление:

– Всё, всё, Вадик. Всё. Я с тобой, мой хороший, мой дорогой мальчик... Мой любимый, мой самый лучший...
– как и в прошлый раз утешала она его. А что ещё скажешь своему ребёнку, которого так обидели, что пришлось кинуться в неравный бой? Он и был для неё своим. И она прижимала к своему плечу его жаркую голову и шептала, шептала ласковые слова, утешая, пытаясь успокоить.

В тот вечер Любимый Муж, увидев её зарёванное лицо и синяки и ссадины по всему телу, только спросил:

– Может, уволишься?

Она подняла на него глаза-щёлочки, еле открывающиеся от долгих слёз, и покачала головой: нет.

После того раза Вадим болел ещё дольше и в школу больше не вернулся: его перевели на надомное обучение. АлиСанна и другие учителя ходили к нему и пытались сделать так, чтобы он не чувствовал себя совсем уж одиноким.

АлиСанна с ужасом наблюдала, как незаурядный ум его и яркая личность страдали от сильных препаратов. Но ничего поделать не могла. Вадим, её, их Вадим стал совсем другим. И только иногда он вдруг словно приходил в себя и становился прежним.

Однажды, когда АлиСанна, выслушав его ответ, не согласилась с ним, Вадим спросил:

– А знаете, почему я люблю ваши уроки? – и тут же, не дав ей ответить, продолжил:

– Потому что другие учителя говорят: «Ты не прав». А вы: «Я не согласна».

– А есть разница? – спросила зачем-то АлиСанна, хотя хорошо поняла его.

– Конечно. Огромная. – Он посмотрел на неё грустными светло-голубыми глазами. И АлиСанна почувствовала себя ребёнком рядом с мудрым стариком.

Вечером она снова плакала. Любимый Муж вытирал её слёзы, приносил чай и тихонько гладил по голове. И ничего не говорил. А что тут скажешь: у человека горе.

Они: АлиСанна, её Любимый Муж и обожаемые дети – и это пережили, конечно. Как переживали все вместе многое, очень многое. Потому что были и другие беды. Но были и радости, настоящие, большие радости. В школе всегда так, всё вперемежку.

Глава десятая,

в которой рассказывается об истории одной медали

Чтобы вы не думали, что АлиСанна идеальный учитель и исключительно высоконравственный человек, расскажу-ка я вам, пожалуй, об одной малоприятной истории. АлиСанна не любит о ней вспоминать. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. И на солнце есть пятна. Поэтому чего уж там, расскажу всё, как было, а вы сами решайте, кто прав, кто виноват.

Началось всё после зимних каникул, когда стремительно летящую по коридору АлиСанну увидела директор Оксана Савельевна.

– Алиса Александровна! – позвала она. – Можно вас на минуточку?

АлиСанна, не сбавляя скорости, резко сменила траекторию движения и подлетела к директору:

– Да, Оксана Савельевна.

– К вам в класс пришла новая девочка.

– В девятый «А»?

– В одиннадцатый «А».

– Издалека? – АлиСанна не удивилась, только пожалела неведомую ещё ученицу, которой из-за переезда пришлось менять школу в середине выпускного класса.

– Из старого Марьина.

Вот после этой реплики директора брови АлиСанны взметнулись вверх, а нехорошее предчувствие не царапнуло сердце, не сжало душу, не слегка обеспокоило Алисанну, не заставило её внутренне похолодеть и много ещё чего не. Потому что это самое нехорошее предчувствие самым что ни на есть беспардонным образом во весь голос завопило: «Караул! Чтой-то будет!» А завопило по той простой причине, что от старого Марьина до станции метро «Братиславская», около которой стояла их школа, рукой подать, и ни один нормальный ребёнок в этом случае не стал бы менять школу на финишной прямой, а предпочёл ездить бы в свою старую, если бы не какие-то чрезвычайные обстоятельства. И АлиСанне очень не хотелось думать, что это за обстоятельства такие вынудили девочку за пять с половиной месяцев до окончания школы переходить в другую.

– Понятно, - мрачно кивнула она, даже не стараясь сделать хорошую мину при плохой игре.

Оксана Савельевна, очевидно, всё поняла по её лицу и голосу и торопливо и чуть виновато пояснила:

– Мама этой девочки учитель математики и будет работать у нас. Скоро вы с ней познакомитесь.

– Понятно, - снова кивнула АлиСанна, которая прекрасно знала, что новый учитель математики был их школе совсем не нужен. Им вполне хватало уже имеющихся.

– Девочка чудесная. Идёт на медаль. – Решила подбодрить её директор.