Искатель, 1998 №7

— В самую точку, — буркнул Натаниэль, не поднимая головы. — Решаю кроссворд.

— Я тебе не мешаю?

— Нисколько. Если хочешь, можешь даже помочь. Вот, например: слово из неопределенного числа букв, обозначающее непорядочное, мягко говоря, отношение клиента к частному детективу. Знаешь?

Маркин подумал и ответил:

— Свинство.

— Мягко. Слишком мягко, — заявил Розовски. — Есть какие-нибудь синонимы? Только покруче.

— Сколько угодно, — сказал Алекс. — Нов основном нецензурные.

— Замечательно. Перечисляй. В алфавитном порядке.

Маркин перечислил. На восьмом или девятом особо закрученном слове Розовски наконец оторвался от своего занятия и с неподдельным восхищением посмотрел на своего помощника.

— Ну, ты даешь, Алекс! — сказал он. — Ты просто зарываешь свой филологический талант в землю.

Алекс рассмеялся. Розовски вздохнул и спросил, вновь возвращаясь к своему занятию:

— Что у тебя на сегодня запланировано?

— Да так, рутина.

— А точнее?

— Отчеты по делам. Хочешь послушать?

— Да, пожалуй… Между прочим, хорошо выглядишь, — сообщил Натаниэль своему помощнику. — Выходные идут тебе на пользу.

Алекс хмыкнул. Он действительно выглядел посвежевшим и даже поправившимся — в отличие от традиционно небритого и осунувшегося шефа.

— У меня к тебе еще одно поручение, — сказал Натаниэль. — Выбери, пожалуйста, время и завези вот эту папку в «Байт ле-Ам», — он указал на переплетенную в темный пластик папку.

— Сегодня?

— Вообще-то надо было вчера. Даже позавчера. Даже неделю назад.

— Хорошо, а что в папке?

— Документы, — ответил Розовски. — Документы по делу Розенфельда. В «Байт ле-Ам» есть один парень, Амос. Ему и отдашь. Внутренняя детективная служба.

Алекс кивнул.

— Ладно, докладывай. — Натаниэль отложил ручку и с удовольствием потянулся. — Ч-черт, хорошо бы сейчас махнуть куда-нибудь денька на два, верно?

— Верно, — Маркин улыбнулся. — Например, в Эйлат.

— Хотя бы… Так что там у тебя сегодня?

Маркин принялся было отчитываться по последним делам, но вскоре замолчал, несколько смущенный рассеянно-отрешенным взглядом шефа.

— Что? — словно очнувшись, Розовски посмотрел на Алекса с легким недоумением. — Почему ты замолчал?

— По-моему, ты меня не слушаешь, — ответил Алекс.

— С чего ты взял? — Натаниэль пожал плечами. — Я слушаю тебя очень внимательно. Значит, говоришь, парень действительно шляется по борделям, но вовсе не за тем, о чем думает его мамаша?

— Именно, — Маркин кивнул. — Только не по борделям, а по борделю. Одному.

— Ясно… И что же мы должны ей сообщить, по-твоему?

— А это уже твое дело, — Алекс развел руками. — Я свое сделал. Вот видеокассета, вот письменный отчет, — он положил названные предметы на стол перед Натаниэлем.

— Здорово… — Розовски вздохнул. — Позвонить мамаше и сообщить: «Так и так, мадам, ваш мальчик действительно навещает проституток, но не для того, чтобы оставлять у них деньги, а совсем наоборот». Иными словами, сутенерствует парень потихоньку… — Он полистал отчет, с видимой досадой отбросил его в сторону, буркнув при этом: — Сукин сын.

Маркин деликатно помолчал, потом спросил:

— Я могу идти? Мне еще два дела надо закончить. Наследство от нашего Габи.

— Габи… — повторил Розовски задумчиво. — Габи… — Он что-то вписал в один из квадратов на листе. — Ты иди, иди, спасибо, Алекс, — рассеянно сказал он. — Занимайся.

Алекс поднялся. Видно было, что ему очень хочется спросить о чем-то у шефа, но решился он уже стоя у двери:

— Ты не хочешь сказать, чем занимаешься?

Розовски неопределенно промычал что-то, но потом сжалился:

— Ладно, можешь посмотреть, — Натаниэль подтолкнул к нему лист.

— «Розенфельд»… «Галина»… «Спросить Габи»… Вопросы, требующие немедленного ответа… — прочитал Алекс и недоуменно воззрился на Розовски. — Что это?

— Схема расследования, — коротко ответил Натаниэль.

— Расследования? Мы что — продолжаем заниматься делом Ари Розенфельда?

Розовски промолчал.

Алекс покачал головой.

— Я так полагаю, — сказал он, — что две недели назад нас вежливо попросили закруглиться. И даже оплатили наши старания. Я не прав?

— Прав, прав, — проворчал Розовски.

— Так что же?

Натаниэль пожал плечами.

— Сам не знаю, — ответил он неохотно. — Что-то меня в этом деле зацепило. И мне не хочется оставлять некоторые вопросы без ответов. Понимаешь?

— Например?

— Например… — Розовски кряхтя вылез из кресла, подошел к окну, приспустил жалюзи. — Жарко сегодня, верно?

— Не жарче обычного.

— В холодильнике есть что-нибудь? — спросил Натаниэль.

— Не знаю, сейчас посмотрю. — Офра выпросила у Натаниэля выходной, и сегодня Алексу приходилось, помимо прочего, выполнять обязанности секретаря. Он вышел в приемную и тут же вернулся с двумя запотевшими банками колы. — Устроит?

— Вполне. Так вот, — Розовски с громким хлопком распечатал банку, сделал глоток. — Я помню, что фамилия «Розенфельд» звучала в нашем офисе. Повторяю это еще раз. Что это значит?

— Либо он сам был клиентом, либо кто-то из клиентов упоминал о нем, — ответил Алекс. — Но это может быть никак не связано с обстоятельствами его гибели.

— Согласен, и тем не менее… Я хочу успокоить собственную память, — упрямо сказал Розовски. — Я хочу доказать самому себе, что, во-первых, я не склеротик, а во-вторых — не страдаю галлюцинациями. Поэтому я хочу провести, если можно так выразиться, внутреннее расследование. Ты как, не возражаешь?

Алекс открыл было рот, но в это время раздалась трель телефонного звонка.

— Минутку… — бросил Натаниэль, снимая трубку. — Алло, я слушаю. Ронен?.. — Розовски мельком глянул на Алекса, кивком указал на дверь. Маркин вышел из кабинета. — Привет, Ронен, как дела? Что-нибудь прояснилось?

— Эксперты выражают сомнение в том, что Ари Розенфельд убит из собственного револьвера, — мрачно сообщил инспектор. — Как тебе это нравится?

— А-а… — Розовски вздохнул. — Я никогда особо не доверял экспертам, ты же помнишь. Они создают иллюзию достоверности и точности. А на самом деле, эксперты прежде всего — люди. То есть вполне могут ошибаться. На них ведь тоже оказывают влияние субъективные факторы. Настроение. Состояние желудка в момент проведения экспертизы. И так далее. Не стоит расстраиваться по этому поводу.