Искра жизни (перевод М. Рудницкий)

— Вот черт! Что теперь будет? Вот гадство! Я уже трогал. — Он смотрел на свои пальцы, словно у него была проказа. — Скорей же! Сделай что-нибудь! — заорал он на Бергера. — Думаешь, мне охота подыхать, что ли?

— Конечно, нет. — Бергер уже вполне овладел собой. — Особенно сейчас, когда конец так близко, — добавил он.

— Что?

— Когда конец так близко, — повторил Бергер.

— Кому конец? Да сделай же что-нибудь, ублюдок! Помажь чем-нибудь!

Дрейер был бледнее смерти. Бергер принес с полки на стене склянку с йодом. Он знал: никакая опасность Дрейеру не угрожает, но это сейчас и не важно. Главное было его отвлечь. Он смазал фурункул йодом. Дрейер дернулся от боли. Бергер поставил склянку на место.

— Ну вот, теперь продезинфицировали…

Дрейер, скосив глаза, пытался разглядеть фурункул.

— Точно все в порядке?

— Точно.

Дрейер еще какое-то время щурился на кончик своего носа. Потом, словно кролик, пошевелил верхней губой.

— Так. Чего ты там хотел-то?

Бергер понял, что победил.

— То, что сказал. Подменить анкетные данные умершего. Только и всего.

— А Шульте?

— Он не следит. По крайней мере за фамилиями. Да и выходил уже два раза.

Дрейер что-то про себя прикидывал.

— А одежда? Как с ней будет?

— Все будет в ажуре. И латки тоже.

— Как это? Неужели ты?..

— Ну да, — подтвердил Бергер. — Принес с собой, подменим.

Дрейер взглянул на него.

— Неплохо вы все спланировали. Или это ты один?

— Нет.

Дрейер засунул руки в карманы и прошелся несколько раз взад-вперед. Потом остановился против Бергера.

— А кто мне поручится, что этот твой так называемый список не пойдет в ход?

— Я.

Дрейер передернул плечами и сплюнул.

— Прежде у меня был только список, — спокойно сказал Бергер. — Только обвинение и улики. Я мог пустить их в ход, и мне бы ничего не сделали, разве что похвалили бы. А теперь, после вот этого, — он указал на бумаги на столе, — я становлюсь соучастником укрывательства.

Дрейер размышлял. Он снова осторожно подвигал губой, косясь на свой чирей.

— Вы рискуете гораздо меньше меня, — продолжал Бергер. — Ну подумаешь, служебное упущение, одним меньше, одним больше, какая разница. Я же впервые сознательно иду на преступление. То есть беру на себя куда больший риск. По-моему, это более чем достаточная гарантия.

Дрейер не отвечал.

— Еще вот что стоит учесть, — продолжал Бергер, ничуть не тушуясь под его пристальным взглядом. — Война, считайте, что проиграна. Из Африки и из-под Сталинграда немецкие войска отброшены далеко в глубь Германии, даже за Рейн. Никакая пропаганда, никакие россказни про новое секретное оружие тут уже не помогут. Через несколько недель, от силы месяцев все кончится. Сюда тоже придет расплата. Зачем вам отдуваться за других? Если станет известно, что вы нам помогали, вам нечего бояться.

— Кому это вам?

— Нас много. Повсюду. Не только в Малом лагере.

— А если я об этом донесу? О том, что вы есть?

— А какое это будет иметь отношение к кольцам и золотой оправе?

Дрейер поднял голову и криво ухмыльнулся.

— Вы и впрямь неплохо все продумали, не так ли? — Бергер молчал. — Этот тип, которого вы подмените, он что, бежать собрался?

— Нет. Мы просто хотим уберечь его от этого вот. — Бергер кивнул на крюки в стене.

— Политический?

— Да.

Дрейер сощурил глаза.

— А если будет строгая проверка и его найдут? Тогда что?

— Бараки переполнены. Его не найдут.

— Его могут узнать. Если он известный политический.

— Он не известный. А кроме того, в Малом лагере мы все на одно лицо. Там и узнавать-то почти нечего.

— Староста барака в курсе?

— Да, — соврал Бергер. — Иначе нам бы этого не провернуть.

— В канцелярии у вас связи есть?

— У нас повсюду есть связи.

— А у этого вашего человека номер татуировкой?

— Нет.

— А как с вещами?

— Я знаю, какие мне нужны. Я их уже отложил.

Дрейер взглянул на дверь.

— Тогда действуй! Давай! Скорей, пока никто не пришел!

Он приоткрыл дверь, сделав небольшую щелочку, и остался на пороге, прислушиваясь. Бергер тем временем ползал между трупами. Он хотел совершить двойную подмену. Теперь он так запутает следы, что Дрейер, даже если захочет, никогда не докопается до имени пятьсот девятого.

— Скорей же! Да шевелись же, ублюдок! — чертыхался Дрейер. — Что ты там все возишься?

На третьем мертвеце Бергеру улыбнулась удача: он был из Малого лагеря и без татуировок на теле. Он стянул с него куртку, вытащил из-за пазухи припрятанную номерную робу пятьсот девятого и надел ее на покойника. Потом бросил вещи умершего в общую кучу и достал из-под низу куртку и штаны, которые отложил загодя. Сейчас он обмотал их вокруг пояса, затянул потуже завязку брюк и снова надел куртку.

— Готово.

Бергер тяжело дышал. Перед глазами ползли черные круги. Дрейер повернулся.

— Порядок?

— Да.

— Ну и хорошо. Я ничего не видел. Ничего не знаю. Ходил в уборную. Все, что тут произошло, сделал ты один. Я ничего не знаю, понятно?

— Конечно.

Подъемник, на платформе которого были сложены голые тела, ушел наверх и немного погодя вернулся порожняком.

— Я сейчас поднимусь наверх, позову тех троих загружать, — сказал Дрейер. — Ты в это время останешься тут один, понятно?

— Понятно.

— А тот список…

— Я принесу завтра. Или могу уничтожить.

— Ты мне за это ручаешься?

— Безусловно.

Дрейер еще секунду подумал.

— Учти, ты теперь тоже повязан, — сказал он затем. — Больше, чем я. Так или не так?

— Гораздо больше.

— И если что вылезет…

— Я не расколюсь. У меня есть яд. Я никого не выдам.

— У вас, посмотрю, все есть. — На лице Дрейера промелькнуло нечто вроде невольного уважения. — Вот уж не думал.

«А то держал бы ухо востро, — добавил он про себя. — Вот трупы ходячие, будь они прокляты. Даже от них не знаешь, чего ждать».