Истоки Каракумов (повести туркменских писателей)

— Обещаю, мукамчи. Еще я хотел сказать тебе, мукамчи, что туркменов хотят натравить на шахские отряды. Хотят чужими руками взять столицу, чужой кровью купить власть…

Старик открыл глаза, ясно глянул, шевельнул губами:

— Рахими?

— Да, бахши.

— Расскажи брату. Он будет здесь. Будет скоро.

— Расскажу. И вот… — Багтыяр-бег, замешкавшись рукой в кармане, достал, наконец, и положил на безвольную ладонь старика обе половинки своего ножа. — Вот что еще, кроме лекарства, призез я тебе… пока что лишь от себя. Только от себя.

Мукамчи поднес их к глазам, увидел и нахмурился было. Но вот понял и, глядя благодарно и ласково, сказал с трудом, язык уже его не слушался:

— Вот за это спасибо… чужеземец. Я верю тебе. Спасибо… — И повторил: — Будь себя… достоин. Иди.

— А лекарство, о бахши? Может, все-таки…

— Нет. Время его ушло. Иди. Айпарча…

И опять родное материнское лицо склонилось над ним:

— Да, мой Годжук?..

— Айпарча, ты не забыла отдать… отдать дутар Нуркули?

— Нет-нет, разве могу я забыть…

— Отдай. А мы… мы встретимся. Моя смерть — это чье-то рожденье, да… Да, так. Сыграйте потом надо мной его. Его, Салланчак-мукам…

Он замолчал, прикрыв глаза, тихо и часто дыша. Потом забеспокоился, открыл их, поглядел в небо:

— Солнце. Я ждал его… когда же солнце?..

Они расступились, открывая путь его взгляду на восток. Краешек светила уже показался там, в сухой сквозной дымке горизонта, озаряя неярко ее и песчаные волны пустыни — волны, уходящие к престолу мира, в вечность.

Эти волны качали на себе, укачивали век за веком, захлестывали государства и столицы, несли на гребнях своих пыльную пену орд-завоевателей, влекли собою переселенческие арбы и торговые караваны, хоронили и вновь возрождали оазисы. И они же звали теперь с собой, качали-укачивали и его, маленького среди них, как младенец в зыбке, Годжука Мерге-на — звали к невянущей зелени древней родины, к ее неиссыхающим родникам, исцеляющему от всех скорбей воздуху, в безмятежный свет… И он, сделав здесь все, с легкой душой подчинялся им, и его укачивало и несло все дальше и дальше, все легче, невесомей, беспамятнее, — по дороге, с которой не возвращаются.

Но он вернулся, и он в нас, как вернулись все, прошедшие во тьме, чьи следы, казалось бы, навечно зализал песок времени, чьи имена поглотила забывчивая земля, а дыханье давным-давно развеялось под бесстрастными небесами. Они не только во вздохе ветра, в крике полуночной птицы, в мерном дрожании струн дутара, рассказывающих о былом. Они в нашей крови, и есть ли что другое, связующее надежней, несмотря на все прихоти времен и нравов?..

Подтверди это, славный мукамчи Годжук Мерген.

Перевод В.Краснова

Реджепмурад Дурдыев

Реджепмурад Дурдыев окончил филологический факультет Туркменского Государственного университета им. Горького, Он автор десятка книг, выпущенных отдельными изданиями в республике. 8 1983 году издательство "Детская литература" выпустила книгу Р. Дурдыева "Орагатды — веселая игра" на русском языке. Все его книги о внутреннем мире подростков, об их романтических порывах, о сложных психологических переживаниях. Произведения Р. Дурдыева отличает индивидуальный стиль изложения.

Реджепмурад Дурдыев — лауреат премии Ленинского комсомола Туркменистана.

ПЕРВАЯ ВЕСНА

1

День подходил к концу. Теплый воздух прохлады не давал, и я весь покрылся потом. Гора арбузов, которые лежали в тележке, не уменьшалась.

— Эй, парень, ты кажется устал. Давай отдохнем, — предлагает мне Гульшен.

— Да нет, что ты. Просто очень жарко, — говорю я.

Прицепленная к трактору Гульшен тележка была доверху нагружена огромными полосатыми арбузами. Стоя внизу, я ловил их и складывал на землю.

Каждый брошенный арбуз казался мне каменным и так больно ударял в грудь, что я еле мог удержаться на ногах. Но это не самое страшное, главное — не уронить, не разбить арбуз, а как я ни старался, несколько штук все же разлетелись вдребезги. У меня от досады даже в горле пересохло. Такие арбузы! Красные, большие, круглые, как шар. А положишь кусочек в рот, так он от сладости тут же растает, как сахар. К счастью, в кузове тележки этих "камешков" оставалось все меньше и меньше.

Я злился на свою неловкость, лицо покраснело, а упреки Гульшен выводили из себя.

— Будь осторожен, парень. Если не справляешься, залезай наверх!

Окрик Гульшен встряхнул. Работать в кузове тележки я считал для себя оскорбительным и поэтому стал ловить арбузы, стараясь изо всех сил, чтоб не промахнуться. Заметив, что я весь напрягся, Гульшен заулыбалась. Поднимая голову, чтобы поймать очередной арбуз, я видел, как она беззвучно смеется. Руки слушались меня плохо, я нервничал, а тут еще Гульшен со своими улыбочками. Тут-то я и увидел огромный арбуз, который летел прямо на меня. Я приготовился, крепче уперся обеими ногами в землю, широко их расставив, но арбуз так сильно ударил меня в грудь, что едва не выскользнул из рук. Не выдержав силы удара, обняв его, я сел на землю. Ноги мои оказались высоко в воздухе, и я чуть не опрокинулся на спину. И все-таки это была маленькая победа, которой я обрадовался в душе. Но Гульшен, еще сдерживаясь, чтобы не выплеснуть наружу душивший ее смех, села, свесив с борта кузова тележки ноги, и начала весело и громко хохотать. Обняв руками огромный арбуз, я сидел на земле, в изумлении глядя на девушку. Штанины ее комбинезона задрались вверх и обнажили белые икры полных ног, а ее упругая грудь, способная, кажется, пробить куртку комбинезона, который очень шел к ее ладной, худощавой фигурке, беспрерывно тряслась в такт смеха.

Почувствовав, что я с какой-то жадностью оглядываю ее, Гульшен спрыгнула с тележки.

— Ты, парень, смотри! Так до беды недалеко. Сломаешь себе руку или спину ушибешь. Ну-ка, поднимайся наверх в тележку.

Быстро вскочив на ноги и откатив огромный арбуз, который обнимал до сих пор, я стал оправдываться.

— Гуль, этот арбуз не смог бы поднять даже чемпион по метанию ядра! Ведь это скорее кусок горы, а не арбуз!

— Эй, прыгай в кузов, пока я сама тебя туда не забросила.

— Ха, нашла мячик! Попробуй, с места не сдвинешь!

— Что, что?!. Не сдвину?!

Гульшен спрыгнула с кузова, засучила рукава повыше и направилась в мою сторону. Конечно, она и сильнее, и выше, но втащить меня в тележку — это вряд ли, хотя попробовать может, ведь я же младше ее. Ну, не драться же мне с ней?!

Недавно мы сидели в шалаше и отдыхали. Гульшен, глядя в маленькое квадратное зеркальце, причесывала свои волосы. Я решил пошутить. Выхватил у нее из рук зеркальце и побежал.