Искательница бед и приключений

– Не командуйте, сударь, вы не у себя на кафедре! – рявкнула я, но ходу прибавила, потому что предложение было разумным.

– Дайте мне ящик, я понесу! – потребовал Иверс.

– Черта с два! – я крепче прижала сумку к груди.

Мы выскочили на Мистерикум-страда. Народу здесь было немного, но все же редкие прохожие лучше, чем никого, и полицейская будка за углом имеется.

Я удовлетворенно хмыкнула, разглядев Иверса в свете фонаря. Ему расквасили нос и губу, его щегольское пальто лишилось пуговиц, но серьезно профессор не пострадал и язвительности не утратил.

– Во что вы впутались, Грез? – грубо спросил он. – Не поделили что-то с земляками? Один из тех был афарцем, судя по татуировкам.

– Я афарка лишь наполовину, и с подобными типами компании не вожу, – огрызнулась я. – А вас что занесло в тот переулок? Следили за мной? Хотели сами меня ограбить?

– Ваш язык стал еще ядовитее за эти годы, Грез, – спокойно ответил Иверс, прикладывая к разбитой губе платок. – Вы были единственной студенткой в моей карьере, кто превратил защиту диплома в нападение на членов комиссии.

– Некоторые члены комиссии это заслужили.

– Отнюдь. Я лишь честно дал оценку вашей жалкой работе.

– Но в каких выражениях!

– Вы в выражениях тоже не стеснялись.

– Я всего-то попросила вас не переходить на личности. Это вы начали повышать градус дискуссии. Назвали меня «пустоголовой недоучкой, возомнившей себя историком»! Знаете, до сих пор жалею, что не швырнула в вас чернильницей.

– И это ваша благодарность, Грез, за то, что я спас вас от бандитов?

Он остановился, скомкал и запульнул платок в урну, а потом сжал кулаки и гневно засопел.

– Спасали вы не меня, а вот это, – я многозначительно покачала сумкой. – Что вас заинтересовало в старом ящике, доктор Иверс? Неужто карта? Решили, что она и впрямь приведет вас к сокровищу? Такие карты продают туристам на базарах Но-Амона по дюжине за медяк. Не думала, что вы принадлежите к числу наивных авантюристов.

Гремя, подъехал трамвай, из открытых дверей посыпались пассажиры. Но я заходить не спешила – ждала ответа.

– Вы понятия не имеете, Грез, что я ищу. Отдайте мне карту. Вам и вашему патрону она ни к чему, поверьте.

– Не отдам. Она моя. Не ваше дело, что я с ней сделаю. Может, и впрямь буду заворачивать в нее ветчину. Или сыр!

С этими словами я запрыгнула на подножку трамвая в момент, когда кондуктор дал звонок, а двери с лязгом сдвинулись с места.

Они захлопнулись перед физиономией Иверса, чуть не оттяпав ему длинный нос. Трамвай весело покатил, а профессор остался изрыгать проклятия на краю тротуара.

– Грез, я не прощаюсь! – проревел он трамваю вслед. – Теперь я знаю, что вы работаете на Абеле Молинаро. Ждите в гости! Я получу эту карту, не будь я Габриэль Иверс!

Я едва удержалась, чтобы не показать ему в окошко кукиш.

Трамвай завернул за угол, я заняла свободное место на скамейке, прислонилась лбом к холодному стеклу и перевела дух.

Столица – место беспокойное. Считай, мне повезло, поскольку я впервые наткнулась на грабителей за восемь лет, что здесь живу. Хотя негодяев другого сорта успела повстречать немало – взять того же Иверса.

В Сен-Лютерну я приехала из Афара. До моего рождения отец колесил по свету в поисках удачи, в конце концов осел в Но-Амоне, северной провинции страны песков и древностей.

В Но-Амоне он нашел себе занятие по вкусу – потрошить старые захоронения. Никакой тебе ответственности, а покупатели на черепки и амулеты всегда найдутся. Разрешения на раскопки он не получал. Власти называют таких, как мой отец, «черными копателями» и крепко не любят.

Моя мать была из местных, он увез ее из глухой деревушки и поселил в Хефате – шумном городе, белом от солнца и пыли, полном бродячих кошек, зазывал и туристов. Мать устроилась билетершей в музей, отец продолжал рыскать по пустыням, ущельям и развалинам.

Мне повезло родиться с редким Даром искателя и хронолога, и потому с малолетства я стала помогать отцу в его не очень-то славном ремесле.

Я безошибочно указывала развалины, где отец мог разжиться ценными вещицами. Благодаря моему Дару он порой находил серебряные бусины и украшения, а однажды добыл золотой браслет эпохи царицы Нубис. Отец продал его коллекционеру и поделился со мной выручкой.

Но как же я ненавидела эти походы! На каникулах, как всякому ребенку, мне хотелось играть со школьными друзьями на пристани или проводить время в деревне у бабушки, в глинобитной хижине на берегу каменистой речушки.

Вместо этого приходилось таскать тяжелые рюкзаки, ставить палатки, собирать сухой навоз для костра, отгонять гнус. Расчищать камни, сортировать черепки и даже избавлять мумии от заскорузлых обмоток. Дело нехитрое, но противное – все равно что засохший апельсин чистить. Вы не представляете, какие мерзкие насекомые живут в могильниках!

В восемнадцать лет я сбежала из дома.

Афаром я была сыта по горло. Мне надоела жизнь бродяги. Кроме того, я умудрилась заиметь навязчивого поклонника среди местных контрабандистов, он преследовал меня и сделал мою жизнь невыносимой. С Муллимом шутки плохи, а я еще и обвела его вокруг пальца, и Муллим жаждал расквитаться.

Итак, я сунула в чемодан одежду, сбережения, оставила родителям записку и села на пароход до Сен-Лютерны.

План побега был тщательно продуман. Школьное образование я получила неплохое и разжилась рекомендацией директора музея, где служила мать. Что вкупе с даром хронолога и помогло поступить в столичную академию. Для приезжей молодежи в тот год выделили бесплатные места на факультете музееведения.

Мне было неважно, какое образование получить – лишь бы закрепиться в столице. Возвращаться после выпуска в Афар я не собиралась.

Так я отучилась на архивиста. Буду честной – учеба на первом месте не стояла. Ведь приходилось еще и работать, на жалкую стипендию в столице не прожить.

Предметы давались легко, с курса на курс я переводилась без затруднений. Выручали упорство и бойкий язык. А что делать? Чужестранке, да еще полукровке, иначе нельзя. Первые годы в столице мне пришлось несладко.

Впервые я увидела легендарного магистра Иверса, когда училась на третьем курсе. Иверс уже тогда был знаменитостью и пользовался репутацией необузданного типа.