Искры

– Я не…

– Да брось! – Инга снова треплет меня за плечо. – Уверена, тебе понравится. К тому же там будут твои коллеги. И они тоже волнуются. Всего час съемок, потом небольшое интервью мне, и ты свободен. Кстати! Часть вырученных с продажи календарей средств пойдет в фонд помощи пострадавшим от пожаров!

– Хорошо, – нехотя соглашаюсь я.

– Вот и отлично! – говорит она и подмигивает. – Ладно, не буду тебя дольше задерживать. До завтра. – Не успев отойти, девушка оборачивается. – Ровно в двенадцать! Ах да. Никакого парфюма, ладно? В качестве ассистентов выступят животные, им могут не понравиться брутальные мужские духи!

– Просто прекрасно, – бормочу я себе под нос, глядя, как она удаляется.

И во что я опять ввязался?

Глава 19. Ева

SEREBRO – Сломана

Это была одна из тех ночей, что высасывает из тебя все силы. Я сажусь на кровати и пытаюсь отдышаться. В горле как будто саднит от дыма. Прошло столько лет, а картина того пожара все еще пугает так сильно, словно мне до сих пор восемь. Откашлявшись, я встаю.

И почему мне никогда не снится то время, когда я училась в выпускном классе? Прибегала к отцу в часть после уроков, оставляла портфель в его кабинете и шла в столовую, где подолгу засиживалась с чашкой какао в надежде столкнуться с Адамовым. Он был для глупой девчонки словно светом в окне. Я восхищалась каждой его чертой и умирала от восторга, когда слышала тембр его голоса – низкий, терпкий, как горький шоколад, слегка бурлящий на букве «р»: мне хотелось положить ладонь на его кадык и чувствовать вибрации, когда он произносит эту букву.

Все остальные Даниилы были Данилами: двойная «и» проглатывалась при произношении, Адамова же все вокруг звали исключительно Данилой. Совсем как Данилу Багрова из фильма «Брат», обе части которого Батя засмотрел уже до дыр, – каждый раз, когда их повторяли, он и мои братья собирались у телевизора. За годы юношества я невольно выучила все фразы и каждый поворот сюжета, а фильм стал родным, как и семья приемного отца. Но после знакомства с Адамовым я вдруг поняла, что они очень похожи с киношным Данилой: решимостью, силой, несгибаемостью характера и тихим, сдержанным обаянием.

А еще тягой к справедливости и не совсем этичными или законными методами, которыми они ее добивались. Адамов с регулярностью идиота нарушал приказы Бати на службе, но каждый раз делал это, чтобы, рискнув собой, спасти пострадавших. За что неминуемо получал отповедь и выговор, а потом Батя оттаивал, и все возвращалось на круги своя.

Данила был моим чертовым героем, несгораемым суперменом, укрощающим огонь, но больше всего я любила наши случайные встречи в части и странные разговоры ни о чем – лишь бы побыть вместе подольше.

Учеба, музыка, погода – мы говорили обо всем, и вряд ли бы кто-то заподозрил в нашем общении какой-то глубокий подтекст. Но то, как он смотрел на меня, как нечаянно касался коленом во время разговора, как заботливо подливал какао в мою кружку, – черт подери, я знала, что Данила неравнодушен ко мне. Мы даже не целовались, но я уже ощущала нас парой. И это было моей ошибкой.

Как и ночь в отеле, от которой я до сих пор не могу отойти. Зачем-то перебираю в памяти ощущения, проверяю мобильный – вдруг он написал еще что-то, волнуюсь из-за того, что сегодня мы увидимся впервые после близости и посмотрим друг другу в глаза. Девчонка из прошлого, что внутри меня, боится снова увидеть безразличие в его глазах, ведь это в прямом смысле мой страшный сон. Мне никогда не снятся наши долгие беседы, в каждом сне я вижу лишь тот момент, как смотрю из окна долбаной гостиницы на пустую улицу и жду, что Данила придет. И он никогда не приходит.

– Я удалил волосы, – сообщает Илья, когда я сажусь к нему в машину.

– Чего?

– Там, – заговорщическим тоном произносит он, когда машина выезжает с парковки. – Начисто. Так что я полностью готов к съемке.

– Боже, – морщусь я. – Вас разденут всего лишь по пояс, дубина!

– Знаю, но так я чувствую себя увереннее. Понимаешь? Внутренняя сила, энергия, заряженность на успех! – Илюха напрягает руки и демонстрирует свои бицепсы, хотя через куртку все равно их не видно.

– Ты пожалеешь на первом же выезде, когда вспотеешь, натрешь там все и зачешешься.

– Я намазал заживляющим кремом с пантенолом, – хвастается он.

– А я только что позавтракала. Давай закроем тему? – стону я.

Но уже через пять минут его прорывает:

– Так когда мне доставят удочку? Кинешь код для получения?

– Не понимаю, о чем ты, – цежу я сквозь зубы и отворачиваюсь к окну, чтобы Илья не разглядел признаков вранья в моем лице.

– Все ты понимаешь, коза! – бьет он ладонью по рулю. – Я видел, как ты возвращалась домой вчера утром на такси!

– И что?

– Ты переспала с ним! Гони мою удочку!

– О, преступление раскрыто. Поздравляю, лейтенант Коломбо. – Я поворачиваюсь к нему и злобно морщу лоб. – Мы всю ночь сидели в засаде и выслеживали злодеев, ясно? Я весь зад себе отморозила, но у следствия теперь есть неопровержимые доказательства того, что те торгуют краденым. И это только начало большого пути в поисках виновных в пожаре в торговом центре!

– Тебе даже полиграф не поверит, – усмехается Илюха. – Не то что я!

– Я – кремень. Так что не видать тебе удочку, как своих ушей. – Я показываю ему язык. – Ну, либо купи ее себе сам. На гонорар с фотосессии.

– Вот уж нет, для меня это теперь дело принципа! А что, за съемку дадут денег?

– Прикинь.

– Откуда знаешь?

– А меня тоже будут снимать, – хвастаюсь я. – Царев настоял, и организаторы согласились. Пойду тринадцатым месяцем.

– Супер! – Он поднимает большой палец вверх и вдруг задумывается. – Получается, ты тоже будешь топлесс?

– Щас! Ты что, совсем?

– Тогда на что смотреть? Так неинтересно.

– Смотри на то, что побрил себе! – отмахиваюсь я.

– Не завидуй!

– Фу, извращенец!

– Ты права, там уже чешется.

– Замолчи!

– Нет, реально зудит.

– Останови, я пойду пешком!

И мы хохочем – до слез и соплей. И все мое утреннее напряжение как рукой снимает.

– Я все равно не верю, что у вас с Лопатой ничего не было, – говорит Илюха после паузы, когда мы наконец успокаиваемся.

– Да ради бога, – отвечаю с ухмылкой.

* * *

– Можно тебя на секундочку?

Ох ты ж! Адамов ловит меня прямо на парковке у части, когда я выбираюсь из машины Ильи. Я вижу его стоящим метрах в двадцати от нас, и мое сердце сжимается. Волосы взъерошены, куртка нараспашку, под мышкой папка с бумагами. Он кажется невыспавшимся и таким… родным. Первое инстинктивное желание – пригладить его прическу руками, поправить воротник рубашки, запахнуть куртку и поцеловать в губы, но я почти сразу беру себя в руки.