Испанский театр. Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Хуан Руис де Аларкон, Педро Кальдерон, Агустин Морето

Явление двадцать шестое

Теодоро, Фабьо, Диана.

Фабьо (тихо к Теодоро)

Маркиз хотел меня убить. Да что уж там! Не это горько, А жалко тысячи эскудо.

Теодоро

Я дам тебе совет хороший.

Фабьо

Какой совет?

Теодоро

Граф Федерико Себя не помнит от тревоги, Что могут выйти за маркиза. Явись с известьем, что помолвка Расстроена; тебе он мигом Отсыплет тысячу червонцев.

Фабьо

Помчусь, как молния.

Теодоро

Беги.

Уходит Фабьо.

Явление двадцать седьмое

Диана, Теодоро.

Теодоро

Меня вы звали?

Диана

Я довольна Что этот дурачок ушел.

Теодоро

Я целый час читал, сеньора, Письмо, составленное вами, И, заглянув в себя глубоко, Нашел, что лишь благоговенье Виной тому, что я так робок. Но я виновен в том, конечно, Что, как дурак, взирал безмолвно На знаки вашего вниманья. Да, я давно сознаться должен, Что я люблю вас, — о, поверьте, — Благоговейною любовью. И этот трепет мой понятен.

Диана

Что ж, я вам верю, Теодоро. Вам странно было б не любить Свою хозяйку, от которой Вы столько видели добра, Которая вас ценит больше, Чем всех других домашних слуг.

Теодоро

Я вас не понимаю вовсе.

Диана

Понять меня необходимо, Чтоб вы не смели ни на йоту Переступать своих границ. Смирите чувства, Теодоро. Со стороны столь знатной дамы, — Особенно, когда так скромны Заслуги собственные ваши, — Малейшей милости довольно, Чтобы наполнить вашу жизнь До гроба счастьем и почетом.

Теодоро

Увы, приходится сказать, Что в рассужденьях ваших больше Бывает светлых промежутков, Чем в вашем разуме, сеньора (Простите, если я невежлив). Вам было некогда угодно Внушить мне страстные надежды, Взманившие меня настолько, Что я не вынес груза счастья И был, как вам известно, болен, Лежал в постели целый месяц. К чему все эти разговоры? Чуть я немножечко остыну, Вы загораетесь соломой, А чуть я снова загораюсь, Вы льдом становитесь холодным. Ну, отдали бы мне Марселу! Так нет: вы, точно в поговорке, Собака, что лежит на сене. То вы ревнуете, вам больно, Чтоб я женился на Марселе; А чуть ее для вас я брошу, Вы снова мучите меня И пробуждаете от грезы. Иль дайте есть, иль ешьте сами. Я прокормиться не способен Такой томительной надеждой. А не хотите, — мне недолго Влюбиться в ту, кому я мил.

Диана

Нет, Теодоро. Знайте твердо: Марселы больше быть не может. Бросайте взор, куда угодно, Но только не сюда. Марсела К вам не вернется.

Теодоро

Не вернется? Иль ваша милость пожелает Остановить своею волей Любовь Марселы и мою? Или я должен, вам в угоду, Пленяться тем, что мне противно, И подчинять мой вкус чужому? Нет, я Марселу обожаю, Она — меня, и нет позора В такой любви.

Диана

Мошенник, дрянь! Я бы должна убить такого!

Теодоро

Но что вы делаете? Что вы?

Диана

Я негодяю и пройдохе Даю пощечины.

Явление двадцать восьмое

Федерико, Фабьо. Те же.

Фабьо (тихо к Федерико)

Постойте.

Федерико

Да, Фабьо, подождем немного. Хоть лучше, может быть, войти. Сеньора, что это такое?

Диана

Так, ничего; дурные слуги Встречаются во всяком доме.

Федерико

Скажите мне, быть может, вам Угодно что-нибудь?

Диана

Угодно Вам кое-что порассказать.

Федерико

Вы бы охотнее, быть может, Другое время предпочли?

Диана

Зачем? Не будем ждать другого. Вы не смущайтесь пустяками. Пройдем ко мне; я вам открою Кой-что касательно маркиза.

(Уходит.)

Явление двадцать девятое

Федерико, Фабьо, Теодоро.

Федерико (тихо к Фабьо)

Послушай…

Фабьо

Я, сеньор.

Федерико

Похоже, Я бы сказал, что эта ярость Таит совсем другое что-то.

Фабьо

Сказать по совести, не знаю. А только я дивлюсь, ей-богу, Что Теодоро так досталось. Ведь никогда еще сеньора Себя так круто не вела.

Федерико

Платок весь перепачкан кровью.

Уходят Федерико и Фабьо.

Явление тридцатое

Теодоро .

Теодоро

Нет, если это не любовь, то как Назвать такой поступок своенравный? Пошел от фурий род Бельфлоров славный, Когда их дамы любят нас вот так. И если знатность наслажденьям враг, Которые и для неравных равны, Зачем же суд творить самоуправный И на любимых заносить кулак? Ну, что ж, убей! Покорствуя уроку, Я бы хотел хоть кончик ноготка Поцеловать карающему року. Но если ты, прелестная рука, Бьешь только для того, чтоб тронуть щеку, — Тебе одной твоя любовь сладка.