Истоки Каракумов (повести туркменских писателей)

— Вольно, вольно! — скомандовал офицер и весело подмигнул озорным глазом. — Новички?

— Так точно, товарищ лейтенант! — выскочил вперед Кержач. — Только что прибыли.

— А я командир взвода разведки Мурадов. Вы откуда? — обратился он прямо к сержанту.

— Эссалом алейкум! — ответил Аширов.

— Земляк! — обрадовался лейтенант. — Из Туркмении?

— Да, четверо из Ашхабада, остальные — кто откуда.

— Послушай, сержант, хочешь ко мне в разведку? Вместе будем фрицев бить. А в перерывах — разговаривать будем. Соскучился я по нашему языку. То учился в Иваново, то по разным частям мотался. Как земляка встречу — к себе зову. Правда, в моем взводе ребята разных национальностей, туркмен пока я один. Ну?

Васильич тихо напомнил сержанту:

— Насчет газетки не забудь!

— Отец, что ты там шепчешь? — сердито спросил лейтенант. — Отговариваешь?

Аман, защищая Васильича, невольно заговорил по-туркменски, спросив, не найдется ли у лейтенанта свежей газеты: хотелось бы новости узнать.

— Газеты?..

Лейтенант подумал, потом, похлопав по левому карману гимнастерки, достал оттуда сложенную в несколько раз половинку газеты.

— Вот "Комсомольская правда". Только уговор: сразу же верните ее мне. Очень нужная газета.

Сержант взял газету, развернул.

— Читай передовую статью, — подсказал лейтенант. — "Бей врага наверняка!" называется.

Аман прочел заголовок.

— Читай, читай! Сейчас удивишься.

— Надо бы ребят собрать, почитать вместе, — обратился к Васильичу сержант. Но лейтенант перебил его:

— Потом почитаешь им, так уж и быть, даю тебе газету на сутки!

— "Старший лейтенант Голованов сообщает нам, — начал сержант, — о замечательном благородном подвиге тридцати верных сыновей Родины, которые, захватив важный опорный пункт врага, отстояли его, не уступив врагу ни пяди земли и обеспечили успех операции всей части. Тридцать бойцов под командованием лейтенанта Атаева…" Атаева? — повернулся в сторону лейтенанта сержант. — Наш, туркмен?..

— Разве в национальности дело? Наш советский, вот в чем суть. И дал фрицам пороху понюхать, так что пятки у них засверкали!

— "…Истекая кровью, — читал Аман, — храбрые воины отстаивали высоту… Подвиг тридцати героев будет поднят на щит нашим армейским комсомолом. Именно такая выдающаяся дисциплинированность, отвага, стойкость требуются сегодня от всех наших воинов…"

— Когда же это случилось? — спросил Аман, закончив читать передовую статью.

Лейтенант пожал плечами:

— Газета от 11 марта 1943 года. А когда случилось, кто знает… Узнаем потом.

А случилось это в стылые январские дни 1943 года, в дни решающих боев за Сталинград.

Гитлеровцы намертво закрепились на правом берегу Северного Донца на подступах к городу Белая Калитва. Продвижение советских войск наталкивалось здесь на ощетинившиеся опорные пункты фашистов. Это оказалось серьезным препятствием, и командование отдало приказ: выбить врага из его укреплений, продолжить наступление!

Для лейтенанта Атаева и его группы из тридцати бойцов приказ был более конкретным: овладеть высотой 79, закрепиться и удерживать ее до прихода основных сил дивизии.

Немцы придавали той высоте важное значение и укрепили ее основательно. В самом деле, тот, кто владел высоткой, был хозяином положения: контролировал узел основных дорог и выход к переправе через Северный Донец.

Два дня и две ночи командир группы лейтенант Аннаклыч Атаев изучал подступы к высоте и саму высоту, на которой отметил многочисленные укрепления.

Атаев понимал, что в лоб высотку не взять, посылай туда хоть целый полк. Значит, должна быть какая-то хитрость. Еще дед его, известный в Каракумах охотник-следопыт учил внука: попал в трудное положение, не трусь, ищи выход. Выход всегда найдется.

И вот внук, вспоминая наставления деда, искал. И нашел.

Взорвав мост, гитлеровцы уверились, что со стороны реки они защищены надежно, и ограничились тем, что установили на той стороне высоты всего две пулеметные точки. Этого, по их мнению, достаточно на случай, если какой-то смельчак отважится приблизиться со стороны реки.

Двое суток Атаев изучал жизнь высотки и пришел к выводу: брать со стороны реки. Но добираться не по воде — перекрестный огонь двух пулеметов не подпустит и на полкилометра. Предварительно бойцов нужно укрыть в еле заметной на местности лощине, чуть сядет солнце. Его косые лучи освещали высотку, а лощина маскировалась тенью.

Бросок к лощине был осуществлен быстро и неожиданно. И с ходу — прямо к высоте. Не дать гитлеровцам опомниться, забросать их укрепления гранатами — в этом был успех операции.

Спустя час, Атаев уже докладывал по телефону командиру полка: устроился надолго, собираюсь чай пить! Это означало, что высотка взята и Атаев, укрепившись, не собирается ее уступать.

То, что высотка занимала на этом участке важное тактическое положение, лейтенант определил сразу же, обойдя все ее укрепления. Гитлеровцы, видимо, очень рассчитывали на нее и не хотели мириться с потерей. Не успела группа расположиться, как последовала атака. За ней — вторая, третья… Только благодаря темноте фашисты прекратили атаковать высотку. Такая активность заставила лейтенанта тщательно проанализировать обстановку и подумать о надежной обороне. Предвидя, что враг не ограничится атаками пехоты, он отдал приказ:

— Подготовить противотанковые ружья и гранаты!

Нехотя наступило тяжелое вьюжное утро. И сразу сквозь серый рассвет и стену колкого, бьющего в лицо снега атаевцы разглядели четыре темные коробки, идущие прямо на них. Это были бронемашины, за ними, пригибаясь к земле, — до роты автоматчиков.

Наверху, тихо по цепочке, пошла команда:

— Подпустить сколько можно ближе — и огонь!

Томительными были минуты ожидания. Стрельбы не начинали ни та, ни другая сторона. И вдруг сразу — шквал огня. Огненные нити летели навстречу друг другу, переплетаясь, скручиваясь в фантастические жгуты. Но вот нити прервались клубами дыма — загорелась от удачно брошенной из окопа гранаты бронемашина. Вторую метким выстрелом из своего ружья остановил старшина Юлдашев. Автоматчики залегли и стали отползать назад. Повернули и две оставшиеся бронемашины.

Больше в тот день атак не было.

Но не было у атаевцев и уверенности, что их оставят в покое. Второй день начался с тщательной обработки артиллерией.

Около часа молотили гитлеровцы по укреплениям высотки, расположение которых были им хорошо известны. Атаев предвидел и это. Потому весь свободный от атак день и всю ночь бойцы, как кроты, отрывали себе новую позицию. Предвидение командира спасло их теперь от верной гибели.

Артиллерия смолкла. Страшная давящая тишина навалилась на бойцов. Продолжалась она недолго. Недалекое урчание предупредило: идут танки. Сколько их? Один, два, пять… А за ними снова автоматчики. По беглому подсчету команда была намного больше, чем при вчерашней атаке.

Но на этот раз фашисты отступили, оставив два пылающих, танка и десятки трупов.

Передышки между атаками были непродолжительными. Атаевцы успевали только перевязывать раненых, проверить боезапас да схватить по горсти пропитанного гарью снега вместо воды. Есть не хотелось. От дыма, сильного ветра в лицо, усталости только саднило горло.

Увидев, как самый младший в группе Малик Атаханов, слепив из снега катыш величиной с орех, бросает их один за другим в рот, Атаев пошутил:

— Не простудись!