История Мариан

Я вспомнила, как Владыка Халдир плавает по утрам. Не думаю, что длинный подъём по лестницам не по силам эльфу.

– Я так не думаю. Скорее всего, его утомила попытка заглянуть в палантир. Нужно сконцентрировать свои мысли на том, что хочешь увидеть. Я читала, что это истощает физически и духовно. Чтобы управлять палантиром, нужна огромная сила воли.

***

Чем ближе подходил день моего ухода, тем сильнее мной овладевало беспокойство. Как защитить книги, манускрипты и дневники? Не только древние и незаменимые документы, о которых здесь в библиотеке заботилась Аллиндэ, но и записи эльфов, которые они делали ежедневно: заметки Гладрель о растениях, записи строителей.

Я беспокоилась не о физическом сохранении – уверена, найдутся профессионалы, которые с этим справятся. Кражи – вот что меня волновало, когда сюда придут другие, когда мир обнаружит существование этого места.

Возьмём, к примеру, «Растения» Гладрель: тома с описанием лекарственных растений, с золотым тиснением и самыми прекрасными и тщательными зарисовками акварелью. Коллекционеры будут готовы отдать миллионы за любой из них, некоторые ни перед чем не остановятся, чтобы обладать ими. Я не могу допустить, чтобы столь ценные знания исчезли.

А записи Корудринга: геометрические чертежи, расчёты, наброски, такие органичные и естественные, непривычные для современной архитектуры, что могут навсегда изменить принципы конструирования и строительства?

То же можно сказать о громадных исторических гобеленах и картинах, покрывающих стены повсюду: и в общественных местах, и в личных жилищах. Научные открытия могут принести огромную прибыль фармацевтическим компаниям или неизвестно кому, кто возьмёт эти идеи.

Я не позволю подобному случиться! Я не позволю жадным, жаждущим власти, думающим только о себе разграбить Метентауронд. Я не допущу, чтобы наследие эльфов разрушили.

Метентауронд должен стать заповедником, всё должно остаться на своих местах, но быть доступным для всех. Он должен быть целостным; отдельные части – всего лишь тень возможного для нашего мира, тень самой сущности этого места или по крайней мере того, что мы сможем сохранить, когда эльфы уйдут. Когда он уйдёт.

Но как?

Вот где пригодятся наши технологии. Если я и те, кого я сюда приведу, сможем собрать и распространить достаточно информации в короткие сроки, тогда знания Метентауронда будут принадлежать всем нам, прежде чем на него слетятся хищники.

Если мы сможем охранять это место как национальное – нет, всемирное – сокровище, тогда мы будем контролировать количество посетителей и определим, что им разрешено здесь делать.

Но получится ли сохранить это место в тайне, пока всё это произойдёт?

Так много «если»! Я обязана тщательно выбирать людей. Здесь нет места ошибкам, нельзя будет начать всё заново.

Время – мой враг. Время – враг вечных, бессмертных эльфов. Время – враг моим чувствам.

***

Вернёмся к менее глобальным, но не менее важным вопросам.

Этим утром я проснулась рано, раньше встречи с Владыкой Халдиром у реки, и провела свой эксперимент. Результаты оправдали мои ожидания.

Уже днём я стояла перед зеркалом, обрамлённым листьями и серебряными завитками, и разглядывала зелёное платье Ванимэ. На нём мой эксперимент удался лучше всего.

В моей голове долго не укладывалось, что любой эльф мог быть таким же язвительным, как Ванимэ. Если я надену это платье, это будет унизительно как для неё, так и для меня – определённо она понимала это. Я не верну ей платья с объяснениями – не попадусь в эту ловушку. Она считала, что я столь же самовлюблённая, как она, и не надену их? Она никогда не будем меня уважать, если я проявлю слабость и ничего не предприму.

Или всё это происходило потому, что я не эльф? Она совершенно не уважала меня, иначе не скрыла бы послания Владыки Халдира и не оскорбила бы меня так явно этими нарядами. Она видела во мне соперницу? Мне в сотый раз стало любопытно, было ли между ними что-то или она только делала вид.

Я заслужу её уважение. Я не ударю в грязь лицом и не позволю ей сделать это. Я немного умею шить и сама исправлю эти платья. Или по крайней мере попытаюсь. Потом надену их к ужину – а там посмотрим.

Критично оглядев отражение, я стала искать шов, вытачку или складку, которые бы всё исправили. Полчаса спустя мне показалось, что я на правильном пути. Я открыла комод с самыми ненужными вещами в поисках набора для шитья, который всегда со мной в путешествиях на всякий случай. Теперь нужно подобрать нитки в цвет. Не светлого жёлто-зелёного, каким сейчас было платье, а цвета того маленького клочка ткани, вырезанного сегодня утром из подола и выкрашенного в вине. Вино превратило жёлтый цвет в коричневый, а зелёный – в фиолетово-коричневый, который больше подходил мне.

Я распорола швы на рукавах и снова примерила платье. Уже лучше, но что-то мешало ему изящно ниспадать с плеч. После подгонки пройм рукавов и шва по талии я решила, что это лучшее, что удастся сделать. В конце концов, я не профессиональная швея. Я уже не выглядела, как перезрелая груша: плечи уравновешивали бёдра, появилась талия. Платье сидело относительно хорошо. Осталось исправить цвет.

Я оценила большую чашу, позаимствованную у Гладрель. Надеюсь, в неё войдёт достаточно ежевичного вина.

***

Я только что повесила платье сушиться в ванной и намыливала руки, чтобы удалить с них фиолетовые пятна. В дверь постучали. Я быстро вытерла руки, задёрнула синие бархатные шторы перед входом в ванную и побежала открывать дверь. Бруно поднял голову. Его дневной сон был потревожен.

За дверью стоял Линдир. Я опоздала, и поэтому он пришёл ко мне.

– Чем здесь пахнет? – поинтересовался он. Слишком поздно я поняла, что вся комната провоняла, как после пьяной гулянки, но я ничего не ощущала.

Я объяснила, что разбила бутылку и пролила вино на пол. И только что закончила уборку. И приношу извинения за то, что заставила ждать.

– Понятно, - сказал он, глядя на мои руки. Ногти на них по-прежнему были фиолетовыми.

В это время Бруно встал и лениво потопал в ванную, отдёрнув хвостом занавески.

– Бруно, вернись!

Линдир посмотрел на меня с подозрением. Несомненно, его эльфийские приличия не позволят без приглашения войти в ванную к женщине.

– Линдир, ты и Корудринг рассказывали, как был построен Имладрис, - напомнила я, уводя его к выходу, - но не говорили о Лотлориене или Серебристой Гавани. Мы можем сейчас увидеть Корудринга и спросить его?

Слегка прищурив глаза, Линдир шагнул в сторону ванной, проверяя мою реакцию. Я преградила ему дорогу. Ещё мгновение безмолвной проверки – и он как джентльмен позволил выпроводить себя за дверь.

***

Мы с Линдиром стояли в мастерской Корудринга, а тот объяснял мне расположение Лотлориена, делал умелые наброски на клочке шероховатой бумаги. Дом галадримов был величественным лесом из меллорнов в долине между двумя реками. На холме располагался Карас Галадон, окружённый глубоким рвом. За ним была высокая стена с единственным входом. Рисунки Корудринга напоминали средневековую крепость, хорошо защищённую от нападения.