Искательница бед и приключений

Спокойствие и безмятежность! Я сильнее Иверса, потому что мне нет до него дела. Я не застреваю в прошлом, не лелею ненависть, а живу себе дальше. Иверс к тому же капитулировал перед моим патроном, и я, верная ассистентка, разделяю его победу.

– Хорошо, Молинаро, вы все узнаете. Но только после клятвы, что сказанное не выйдет за пределы этого кабинета.

– Даю слово, – быстро ответил Молинаро. – Оно немалого стоит. Вы знаете мою репутацию, профессор.

Иверс кивнул и посмотрел на меня в упор, и от этого взгляда мне вновь захотелось его убить.

– Все, что вы скажете мне, должна услышать и Джемма, – торопливо добавил Абеле, угадав настрой Иверса. – Я всецело на нее полагаюсь. Вчера она перевела все надписи на этой карте.

Условие пришлось Иверсу не по вкусу, но он лишь презрительно скривил рот.

– Ладно, пусть остается. Раз она и так уже много знает.

Он замолчал, собираясь с мыслями. Абеле мягко подбодрил:

– Крайне любопытно, почему вы, именитый профессор, сугубо рациональный человек, заинтересовались выдумками шарлатана Лилля, автора этой сомнительной карты.

– Знаете, почему я стал ученым, к чьему мнению прислушиваются? – парировал Иверс. – Потому что в отличие от моих тупоголовых собратьев по науке я готов рассмотреть любую гипотезу. Даже самую бредовую. Я не отмахиваюсь от нее, пока она не будет доказана или опровергнута.

– Похвальный подход, – кивнул Абеле. – И какую же завиральную гипотезу выдвинул Лилль?

– Вы знаете, кем был Одиссей Лилль.

– Да. Этнографом, который вольно обращался с фактами. Если он не находил нужную информацию, он ее выдумывал, чтобы заполнить пробелы. Особенно много сказок Лилль сочинил про историю Но-Амона.

– Именно! – громыхнул Иверс. – Итак, Но-Амон. Провинция Афара, южного континента, откуда некогда вышло человечество. Четыре тысячи лет назад афарская цивилизация достигла небывалых высот в науке, технике и архитектуре. Но потом пришли темные времена. Нынче Афар, как вы прекрасно знаете, – Иверс небрежно кивнул в мою сторону, – это нищета и развалины. Жители до сих пор кормятся былой славой Афара – грабят захоронения и продают то, что находят, нещепетильным коллекционерам. Но-Амон, сердце Афара, теперь историческая помойка, где обитают нищие и бесчинствуют крысы.

Я опустила глаза и уставилась в чашку. Меня опалило обидой и гневом.

Я не любила Афар. Но меня бесило, когда другие отзывались о моей родине пренебрежительно. Увы, Иверс описал ее точно.

– В последние годы тайны Афара привлекли внимание археоисториков. Они делают немало, – заметил Абеле. – Мой племянник Максимилиан ведет дела с афарскими музеями и совершил несколько успешных экспедиций.

– Не только историки ломают головы над тайнами Афара. Инженеры тоже в недоумении. Как народам, которые едва вышли из каменного века и ступили в век бронзовый, удавалось возводить гигантские сооружения – ступенчатые пирамиды, колоссальные арки, башни выше гор? Как работали механизмы, чьи остатки мы находим? Ни один чертеж не сохранился, принципы действия афарских машин понять невозможно. За века грабители растащили их по винтикам, и мы довольствуемся лишь обломками.

– Существуют множество гипотез, – Молинаро весело сверкнул глазами. – В том числе фантастических, которыми увлекаются шарлатаны, подобные Лиллю. Они объясняют величие цивилизации Афара тем, что к ней приложили руку пришельцы, боги, и даже первобытные ящеры.

– Все чушь! – Иверс грохнул кулаком по столу, так, что чашка подпрыгнула, выплеснув на скатерть коричневую лужицу.

– И что же, по-вашему, не чушь? – Абеле опасливо глянул на распалившегося Иверса и отодвинулся подальше.

– Природный источник эфирной энергии, которыми владели древние афарцы.

Абеле не выдержал и рассмеялся – с риском для жизни, потому что Иверс сразу заиграл желваками и насупился, что не предвещало ничего хорошего.

А мой патрон все не унимался.

– Существование эфирного поля было доказано лишь пятьдесят лет назад, доктор, – терпеливо объяснил он, как ребенку. – Эта всепроникающая субстанция несет в себе некие идеи, образы вещей. Которое обрели материальность в нашем мире. Все, что нас окружает – вещественное воплощение этих образов. Десять процентов людей обладают Даром управлять эфирными волнами и менять законы природы своей волей. Раньше таких людей называли колдунами, теперь называют Одаренными... Джемма, например, имеет Дар искателя и хронолога. Она умеет находить спрятанное и довольно точно определять возраст вещей. Я всего лишь обладаю скромным Даром пиромансера.

Абеле, немного красуясь, щелкнул пальцами, и свечи в канделябре на стене вспыхнули.

Иверс сердито махнул рукой, и огоньки мигом погасли.

– Ваш Дар весьма своеобразен, доктор Иверс, – сказал Абеле с почтительной усмешкой.

Я навострила уши. Иверс – тоже Одаренный? Первый раз слышу. И в чем же заключается его Дар? Доводить всех до белого каления?

– Но правда в том, что мы, современные люди, знаем об эфирном поле не так уж много. Мы только начали изучать это явление и использовать его на благо общества. Утверждать, что древние афарцы могли управлять эфирными потоками и с их помощью возводить колоссальные сооружения – глупость несусветная! Даже современным Одаренным это не под силу. Человеческие возможности ограничены. Люди слабы, их организмы не выдерживают манипуляций с мощными потоками энергии. Или вы все же верите, что древним афарцам помогали динозавры?

– Нет. Я считаю, что афарцы получили некий источник природной эфирной энергии. Он действовал как увеличительное стекло. Афарским жрецам нужно было лишь направлять проходящие сквозь него потоки. Так они творили чудеса. Любой в древнем Афаре мог стать колдуном, не только Одаренный. И Одиссей Лилль нашел забытое святилище, где хранился тот артефакт. Карта показывает путь к нему.

Признаться, я слушала Иверса как завороженная. Оратором он был великолепным – этого у него не отнимешь. Иверс говорил с такой страстью, что слушатели невольно верили каждому его слову и заражались его пылом. Он мог убедить аудиторию в чем угодно – что черное это белое, что солнце вращается вокруг земли, и что земля покоится на трех китах. Но, к счастью, до сего момента профессор всегда строго следовал научному методу. Что же с ним случилось, что его понесло в область легенд? Уж не получил ли он повреждений мозга в одной из драк с научным оппонентом?

То же, вероятно, решил и мой патрон. Потому что громко захохотал, утирая слезы. Но, заметив, убийственный взгляд Иверса, осекся.

– Вы меня поражаете, доктор.

– Лилль совершил несколько экспедиций в Афар, – упрямо продолжил Иверс. – А потом пропал без вести. Не в экспедиции, нет. Однажды вечером Лилль вышел из дома в табачную лавку и не вернулся. Его таинственное исчезновение поразило всех. Торговец видел Лилля, он продал ему десять коробок его любимых сигар, после чего этнограф вышел за дверь, скрылся в тумане... и пропал. Хотя до его дома было рукой подать – только улицу перейти. Но его больше никто и никогда не видел.

– Помню шумиху, что поднялась в газетах, – кивнул Абеле. – Некоторые считали, что Лилля поразило проклятие афарских жрецов, и его утащили демоны.

– Как только я узнал, что вдова Лилля распродает его имущество, навел справки и понял, что найду среди его бумаг кое-что важное.

– Но что заставляет вас верить в то, что карта – не плод воображения Лилля?

Иверс секунду колебался, но желание получить документ оказалось сильнее.

– Вот это.

Он вытащил из кармана бархатный мешочек. Развязал его, и на скатерть скользнул тусклый камень размером с абрикос. Камень был покрыт сколами и выглядел как обыкновенная галька, да еще и грязная.