Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

С. 60. ...Cicero. De natura deorum. II. S. 22.: artis maxime proprium est creare et gignere.
– Шпет цитирует Цицерона «О природе богов». Во второй книге Цицерон пишет: «Artis maxume proprium esse сгеаге et gignere». Искусству более всего свойственно творить и рождать (лат.). Цит. по: Цицерон М.Т. О природе богов. СПб., 2002. С. 120.

С. 61. ...Описательной поэзии не бывает.
– ап Solger Aesthetik.
– К «Лекциям по эстетике» Зольгера (нем.).
– Зольеер (Solger) Карл Вильгельм Фердинанд (1780-1819) - немецкий философ и эстетик, представитель романтизма. Профессор Франкфуртского (с 1809) и Берлинского (с 1811) университетов. Наиболее значительны его эстетические сочинения: «Эрвин. Четыре диалога о прекрасном и искусстве» (т. 1-2, 1815) и посмертно изданные «Лек

ции по эстетике» (1829). Зольгер истолковал в них выдвинутое немецкими романтиками понятие романтической иронии, отождествив ее с диалектическим моментом отрицания отрицания. В этом отношении он явился одним из предшественников Гегеля, высоко его ценившего.
– Шпет имеет в виду книгу: Solger К. Vorlesungen iiber Asthetik / Hrsg. von К. Heyse. Lpz., 1829, в которой содержатся основные эстетические идеи Зольгера. В более глубокой и развернутой форме они представлены в другой его книге «Эрвин. Четыре диалога о прекрасном и об искусстве», которая переведена на русский язык. Зольгер пишет: «Каждое особенное явление существует свободно и независимо, не подчиняясь никакому понятию, так как оно есть не что иное, как бытие идеи. Поэтому поэзия никоим образом не может быть лишь восприятием внешних явлений и претворением их в познании, что является, скорее всего, задачей описательной литературы и само по себе представляет в некотором роде бессмыслицу, так как в искусстве вообще не существует ничего такого, что мыслится только как внешний предмет и дает лишь материал для описания». Цит. по: Золь-гер К. Эрвин. Четыре диалога о прекрасном и об искусстве. М., 1978. С. 252.

С. 62. ...Высшее достижение романа - этический роман. — На полях заметка Шпета: «Lukacs, 405».
– Шпет цитирует работу Г. Лукача «Теория романа» по изданию Lukacs G. Die Theorie des Romans. Ein geschichtsphilosophischer Versuch iiber die Formen der grofien Epik // Zeitschrift ffir Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. Bd. XIV. Stuttgart, 1916. S. 225-271; 390-431. Лукач пишет: «Эстетическая проблема: как превратить душевные состояния и рефлексию, лиризм и психологию в истинно эпические выразительные средства - сосредоточивается вокруг основного этического вопроса о необходимом и возможном деянии. Человеческий тип, обладающий такой душевной структурой, отличает скорее созерцательность, чем активизм; следовательно, при его эпическом изображении возникает вопрос о том, как этот уход в себя или нерешительность и непоследовательность все-таки выразить в поступках; как в процессе творчества обнаружить точку, где соприкоснулись бы, с одной стороны, необходимость существования и природы данного типа, а с другой стороны, его столь же неизбежное крушение». Цит. по: Лукач Д. Теория романа // Новое литературное обозрение (НЛО). 1994. № 9. С. 59.

С. 62. ...Она перенимает на себя и эмоциональную управку (Бал-ли!).
– Билли. См. прим. к с. 46.

С. 63. ...Так называемый воспитательный роман (Erziehungsroman; W. Meister).
– Erziehungsroman - роман воспитания (нем.). Шпет

имеет в виду романы Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1795) и «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (1821-1829), ставшие классическим образцом «романа воспитания» (соединенного с социальной утопией).

С. 63. ...Ср. Lukacs. S. 417. Ср. Lukacs. S. 420.
– Лукач пишет: «Героизм абстрактного идеализма и чисто внутренний мир романтизма тем самым допускаются как относительно оправданные тенденции, которые, однако, должны быть преодолены и включены в новый внутренне пережитый порядок; в себе и для себя они выглядят столь же предосудительными и обреченными на гибель, как и филистерское примирение с внешним бездуховным порядком, просто потому, что это установленный порядок. Такая структура отношений между идеалом и душой делает относительным центральное положение героя; он случайно выхвачен из неограниченного числа людей, подобных ему по своим устремлениям, и поставлен в центр только потому, что именно его поиски и находки явственнее всего раскрывают тотальность мира. ... Правда и роман разочарования тоже знает такую случайность центральной позиции главного персонажа (тогда как абстрактный идеализм имеет дело с героем, отмеченным своим одиночеством и поставленным в центр повествования), однако это лишь еще одно средство показать извращенность действительности; при неизбежности крушения внутренней жизни каждого человека его личная судьба - это только эпизод, а мир составляет бесчисленное количество таких одиноких, разнородных эпизодов, не имеющих ничего общего, кроме этого крушения. Здесь, напротив, философской основой такой относительности служит способность усилий разных людей достичь общей цели; общность судьбы тесно связывает друг с другом отдельных персонажей, тогда как в романе разочарования параллельность жизненных путей должна была лишь еще больше усиливать одиночество людей». Цит. по: Лукач Д. Теория романа // Новое литературное обозрение (НЛО). 1994. № 9. С. 68—69. И далее: «С какой бы силой ни подчеркивалось, что в финале социальная сфера проникает смыслом лишь потенциально и субъективно, все равно идея общности, на которой построено все здание, придает социальным структурам большую и более объективную субстанциальность, а значит и большую адекватность нормативным субъектам, чем это было в прежних, ныне преодоленных сферах. ... Не станем отрицать: благодаря характеру браков, завершающих роман, перерастание сословности в категорию внутренней жизни изображено с большой чувственно-эпической силой; поэтому и объективное превосходство дворянского сосло

вия сводится лишь к благоприятной возможности вести более свободную и более широкую жизнь, которая открыта, однако, и каждому, кто обладает к этому необходимыми внутренними предпосылками. Несмотря на такую оговорку, сословие это все-таки поднято на высоту субстанциальности, до какой оно внутренне не может дорасти; в пределах дворянского сословия, пусть и в узком кругу, необходим общий расцвет культуры, способный благополучно разрешить судьбу самых различных индивидов; таким образом, на мир, ограниченный и созданный дворянским сословием, должен упасть беспроблемный отблеск эпопеи». Цит. по: Лукач Д. Теория романа // Новое литературное обозрение (НЛО). 1994. № 9. С. 72.

С. 63. ...Lukacs G. S. 418.
– Лукач пишет: «Воспитательное начало, сохраняемое этой формой [романом воспитания.
– Т.Щ.] и резко отличающее ее от романа разочарования, проявляется в том, что приход героя в финале к смиренному одиночеству не означает его полного крушения или обесценивания идеалов, а лишь осознание разлада между внутренним и внешним миром и действенные выводы из осознания двойственности своей позиции: с одной стороны, примирение с обществом, покорное принятие его жизненных форм, с другой — стремление замкнуться в себе и сохранить свой внутренний мир, который только и может реализоваться в душевной жизни. Итог развития героя выражает современное состояние мира, не являясь при этом ни протестом против мира, ни его признанием, а лишь его переживанием и пониманием, стремящимся быть беспристрастным и усматривающим в неспособности души оказать воздействие на мир не только сущность мира, но и внутреннюю слабость души». Цит. по: Лукач Д. Теория романа // Новое литературное обозрение (НЛО). 1994. № 9. С. 69-70.

С. 64. ...Часто мысль романа передает сентенции героя (иногда она передается в заглавии). Пример можно Michael Kohlhaas Клейста. — Клейст (Kleist) Генрих фон (1777-1811) - немецкий писатель. В его творчестве иррационально-романтическое сплавлено с жизненной достоверностью (драматическая повесть «Михаэль Коль-хаас», 1810). Прототипом главного героя повести является Ганс Кольгазе (Kohlhase), первоначально берлинский скотопромышленник, а впоследствии «грабитель с большой дороги», колесованный в Берлине в 1540 году. Г. Клейст переработал судьбу Кольгазе в своей повести, но со значительными отступлениями от исторической правды.

С. 64. ...Эпос — аристократичен (Круизе, 17).
– Шпет имеет в виду книгу А. Круазе и М. Круазе «История греческой литерату

ры». Они пишут: «Эпос носит характер религиозный, героический, аристократический. Такова была и та публика, для которой эпос был создан. Он отражает ее мысли, чувства, вкусы». Цит. по: Кру~ азе A.t Круазе М. История греческой литературы / Пер. В.С. Елисеевой. СПб., 1912. С. 17.

С. 64. ...Нове/ыа есть «изложение» драматического, respective, комического сюжета, роман — quasi-эпического (биографического). Cf. Rohde lb.,?.- Имеется в виду Роде (Rohde) Эрвин (1845-1898) -немецкий филолог; был профессором в Киле. Йене, Тюбингене, Лейпциге и Гейдельберге. Главнейшие сочинения Роде: «Psyche, Seelenkult und Unsterblichkeitsglaube der Griechen» (Freiburg, 1890— 1894), «Friedrich Creuzer und Karoline von Gunderode» (Heidelberg, 1896).
– Шпет имеет в виду книгу «Греческий роман» («Der griechische Roman und seine Vorlaufer», 1876).
– Роде пишет: «Diese Novelle und dieser Roman bilden also geradezu polare Gegensatze, und es wurde wohl eine sehr starke Uberredungskunst erforderlich sein, um uns glauben zu machen, daB die durchaus unklassische Ausartung in einen schattenhaften Idealismus, wie sie der Roman zeigt, aus ihrem vollsten Gegensatze, dem scharfen Realismus der Novelle, herzuleiten sei. Mit der Novelle mag das burgerliche Lustspiel, die sog. neue Komodie, eine wirkliche haben; eben darum aber ist es ganz verkehrt, dieser Komodie einen EinfluB auf die Entwickelung des griechischen Romans zuzuschreiben, wie Villemain tut. Denn war nicht diese Komodie, nach dem bekannten Worte des Cicero, "imitatio vitae, speculum consuetudinis, imago уеиш^? Und konnte man wohl das vollstandigste Gegenteil aller Eigenschaften des griechischen Romans scharfer aussprechen? Was also die Novelle vom Roman scheidet, dasselbe legt sich als trennende Kluft auch zwischen den Roman und das burgerliche Lustspiel». Цит. по: Rokde . Der griechische Roman und seine Vorlaufer. Brl., 1960. S. 8-9.
– Следовательно, новелла и роман образуют прямо-таки полярную противоположность, и нужно обладать большим искусством убеждения для того, чтобы заставить нас поверить, что вырождение в расплывчатый идеализм, показанное в романе и бесконечно далекое от классики, нужно выводить из полностью противоположного вырождению, — из острого реализма новеллы. Буржуазная комедия (Lustspiel), так называемая новая комедия (Komodie), может иметь какое-то действительное родство с новеллой; но именно поэтому совершенно неверно приписывать ей влияние на развитие греческого романа, как то делает Вильмен. Ибо разве не была комедия, по известному выражению Цицерона,, "imitatio vitae, speculum consuetudinis, imago veritatis «подражанием жизни, зеркалом привычек, подобием правды»? И можно ли с большей отчетливостью выразить пол

ную противоположность греческому роману во всех его свойствах? Итак, новеллу отличает от романа то же самое, что непреодолимой пропастью разделило роман и буржуазную комедию (нем.).

С. 64. ...(как в лирике сонет, триолет). — Сонет (итал. sonetto, от прованс. sonet - песенка) — твердая стихотворная форма: стихотворение из 14 строк, разделенное на 2 четверостишия (катрена) и 2 трехстишия (терцета).
– Триолет (франц. triolet) - восьмистишие, где стихи четвертый и седьмой повторяют первый, а восьмой повторяет второй; от тройного повторения первого стиха и произошло это название. Пример:

«Лизета чудо в белом свете», Вздохнув, я сам себе сказал: «Красой подобных нет Лизете; Лизета чудо в белом свете; Умом зрела в весеннем цвете». Когда же злость ее узнал... «Лизета чудо в белом свете», Вздохнув, я сам себе сказал.

Карамзин

С. 65. ...Эпос поддерживает «дух», не резонируя психологическими картинами, а изображая действие в его возвышенности (Ср. Роланд. /. 22-23).
– Шпет имеет в виду следующие строфы «Песни о Ролланде»:

XXII

Роландов смех услышал Ганелон. От злобы сердце у него зашлось. Едва без чувств не пал на землю он. И молвит графу: «Знай, я недруг твой: Ты виноват, что избран я послом. Я — перед вами, праведный король, Исполнить вашу волю я готов». |Карл говорит: «Сердиться вам грешно».)

Аой!

XXIII

«Я вижу, к маврам надо ехать мне. Кто послан к ним, тому возврата нет. Король, на вашей я женат сестре.

Красавец сын у нас родился с ней.

То - Балдуин, он будет удалец.

Я вас прошу ему отдать мой лен,

А мне уж сына не видать вовек».

«Не в меру нежны вы, - король в ответ.
–

Пора вам ехать, раз я повелел».

Аой!

С. 66. ...Достоевский доводит конфликт, антиномии до абсурда. Ср. Иванов Вяч. Борозды и межи. Опыты эстетические и критические. М., 1916. С. 18.
– Иванов пишет: «Новизна положения, занятого со времени Достоевского романом в его литературно-исторических судьбах, заключается именно в том, что он стал под пером нашего художника трагедией духа. ... Та эпическая форма, которую мы называем романом, развиваясь все могущественнее (в противоположность героическому эпосу, который после Илиады только падал), восходит в романе Достоевского до вмещения в свои формы чистой трагедии».