Искатель, 1998 №7

— Я все передам вице-президенту, — сказал Амос. — Тебе нужна какая-то помощь?

— Об этом поговорим только после того, как твое начальство примет решение — контракт продолжает действовать или аннулируется. Пока, — он положил трубку.

— Боже мой, где ты выискал эту гадость? — спросил Розовски, получая от Маркина пачку «Ноблесс».

Алекс развел руками.

— Я же говорю — в сигаретах я ничего не понимаю.

— Скажи лучше — пожадничал, — проворчал Розовски, распечатывая сигареты. — Ладно, я шучу, мне сейчас все равно что курить. Офра ушла?

— Ушла, — Алекс посмотрел на часы. — Вообще-то она права, нам бы тоже пора…

— Да, конечно… — Натаниэль тяжело вздохнул, устало потер виски. — Будем ли мы когда-нибудь жить, как все нормальные люди? Ходить по вечерам в гости, говорить о приятных вещах. Я вот, например, забыл, когда в последний раз виделся со своим другом Давидом. Вчера вот только две минуты поговорил с ним по телефону. Да и то о делах. И тебе тоже вместо приятных вещей приходится собирать всякую грязь о грязных людях… На чем мы остановились?

Маркин сел в кресло.

— Ты расскажешь мне, какого подозреваемого сегодня ухлопали? — спросил он.

— Расскажу, — хмуро ответил Розовски. — Только сначала, как говаривала моя первая учительница, повторим домашнее задание. Что у нас есть? Ари Розенфельд убит на собственной вилле в Кесарии, неделю назад, на исходе субботы. Время для преступления выбрано исключительно удачно — людей на улицах почти нет. Место тоже удачное — вилла стоит на отшибе. Никто ничего не слышит и не видит. Какой вывод можно сделать из этого?

— Убийство готовилось тщательно. Возможно, работал профессионал, — ответил Маркин.

— Именно. Но тогда как объяснить совершенно бездарную инсценировку самоубийства? Такое впечатление, что он все делал обстоятельно, продуманно и не спеша, а потом вдруг чего-то испугался и под занавес наломал дров.

— А что там бездарного? — спросил Маркин. — Извини, я еще не читал протокола.

— Бездарность инсценировки, — сказал Розовски, — заключается в том, что Розенфельд был левшой. А револьвер убийца подложил под правую руку. Это не все. Пойдем дальше. Ты спрашивал, кого сегодня убили?

— Спрашивал.

— Так вот. После полудня мне позвонила некая дама и попросила о срочной встрече. Дама назвалась Галиной Соколовой, вдовой Ари Розенфельда. К сожалению, когда я приехал в отель, она уже ничего не могла сказать… — Розовски нахмурился. — Вот такие дела.

— Ну и ну, — Маркин покачал головой. — История становится все более запутанной.

— Итак: «Байт ле-Ам» желает знать, не вдова ли Розенфельда организовала убийство собственного мужа для получения страховки.

— Бывшего мужа, — поправил Маркин.

— Похоже, что не бывшего. Ну, об этом потом. Собственно, не так уж «Байт ле-Ам» желает знать. Просто они надеются, что я, ради пятидесяти тысяч, сварганю им нужные доказательства. Во всяком случае, именно так я понял намеки вице-президента Нахшона Михаэли… Вдову убивают сразу по приезде. Это как будто разрушает их версию, но… — Натаниэль развел руками, — боюсь, что теперь они уже не нуждаются в моих услугах. Теперь у них отпала необходимость выплачивать страховку. Разве что отнести на кладбище чек и, уронив скупую слезу, приклеить его к надгробью.

— А как же наследница? Дочь? — спросил Алекс.

— Даже если мудрецам из «Байт ле-Ам» захочется, чтобы она оказалась тоже на подозрении, думаю, уж этого-то они ни от меня, ни от полиции требовать не смогут… Словом, их проблемы — я имею в виду «Байт ле-Ам» — теперь будут лежать в сфере юриспруденции. Они теперь будут искать адвокатов получше. А вовсе не сыщиков.

Алекс задумался.

— Хорошо, — сказал он. — Убийство произошло на вилле. А…

— Стоп, — Розовски предостерегающе поднял руку. — Я не собираюсь тратить свою нервную энергию за просто так. Не заставляй меня думать. Все-таки дождемся ответа из «Байт ле-Ам», тогда я кое-что расскажу.

— А если ответа не будет?

— Какой-то ответ будет, — неуверенно сказал Натаниэль. — Или «да», или «нет». В конце концов, я могу и ошибаться. Чем черт не шутит? Вдруг им и правда истина дороже двух миллионов. Через минуту-две позвонят. А пока… Продолжим. О чем бишь я?

— О деталях самоубийства… то есть убийства. Ты заговорил об идиотской инсценировке. Это ведь ты можешь рассказать? Из чистого интереса.

— Пожалуй… Да, так вот. Выстрел был сделан из-за окна, из сада. При этом убийца каким-то образом воспользовался револьвером, точно соответствующим хранящемуся в сейфе убитого…

Снова зазвонил телефон. Маркин снял трубку.

— Да, — сказал он. — Да. Сейчас, — он протянул трубку Розовски. — Тебя. Из полиции. По-моему, инспектор Алон.

— Алло, Розовски слушает, — сказал Натаниэль. — Привет, Ронен, как дела? Что-нибудь прояснилось?

— Если это можно так назвать, — мрачным голосом произнес инспектор Алон. — Ты по-прежнему занимаешься делом Розенфельда?

— Делом Розенфельда? — Розовски искусно изобразил на лице недоумение. — Почему по-прежнему? Не занимался и не занимаюсь.

— В таком случае тебя вряд ли заинтересуют результаты баллистической экспертизы.

— Почему же? Я, знаешь, как бросивший пить алкоголик. Того, несмотря ни на что, интересуют цены на спиртное, а меня, опять-таки несмотря ни на что, интересуют детали преступлений.

— Ну-ну, — инспектор издал короткий смешок. — Что ж, слушай: пуля, убившая Галину Соколову, была выпущена из револьвера…

— …использованного перед этим в убийстве Шмулика Бройдера, — закончил Розовски.

— Ты знал об этом? — В голосе инспектора Алона слышалось неприкрытое разочарование. — А я-то надеялся тебя удивить.

— Догадался. Только что догадался. Установлено, кому принадлежал револьвер?

— Да. Револьвер «браунинг» был приобретен вице-президентом компании «Интер» Моше Левински. Правда, в полиции есть его заявление двухмесячной давности о том, что револьвер у него украден. Кстати, именно он приходил в отель сегодня утром. Его опознал портье. Несмотря на близорукость, о которой ты упоминал.

— Что ж, это серьезно, — сказал Розовски. — Правда, время не совпадает.

— Это мы еще проверим, — ответил Ронен Алон. — Портье мог ошибиться в определенйи времени. Да он, по-моему, и не смотрел на часы. Так, ответил наугад. Ты же сам помнишь, какой там сумасшедший дом.