Искупление

— Кэри, дорогая, — он слегка покачал головой, и она обратила внимание на его потухший взгляд. — Я не мог себе представить...

Тошнота вернулась, но Кэри сдержала ее. Проведи меня через это, Боже, пожалуйста.

Кэри вспомнила стих, который всегда раньше утешал ее. Два коротких слова: Иисус заплакал. Если Он плакал о Иерусалиме, если Он плакал о смерти Лазаря, то, конечно, сейчас Он оплакивает крушение ее мечтаний, смерть ее брака.

Кэри не знала, что сказать. Душа болела так, как болели пальцы, когда она в детстве играла в снежки без перчаток.

— Мне так жаль, дорогая. Я потрясена, — ее мать положила руку на колено Кэри. — Он подает на развод?

— Я сказала ему, что не дам развода.

— Так ты хочешь работать над этим? — ее отец выпрямился и поднял подбородок. Кэри вдруг почувствовала, что он всматривается в нее, как в пациента.

— Не смотри на меня так, папа.

— Дорогая, я просто пытаюсь понять. Мне столько всего надо усвоить сразу.

Кэри почувствовала себя школьницей, которую расспрашивают о неудачном свидании. Глаза опять увлажнились, и она попыталась объяснить:

— Я знаю, что много всего обрушилось сразу, папа, — она всплеснула руками. — Сама еще не до конца все поняла.

Ее мать заглянула дочери в глаза, и Кэри почувствовала ее удивление.

— Ты не хочешь разводиться?

— Мама! — что же это такое? Всю жизнь они учили своих детей верности, теперь они так быстро выступают за развод? Она обхватила руками живот, подавляя тошноту. — Я думала, вы-то поймете, почему я не могу... почему развод для меня не выход.

Ее отец откашлялся, встал и начал расхаживать по комнате. Он остановился в нескольких метрах от Кэри, и она видела по глазам, что внутри у него идет борьба.

— Дорогая, ты совершенно права. Мы сделаем все, чтобы тебя поддержать, — он сунул руки в карманы, и Кэри увидела, как напряглось его лицо. — Просто... я хотел бы...

Его голос оборвался.

— Я знаю, — Кэри встала и обняла его от всего сердца, и мать присоединилась к ним, обхватив руками обоих. — Твоей маленькой девочке плохо, и ты хотел бы, чтобы ей стало лучше, правда? — прошептала она так громко, как только могла.

Когда отец не ответил, Кэри отступила назад, чтобы заглянуть ему в лицо. То, что она увидела, расстроило ее почти так же сильно, как уход мужа. Ее отец — человек, сохранивший единство семьи, когда пять лет назад ее сестра Эшли ушла из дома; тот, кто не сдавался и поддерживал мать и был рядом с ней, когда у нее выпадали волосы от химиотерапии, — теперь плакал. Слезы лились по его лицу.

Кэри обняла родителей и помолилась о том, чтобы все они пережили грядущие недели. Она не имела представления, как отреагируют на новость ее брат и сестры, а также друзья из общины Клир-Крик. Все всегда считали ее хорошей девушкой, из тех, что поступают правильно и вступают в брак на всю жизнь.

Ей была ненавистна сама мысль о том, что все эти люди теперь будут ее жалеть, и хотелось спрятаться под кровать, как она делала в детстве, когда дом дрожал от весенней грозы.

И было что-то еще, в чем она не осмеливалась признаться даже самой себе. Тошнота, головная боль и усталость, с которыми она боролась последние несколько недель. Может быть, это не просто реакция на стресс. Она не хотела думать об этом после признания Тима. Но это было возможно. Скоро все выяснится.

Кэри сглотнула, и, стоя в безопасном кругу родительских объятий, снова стала подсчитывать даты. Нельзя отрицать очевидное. У нее задержка. Она пропустила уже два цикла, а такое случалось только один раз в ее жизни. В феврале три года назад. Когда она в первый раз была беременна.

Глава 6

Дирк Беннет проскользнул в подсобку самого большого кафетерия кампуса, где он подрабатывал с начала года. Он выудил три таблетки из баночки с надписью «Естественная сила природы» и проглотил их, запив водой. Потом выглянул в окошко, выходившее в зал, и увидел профессора Джейкобса, который обедал с Анжелой. Опять.

Любому ясно, что происходит. У профессора с ней роман. Дирк следил за ними несколько недель, и теперь он был убежден, что они живут вместе.

Дирк стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Гнев бурлил внутри него, он в красках представил себе, как распахивает дверь, подходит к их столику и одним ударом отправляет профессора в нокаут.

Больше всего Дирка расстраивало ее постоянное вранье. Она лгала ему последние восемь месяцев.

— Дирк, я занята...

— У меня много домашних заданий...

— Мне нужно немного свободного времени...

— Ты слишком молод для серьезных отношений...

Эти оправдания были для него как кинжал в сердце.

Дирк прерывисто вздохнул и вспомнил, как все начиналось. Он хранил в душе тот день, когда Анжела Мэннинг впервые вошла в его жизнь. Дирк занимался в спортзале университета — качал мускулы. Она не была хорошенькой, как те нежные девочки, о которых он мечтал в старших классах. Анжела была просто ослепительной, с видом недотроги, совершенным телом и точеной талией.

B тот день они занимались на тренажерах почти час, в нескольких метрах друг от друга. Несколько раз он ловил на себе ее взгляд, и она переглядывалась с ним, а потом продолжала заниматься. Он попил воды, когда закончил весь цикл упражнений, и остановился, чтобы посмотреть на нее.

Он колебался, опасаясь, что она посмеется над ним и, скорее всего, прогонит. Вытер лоб полотенцем и все-таки улыбнулся ей:

— Новенькая?

— М-м-м... — она отодвинула тренажер, выпрямилась и всмотрелась в него. Впервые за это время высокомерное выражение немного отступило, и она улыбнулась. — А ты спортсмен?

Дирк помнит, что покраснел, потому что она, сама того не зная, задала больной вопрос.

Его братья играли в футбол, но он держался от этого подальше. Какой смысл часами гонять взад-вперед мяч по двору и проводить весь день с пятнадцатью потными парнями, многие из которых к тому же круглые невежды? Парнями, для которых главное в жизни достижение — забросить мяч в ворота? Парнями, которые развлекаются, соревнуясь, кто дальше плюнет? Но была и еще одна проблема, о которой он никому не говорил. Дирк боялся боли и травм.

Его братья получали от спорта огромное удовольствие, но Дирк видел только негативные стороны. Растяжения связок, разбитые носы, вывихи... А бейсбол! Не надо быть физиком, чтобы понять, что будет, если мяч, летящий со скоростью сто пятьдесят километров в час, попадет тебе в лицо. Нет, спорт его никогда не привлекал.

Так что Дирк выбрал свой путь и присоединился к оркестру. Он был барабанщиком. Как и его друзья, он часами тренировался. Да, в оркестре были девочки, с которыми он был в прекрасных дружеских отношениях. Но это были не такие красавицы, как те, с которыми встречались его братья. В старших классах такие девушки, как Анжела Мэннинг, считали барабанщиков низшей кастой. Они разве что вежливо кивали при встрече с ним — и то лишь потому, что ого братья входили в элиту.