Интербеллум
Шрифт:
— Не бери в голову, — сказал Альберт. — Вы с ним не ладили и раньше.
Комната Елизаветы оказалась закрыта. В тренажерном зале ее тоже не было. Я подумала поискать ее у озера и спустилась в холл, как заметила скрывшуюся за углом Василису. Она не увидела меня, так как торопилась. Зачем куда-то бежать 2 января? Я решила проследовать за ней. Завернув за угол, я обнаружила дверь с надписью «Для прислуги». Все еще не понимая, что происходит, я открыла дверь. Длинный коридор со множеством дверей, за которыми находились комнаты слуг. Так как сейчас было утро, все шаманы находились на рабочих местах. Василисы нигде не было видно. Я прислушалась. Ничего. Я развернулась, собираясь уйти, как на цокольном этаже хлопнула дверь. Там находилась прачечная,
На цокольном этаже стояла тишина, Василисы не было. Прикрыв тихо дверь, я аккуратно начала спускаться по длинной узкой лестнице, как услышала крик. Помимо прачечной здесь размещались душевые и раздевалки для шаманов. Крик доносился со стороны женской раздевалки за прачечной. Я перепрыгнула через оставшиеся ступени и побежала туда. Только не это! Пожалуйста, пусть это будет не то, о чем я думаю!
Я бежала так быстро, как только могла. В одной из комнат совершается преступление, а я все еще так далеко. Женской фантазии хватит на все, что годно. Женщины способны на безумные поступки, достаточно даже одного, который перечеркнет всю дальнейшую жизнь. Я боялась думать, что происходит в раздевалке. Они могли покалечить, изуродовать или даже убить Елизавету и лишь потому, что она невеста Евгения. Я знала, я чувствовала, что дружба наследника с Алисой не доведет до добра.
В конце длинного коридора я расслышала изменившийся от бешенства голос Валовой, она крикнула:
— Ножницы мне! Дайте мне чертовы ножницы! Я проучу эту дрянь.
Я услышала крик Ангеловой.
Перед моими глазами замелькали с еще большей скоростью стиральные машины. Я не ощущала ног. Казалось, ноги просто не могут выжимать такую скорость. Наконец, я толкнула плечом дверь в раздевалку, но та была запечатана заклятьем. Я застучала руками.
— Сейчас же откройте дверь! Вы слышите меня? Открывайте!
Чертовы дети!
— Хитоми!
Я услышала плач Елизаветы и вся похолодела. Она жива, хорошо. Так, они не могли использовать сложное или темное заклятие. Они учатся во втором классе, а что сейчас проходят? Я прошлась пальцами по двери, лихорадочно соображая. Я попробовала самое простое заклятие, но дверь не поддалась.
Снова крик.
Хорошо, хорошо. Я прочла заклятие средней сложности и почувствовала, как чары рассеялись. Вдруг раздался пронзительный крик, потом еще и еще. Кричали все. Я вышибла дверь. На коленях, с завязанными руками стояла Елизавета. Покрасневшее от слез и пощечин лицо сморщилось от рыданий. Василиса и Лида прижались друг к другу и забились в дальний угол. В центре же, пригвожденная к полу от страха, стояла Алиса, а перед ней кикимора. Маленького роста в пёстрой юбке суровая Хранительница женской половины рода Ангеловых клокотала от злости. Тёмные глаза загорелись, губы искривились. Догадавшись о намерениях кикиморы, я бросилась между ней и Алисой, выставила руки, но опоздала.
Прыжок — и ножницы в ее руке, когда-то принадлежавшие Алисе и которыми та собиралась изуродовать Елизавету, впились в шею Валовой. Кровь брызнула на завизжавших девочек.
Меня окатило холодом. Явственно представилась гильотина на главной площади Петербурга, кругом народ, знать и под конвоем ведут меня, закованную в цепи, униженную и невиновную.
— За сударыню — смерть! — прошипела кикимора, крутанулась на месте, стукнула лаптями и исчезла.
А дальше все смешалось — крики малолетних преступниц, плач Елизаветы, мое полное бездействие, появление учителей и Евгения.
Глава 17
Впервые на мне были наручники, и я находилась под стражей. Самойлов организовал все по высшему разряду: разоружил, надел наручники, нашёл комнату без окон и выставил охрану, словно я и есть убийца Валовой. Конечно, все знали, кто убил Алису. Хранителями обладают исключительно семьи Основателей, их единственная задача оберегать чародея до совершеннолетия, то есть, пока чародей не пройдёт слияние с демоном. Очевидно, Алиса
забыла о кикиморе, иначе не пошла бы на Елизавету с голыми руками.Меня же оклеветали. Разбирательство проходило прямо в стенах гимназии в течение часа. Не знаю, кто принимал в нем участие. Не являясь телохранителем Ангеловой, мне вменялось в вину нарушения целого списка инструкций, где прописывались должностные полномочия, ведь Елизавета, невеста наследника, пострадала в моем присутствии, а чародейка из богатой (читай — влиятельной) семьи мертва. Инспектор классов зачитал наскоро составленное распоряжение. За случившуюся трагедию осудили меня, а не учителей или начальника гимназии, которые недосмотрели. Я ждала обвинения в смерти Алисы, но его пока не вынесли. Шаман обязан охранять чародея, если он не уберег, спросят с него. Легко обвинить бесправных, а ты попробуй занести меч над головами власть имущих.
Что со мной будет? Я нутром чувствовала, что жить осталось не больше двух дней — это в лучшем случае. Демонов не просто зол, он в гневе. Это было понятно по его сдержанному, сухому голосу и отрывистым приказаниям. За последние десять дней я совершила столько проступков, что он не станет разбираться, кто виноват. Несмотря на мои прошлые заслуги, они не зачтутся. Демонов дорожил Елизаветой и Валовы еще понесут наказание. Алисе повезло умереть. Чем только думала эта девчонка? Напасть на невесту наследника, на любимицу архонта! Она повела себя так, словно Евгений пообещал на ней жениться, чего он никогда бы не сделал.
Я опустила взгляд на руки. В раздевалке я не сопротивлялась и молча дала Самойлову застегнуть наручники и повести под конвоем. Евгений появился последним, его приказ сейчас же освободить меня был проигнорирован. На его глазах со мной обращались так, словно я беглый шаман. Меня вышвырнули, как старый башмак из дома.
Дверь в комнату открылась. Вошли Самойлов и ещё два охранника, за ними Евгений. Я встала. В последний раз я видела Евгения.
— Оставьте нас, — приказал он, но никто не сдвинулся с места. Он обернулся. — Вы не слышали? Я велел оставить нас!
— Ваше Высочество, у вас мало времени, мы вылетаем через десять минут, — ответил Самойлов.
Ну, погоди, если мне удастся выжить!
Они закрыли дверь. Я нервно сцепила руки в замок и отвела взгляд. Евгению предстоит дорога до Екатеринбурга, знакомство с чиновниками, ни к чему расстраиваться из-за меня. Кто станет его личным телохранителем? Кто возглавит охрану? Илья или Роман? Или кто-то посторонний? Несколько часов назад мы обменялись подарками, завтракали за одним столом и он делился своими мыслями, а сейчас, в такой важный для него момент я вынуждена его оставить. Мне почему-то было невыносимо смотреть на него, и я не поднимала глаз, лишь видела идеально отглаженные серые брюки и начищенные до блеска туфли. Все правильно, он приготовился для встречи с верхушкой чародеев Екатеринбурга. Он должен проявить себя как прекрасный управленец, возможно, провести реформы, чтобы заручиться поддержкой и любовью населения. В два шага Евгений преодолел разделявшее расстояние и порывисто притянул к себе. Утром он обнимал иначе, не знаю, как объяснить, но тогда во всем происходящем был другой подтекст. Сейчас же он обнимал, как мужчина обнимает женщину. Как давно меня так не обнимали. Я уже позабыла ощущение чужого тепла.
— Как Елизавета?
— Я не желаю слышать ее имени! — прорычал он и крепче прижал к себе.
— Евгений Вла…
— Я не оставлю тебя с этим, — его голос прозвучал тихо и властно. Он отстранился, не разжимая рук, и заглянул в лицо. — Ты принадлежишь мне. Твоя жизнь принадлежит мне.
А потом он поцеловал. В другой ситуации Альберт станцевал бы Макарена, однако ограничился лишь сентиментальным всхлипом.
Его губы теплые и мягкие, но они не спрашивают разрешения. Я могла свить из него разноцветный клубок ниток, если бы была как Дариа. Но я не обладала женской хитростью, чутьем или простой интуицией. Я никогда не понимала мужчин, ничего от них не ждала и потому не разочаровывалась. Они казались мне государством, унесённым войнами и революциями, стихийными бедствиями и болезнями, государством, схороненным на дне холодного бездонного океана.