Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом

В царствование императора Николая I был накоплен и систематизирован значительный объем сведений о культурном наследии, прежде всего по иконографии памятников. С 1806 года Московское архитектурное училище начало собирать «сколько возможно чертежи и виды древних зданий, а паче в Кремле находящихся» [985] . По поручению А.Н. Оленина академик живописи Ф.Г. Солнцев рисовал старинную утварь, оружие и архитектуру в Москве, Новгороде, Киеве и других городах. Эти материалы были опубликованы в шести отделах издания «Древности Российского государства» (СПб., 1846–1853). Подготовке этого издания содействовал И.М. Снегирёв, участвовавший в нескольких иллюстрированных сериях: «Памятники московской древности» (1842–1845, рисунки Ф.Г. Солнцева), «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества» (1846–1859, рисунки А.А. Мартынова), «Памятники древнего художества в России» (1850–1854, рисунки А.А. Мартынова), «Русские достопамятности» (1862–1866, рисунки А.А. Мартынова). В середине XIX века воспитанники Фёдора Фёдоровича Рихтера, директора Московского дворцового архитектурного училища и основоположника научной реставрации в России, подготовили издание обмеров, планов и разрезов памятников архитектуры [986] . В 1841–1862 годах вышло монументальное сочинение военного историка Александра Васильевича Висковатова (1804–1858) – «Историческое описание одежды и оружия российских войск» в тридцати томах, содержавших более 4000 таблиц. Таким образом, к 1860-м годам уже была отобрана и частично представлена публике обширнейшая иконография русских древностей. Наряду с собиранием иконографии памятников, предпринимаются и другие попытки обобщения данных о культурном наследии России. Например, профессор Харьковского университета Гавриил Петрович Успенский опубликовал «Опыт повествования о древностях русских» (Ч. 1–2. Харьков, 1811–1812) [987] . На рубеже 1810–1820-х годов З. Ходаковский обобщил данные о курганах на территории России [988] .

985

Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 43.

986

Памятники древнего русского зодчества, снятые с натуры и представленные в планах, фасадах, разрезах с замечательными деталями, украшениями высечки и живописи / сост. под рук. Ф.Ф. Рихтера. Тетр. I–IV. М., 1850–1856. См. подробнее: Кириченко Е.И.«Памятники древнего русского зодчества» Ф.Ф. Рихтера в контексте русской культуры XIX в. // Забытый зодчий Ф.Ф. Рихтер. К 190-летию со дня рождения. [Труды Государственного исторического музея. Вып. 117] / И.И. Комарова (отв. ред.). М., 2000.

987

Подробнее о трудах первого профессора по кафедре истории Г.П. Успенского (ум. 1820) см.: Багалей Д.И.Г.П. Успенский // Историко-филологический факультет Харьковского университета за первые 100 лет его существования (1805–1905) / М.Г. Халанский, Д.И. Багалей (ред.). Харьков, 1908. С. 312–319.

988

Ходаковский (Доленга) Зориян Яковлевич (наст. имя – Адам Чарноцкий) (1784–1825) – путешественник, предложивший в конце 1810-х годов программу изучения древнего прошлого России, опираясь, в том числе, на находки полевой археологии ( Доленга-Ходаковский З.Разыскания касательно русской истории // Вестник Европы. 1819. № 20. С. 277–302). См. также: Историческая система Ходаковского // Русский исторический сборник, издаваемый Императорским обществом истории и древностей российских. Т. I. Кн. 3. М., 1838. С. 1–109; Отрывок из путешествия Ходаковского по России. Ладога. Новгород // Там же. Т. 3. Кн. 2. М., 1839. С. 129–200; Сопки // Там же. Т. 7. М., 1844. С. 368–375 и др. Кроме этого, см.: Формозов А.А.Страницы истории русской археологии. С. 48–51; Ровнякова Л.Н.Русско-польский этнограф и фольклорист З. Доленга-Ходаковский и его архив // Из истории русско-славянских литературных связей XIX в. / М.П. Алексеев (отв. ред.). М.; Л., 1963. С. 58–94.

Экспедиции этого периода стали более специализированными. В 1805 году П.П. Дубровский составил «План путешествия по России для собирания древностей» – первый план изучения российских древностей [989] . На основе этого плана была организована первая архитектурно-этнографическая экспедиция под руководством Константина Матвеевича Бороздина (1781–1848), участники которой в течение трех лет (1808–1810) изучали памятники Киева, Чернигова, Старой Ладоги, Вологды, Белозерска и других городов [990] . К.М. Бороздин писал А.Н. Оленину, что это – первая экспедиция, поставившая перед собой исторические цели:

989

План путешествия по России для собирания древностей // Архив графов Мордвиновых. Т. 3. СПб., 1902. С. 588–614. О «Плане» П.П. Дубровского см.: Козлов В.П. Российская археография конца ХVIII – первой четверти XIX века. М., 1999. С. 69–70; Шмидт С.О. К юбилею П.П. Дубровского. С. 314–322.

990

Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 43.

Много было в России путешествий… Однако ж могу заметить здесь, что главный и единственный предмет их был всегда естественная история и ее отрасли. Древностей они или совсем не описывали, или описывали их только поверхностным образом, и то мимоходом. Следовательно, путешествие мое есть в России почти первое в своем роде [991] .

Программы П.П. Дубровского и К.М. Бороздина повлияли на организацию археографических экспедиций в 1820-е годы. Примечательно, что покровитель П.П. Дубровского, граф А.С. Строганов, заложил традицию обучающих путешествий по России, составив программу путешествия своего сына П.А. Строганова вместе с архитектором А.Н. Воронихиным по России, от Белого до Черного моря, от Западной России до сибирского Зауралья.

991

Путешествие по России 1809 г.: 10 писем К.М. Бороздина А.Н. Оленину // Источник. 1999. № 5. С. 7.

На пути к осмыслению специфики древнерусской архитектуры встречаются попытки стилизации (Москворецкие ворота, Никольская и Боровицкая башни Московского Кремля, здание Синодальной типографии в Москве). Такой подход осуществлен и при реконструкции ансамбля Московского Кремля после 1812 года. Первым примером реставрации в архитектурной практике того времени можно считать воссоздание позакомарного покрытия Дмитровского собора во Владимире в 1806 году [992] . По мере увеличения числа архитекторов, имевших опыт работы с античными памятниками в Италии, складывается практика реставрационной работы [993] . Полученный в Италии опыт использовали К.А. Тон – при восстановлении ансамблей Кремлёвского дворца и Измайловского острова близ Москвы и Ф.Ф. Рихтер – при реставрации палат бояр Романовых и других объектов. Конечно, большинство архитекторов продолжали руководствоваться принципами, выработанными в практике XVIII века. Исключения составляли работы Ф.Ф. Рихтера в Москве и Н.А. Артлебена во Владимирской губернии, которые проводили реставрации на основе длительных изысканий и изучения памятника. В этот период зарождаются и методы консервации объектов культурного наследия [994] . Воссоздавая памятники, архитекторы стремились сохранить черты стиля и типологию сооружений, но «соединение… уцелевших или восстанавливаемых реалий в единое целое происходило на основе современных реставратору представлений о композиции. Реставрация в этом смысле была частью архитектурной практики» [995] . Классицистическое и эстетическое восприятие продолжало влиять на общую оценку объектов культурного наследия, поэтому, например, руины не считались памятниками древности, а при реконструкции допускались исправления с точки зрения симметрии, единообразия и целостного восприятия [996] .

992

Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 60.

993

На 1830–1840-е годы приходится самое большое число воспитанников Академии художеств, занимающихся изучением античных древностей (Там же. С. 93–95).

994

Там же. С. 222, 226.

995

Там же. С. 197.

996

Там же. С. 200–215, 225.

При реставрации особое внимание уделялось памятникам религиозного и мемориального значения, особенно отмечалась связь с началом династии Романовых, первыми ее представителями (включая и Петра Великого), а также со знаменитыми историческими событиями [997] . Показательна серия реставраций 1850–1860-х годов. Идея восстановления Палат бояр Романовых и усыпальницы Романовых в Новоспасском монастыре была подсказана императору Александру II служащим Императорского Эрмитажа Б. Кене, уроженцем Пруссии, секретарем Берлинского нумизматического общества, одним из инициаторов создания Археологическо-нумизматического общества в Санкт-Петербурге. Возможно, Кене сообщил императору об опыте восстановления родовых замков Гогенцоллернов в Пруссии [998] . Воссоздание Палат бояр Романовых стало памятником коронации Александра II [999] . В 1850–1870-е годы были проведены ремонтные и реставрационные работы в кельях Михаила Романова (будущего царя Михаила Фёдоровича) в Ипатьевском монастыре (1858), в соборе Рождественского монастыря во Владимире, где прежде находились мощи Александра Невского (личного святого покровителя Александра II), реставрация Малого Николаевского дворца XVIII века (1874–1878), в котором родился Александр II.

997

Там же. С. 98–105, 165, 227–229.

998

Там же. С. 229.

999

См. также: Ковенева Г.Н.Из истории музеефикации палат бояр Романовых в Зарядье // Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры / Э.А. Шулепова (отв. ред.). М., 1992.

Для того чтобы посетитель понимал историческое значение памятника, в середине XIX века достаточно часто стали использоваться текстовые или изобразительные пояснения. Так, например, на палатах Синодальной типографии были установлены клейма с изображениями царей Ивана IV, Михаила Фёдоровича, Алексея Михайловича и со сведениями о книгопечатной деятельности в их царствования [1000] . Тексты аналогичного назначения были помещены при входе в Покровский собор в Измайлове, отреставрированный К.А. Тоном в 1840-е годы.

1000

Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 166.

В рамках этой модели отношения к культурному наследию формируется новая дисциплина – археология [1001] . Постепенно осмысляется ценность объектов наследия как источников познания «духа народа» и «народности». Поиски систематического взгляда на памятники древности привели к развитию «иконографического» подхода: художественный стиль, внешний облик становятся основой классификации объектов культурного наследия и приобретают значение эстетической ценности.

Подлинность культурного наследия: под знаком историзма

1001

Формозов А.А.Страницы истории русской археологии. С. 39–40.

Следующая модель отношения к памятникам прошлого сформировалась благодаря признанию ценности их подлинности. Эта модель складывалась в 1860-е годы под влиянием археологических организаций: Русского археологического общества, Московского археологического общества и Императорской археологической комиссии. Сторонники такого подхода к культурному наследию признавали относительность современного им знания об архитектурных памятниках прошлого, поэтому не стремились к полной перестройке уже существующих зданий ради придания им «подлинного» вида, а более охотно допускали проведение фрагментарных реставраций и консерваций [1002] .

1002

Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 283.

Новое отношение к подлинности памятников ярче всего проявилось при воссоздании икон Успенского собора (1852), иконостасов Благовещенского собора Московского Кремля, Грановитой палаты к коронации Александра III (1882–1883), памятников Ростовского Кремля – Белой палаты, надвратного храма Григория Богослова, Успенского собора, надвратной церкви Воскресения Господня, Княжьего терема (1880-е), Дворца царевича Димитрия в Угличе (1890). Для этих реставраций характерно стремление максимально сохранитьподлинные части памятника (при их замене подлинные фрагменты передавались на хранение в музей) и отказ от восполнения полностью утраченных элементов [1003] .

1003

Карабинов И.А.Полузабытый опыт реставрации древнерусских икон // Сообщения ГАИМК. Т. 2. Л., 1929. С. 325–329; Вздорнов Г.И.История открытия и изучения русской средневековой живописи. С. 144–153; Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 238–241, 256–257, 280, 282.

В 1860–1880-е годы в деле охраны памятников, реставрации и археологии первенство принадлежало Московскому археологическому обществу, созданному в 1864 году по инициативе руководителя отдела русской и славянской археологии Академии наук графа Алексея Сергеевича Уварова (1825–1884). Московское археологическое общество ввело в практику обязательное утверждение проектов реставрации и разрешение археологических раскопок, организовывало в исторических городах археологические съезды, способствовавшие развитию охраны памятников [1004] . С 1871 года к съездам приурочиваются археологические выставки, влиявшие на развитие археологических исследований и музейного дела в регионе.

1004

Редин Е.К.Значение деятельности археологических съездов для науки русской археологии. Харьков, 1901; Уварова П.С.Обзор деятельности 12 первых археологических съездов с 1869 по 1902 // Труды XII Археологического съезда в Харькове. М., 1905. Т. 3. С. 409–427; Иловайский Д.И.Всероссийские археологические съезды // Сборник статей в честь графини Прасковьи Сергеевны Уваровой. М., 1916. С. 1–5; Полякова М.А.Роль общественности в сохранении культурного наследия России (по материалам всероссийских археологических съездов) // Памятники истории и архитектуры Европейской России. С. 69–76.

В 1886 году с назначением на должность руководителя Императорской археологической комиссии камергера Двора императорского Величества графа Алексея Александровича Бобринского (1852–1927) начались преобразования этого учреждения: было увеличено финансирование комиссии, она получила право избирать сверхштатных сотрудников и членов-корреспондентов [1005] . В 1889 году Императорская археологическая комиссия получает исключительное право проводить археологические раскопки, разрешать реставрации и ремонт древних зданий [1006] . Современный исследователь А.Л. Баталов считает, что к тому же году завершилось и становление дореволюционной системы охраны памятников [1007] . Длительное время шел раздел сфер деятельности между комиссией и общественными организациями, особенно непросто складывались ее отношения с Московским археологическим обществом [1008] . Местные общественные организации продолжали проводить исторические изыскания и занимались сохранением культурного наследия, хотя качество работ тут часто уступало столичным реставраторам. Наиболее масштабные и добротные реставрации проводила Комиссия по восстановлению древних зданий в кремле Ростова Великого [1009] .

1005

При этом граф А.А. Бобринский обращал внимание на профессионализм, а не на место службы, чин или сословную принадлежность работников комиссии.

1006

Васильева Р.В.Главное археологическое учреждение царской России. С. 92–93.

1007

Это мысль впервые высказана в статье: Баталов А.Л.К вопросу о становлении системы охраны памятников и реставрации в России в XIX – начале ХХ вв. // Святыни и культура. М., 1992. С. 146–168.

1008

Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 342–344.

1009

Шляков И.А.Очерк деятельности Комиссии по восстановлению Ростовского Кремля. Ростов Ярославский, 1902; Толстой В.М.Ростовский Кремль и восстановление его зданий. М., 1903; Памятники архитектуры в дореволюционной России. С. 260–268, 273.