Истории для кино

– Рабинович, где вы работаете?

– Нигде.

– А шо вы делаете?

– Ничего.

– Слушайте, это таки отличное занятие!

– Да, но какая конкуренция!

Чистильщик смеется. Лёдя доволен.

Следующая подопытная – торговка мелкими вареными рачками на Привозе.

– Скажите, вы часом не с Винницы?

– Нет, я не с Винницы.

– О, так мы с вами – земляки!

– Это как так?

– Ну, я же тоже не с Винницы!

Торговка заливается смехом и насыпает Лёде рачков, как семечки, в бумажный кулек.

А на лавочке у синагоги Лёдя проверяет байку на пейсатом мужчине в черной шляпе.

– Что вы будете делать, если получите миллион долларов?

– Ничего.

– Как?

– А зачем?

Лёдя смотрит на пейсатого в ожидании реакции. Тот озадаченно смотрит на Лёдю. И наконец спрашивает:

– Как – зачем?

– Что – как зачем? – озадачивается и Лёдя.

– Слушайте, кто тут кого спрашивает? Вы передайте этому малахольному, что если он не знает, куда деть миллион, пусть несет ко мне – Израилю Шварцу. Я ему вложу что надо и куда надо. С процентами!

На этот раз смеется сам Лёдя.

Кроме театра и кабаре, Лёдя еще подрабатывает конферансье в городском саду на показе мод. А что, это ведь тот же театр: Лёдя появляется на сцене в щегольском полосатом костюме, соломенном канотье и с тросточкой:

– Дамы и господа! Позвольте прочитать вам небольшую лекцию…

Публика недовольно шумит – не на лекцию она сюда пришла.

– Спокойно! Это ж лекция не о вреде алкоголизма и табакокурения, а на интересующую вас тему. Про моду – от Евы до наших дней!

И Лёдя исполняет куплеты:

Эх, жили наши предки!Счастливые, как детки!Не знали ни турнюров,Ни лент, ни куафюров!И всех расходов, между прочим, —Сорвать лишь фиговый листочек!А что сейчас? Другое дело!Нам без модисток никуда,Шелками обвивают тело,А шелк чулочков – ой, беда!И от расходов – если б знали,Так вы б, наверное, упали!

В финале куплетов Лёдя выдает бойкий танчик и раскланивается.

Публика аплодирует. Появляются манекенщицы в разнообразных туалетах. Лёдя галантно подает им руку, помогая взойти на подиум. Последняя – яркая красотка итальянской внешности. Публика аплодирует красавице, но Лёдя недоволен:

– Господа, разве ж это аплодисменты? Котлета на сковородке громче шкворчит, чем вы хлопаете!

Публика добавляет энтузиазма. Громче всех ляпает ладонями-оладьями здоровенный пристав в первом ряду. И гордо поглядывает по сторонам, оценивая прием публикой итальянской красавицы. Красавица же с тайной благосклонностью улыбается Лёде.

Потом она переодевается за кулисами. На ее обнаженное плечо ложится рука Лёди. Итальянка оборачивается и заявляет совсем не по-итальянски:

– Та вы шо? Уходите, зараз мой муж придет!

Рука Лёди перемещается с ее плеча на талию:

– Уйду только через ваш поцелуй.

– Бесстыдник! – Красавица быстро целует Лёдю.

– Не-ет! Через такой поцелуй я даже шага не сделаю…

Красавица целует Ледю самозабвенно. Слышатся тяжелые шаги. Лёдя отпрыгивает в бархатные занавеси. Входит могучий пристав, лихо подкручивая усы.

– Рыбонька моя, ты сегодня блистала! Весь бомонд был в аффектации!

Пристав тянется поцеловать красавицу. Она уворачивается:

– Ой, я куда-то шальку задевала!

Красотка подбегает в занавесям и шепчет притаившемуся там Лёде:

– Приходьте завтра в два, его не будет! – И снова в полный голос: – Куда же ж я подевала шальку? Ах, вот же ж она! Зайчик, поедем в ресторацию!

Лёдя – слегка навеселе, в костюме с цветком в петличке, напевая песенку о модах, возвращается домой, разбрасывет по прихожей начищенные штиблеты.

Из комнаты выглядывает папа Иосиф со скорбным лицом. Но излить свою скорбь не успевает – Лёдя опережает его, сообщив, что он и так все знает: у всех дети как дети, а этот Лёдька… Однако папа только машет рукой – на этот раз дело совсем в другом. Сегодня папа скорбит о том, что действительно у всех дети как дети, а у него – бедного лепетутника Иосифа – дети крамольщики. Ну, не все и не сами – это их испортила Клавдия. Откуда, ну скажите, пожалуйста, откуда девочка из приличной еврейской семьи нахваталась со-ци-я-ли-стических мыслей против существующих устоев и даже, страшно сказать, против самого государя императора!

Окончив свой горестный монолог, папа Иосиф обличающим перстом указывает на кухню и со вздохом возвращается в комнату. А Лёдя недоуменно отправляется на звук разговоров.

За кухонным столом сидят полтора десятка молодых людей, среди которых – брат Михаил и сестры Полина и Прасковья. Все слушают старшую сестру Клавдию, взмахивающую кулачком.

– Товарищи! Судьба России в наших руках! Нужно разъяснять, что именно каждый из нас может сделать для революции. И тогда ваши имена будут вписаны золотыми буквами в историю освобождения народа от тиранов!

Лёдя появляется за спиной Клавдии, и один из сидящих лицом к входу парней делает ей предупреждающий знак. Клавдия резко оборачивается, но улыбается с облегчением:

– Это наш брат Лазарь! Проходи, Лёдя, садись… Я думаю, тебе, как мыслящему человеку, близки идеи революции?

– Это бомбы кидать? – уточняет Лёдя.

– Какая же путаница у тебя в голове! Бомбы бросают террористы из боевой организации эсеров.

– Кто-кто?

– Эсеры. А мы – эсдеки.

– Чего?

– Мне стыдно, что у меня такой брат! Эсеры – это социал-революционеры, а эсдеки – это социал-демократы! Понятно?

Лёдя неопределенно пожимает плечами:

– Мне бы чаю попить…

– Не увиливай! Скажи прямо: что ты готов сделать для революции?

Лёдя честно задумывается. Потом излагает:

– Знаете, один еврей говорит другому: слушай, я знаю, как нам разбогатеть – давай вместе откроем ювелирный магазин на Дерибасовской. А второй отвечает: нет, лучше ты будешь открывать, а я постою на шухере.

– Лёдя! – вскипает брат Михаил. – Кончай свои хохмы, говори по теме!

– Так я ж по теме. Я – простой артист, и в вашем деле могу только постоять на шухере.