История «Майн Кампф». Факты, комментарии, версии

Я взялся за дело с охотой и любовью. Всякий раз, когда мне представлялась возможность говорить перед большой аудиторией, то, что раньше у меня получалось само собой, теперь я делал уже сознательно: я мог “выступать”… Никакое дело не приносило мне такого счастья, как это, потому что теперь, еще до моего увольнения в запас, я мог выполнять общественно-полезное дело в той организации, которая бесконечно близка моему сердцу — в армии.

Я мог также говорить об успехе: многие сотни, возможно даже тысячи товарищей, слушавших меня, я вернул своему народу и родине. Я “национализировал" армию и таким способом мог помочь укрепить общую дисциплину»¹⁴⁷.

Письменное сообщение служащего учебного командования Бейшлага, в подчинении которого с 22 июля 1919 года находился Гитлер¹⁴⁸, подтверждает слова Гитлера и отмечает «его выдающиеся ораторские способности, которые надо особо отметить и с доброжелательностью признать»¹⁴⁹. Эта деятельность Гитлера стала решающим моментом в его личной и политической карьере.

«Однажды я получил, — говорится в 9-й главе книги “Майн Кампф”, — из своего штаба приказ, установить, что из себя представляет некая, считающая себя политическим союзом, организация, планирующая, под названием “Германская рабочая партия”, на следующий день (12 сентября 1919 года. — Примеч. авт.) провести собрание… на которое я должен пойти, посмотреть на организацию и представить доклад»¹⁵⁰

Информация Гитлера, впрочем, точно не называющего свой «штаб», полностью соответствовала фактам. «Вышестоящим штабом» был возглавляемый Карлом Майром отдел Ib/Р 4-го командования группы рейхсвера, наблюдавший за примерно 50 политическими партиями, организациями и союзами в Мюнхене, и контролировавший их, а Гитлер уже самое позднее с сентября 1919 года считался в этом отделе одним из самых лучших сотрудников. Гитлер, выполнивший вышеупомянутый приказ, так пишет о результатах своего посещения собрания: «Когда я вечером пришел вставшую для нас позднее исторической комнату “Лейберциммер” прежней пивной “Штернэккерброй” в Мюнхене, то увидел там около 20–25 человек, главным образом, из нижних слоев населения»¹⁵¹.

Формулировка Гитлера более чем неточна. Не 20–25 человек, а 46 участников (вместе с Гитлером) присутствовало на собрании в «Лейберциммер» пивной «Штернэккерброй». Также неверно его утверждение, что преимущественно это были люди из «нижних слоев населения». В списке присутствующих на собрании значились: один врач, один химик и два предпринимателя, а также — два торговца, два банковских служащих, один художник, два инженера, один писатель и одна дочь земельного судьи. Шестнадцать человек были ремесленниками, главным образом это знакомые слесаря-железнодорожника Антона Дрекслера, входившего в число основателей Германской рабочей партии. Шесть участников собрания были солдатами, пять — студентами. Пять человек не сообщили о своей профессии. Пришедший в штатской одежде «доверенный сотрудник» Адольф Гитлер, «который по этому случаю впервые упоминается в документе Германской рабочей партии (DAP), назвал себя не офицером-воспитателем или уполномоченным армии, а “ефрейтором” и указал свое место жительства — войсковую часть»¹⁵².

О самом мероприятии DAP у Гитлера сказано: «Доклад Федера мне был уже известен — я слышал его на курсах, поэтому я мог больше посвятить себя рассмотрению самих собравшихся… Когда Федер, наконец, закончил, я был рад. Я достаточно увидел и уже хотел было уходить, когда объявленная теперь свободная дискуссия заинтересовала меня. Как казалось, все продолжалось в том же скучном духе, пока вдруг слово не взял один “профессор ”, который вначале высказал сомнение в платформе Федера, а затем — после интересного возражения Федеру — встал на “почву фактов ”, не без соответствующих рекомендаций юной партии, — принять, как особо важный, пункт программы, — борьбу за “отделение ” Баварии от “Пруссии”. Этот человек нагло предположил, что в этом случае к Баварии будут присоединяться другие земли, особенно Германская Австрия, что согласие и мир тогда станут намного лучшими и тому подобную бессмыслицу. Теперь я уже не мог смолчать и высказал ученому господину все, что думаю об этом — да с таким успехом, что еще раньше, чем я закончил, г-н предыдущий оратор, как облитый водой пудель, покинул заведение. Пока я говорил, меня слушали с удивленными лицами и только когда я уже собирался пожелать собранию спокойной ночи и уйти, ко мне подскочил один человек, представился (я не разобрал точно его имя) и всунул мне в руки маленькую тетрадку, очевидно, политическую брошюру, с настоятельной просьбой прочесть ее»¹⁵³.

Это изображение, хотя и написанное далеким от литературного языком, очень точно. Выступление профессора (Баумана), научное звание которого Гитлер написал в кавычках, вызвало такое раздражение Гитлера, присутствовавшего на собрании в качестве наблюдателя, что он ринулся в дискуссию со своей заряженной аффектом, но гипнотически действовавшей на слушателей речью. «За два дня до этого, 10 сентября 1919 года, в Сен-Жермен-ан-Лэ был подписан договор о мире между Германской Австрией и странами Антанты. Договор закрепил отделение Венгрии от Австрии и связанное с территориальными уступками признание Австрией независимости Чехословакии, Польши, Венгрии и Югославии как самостоятельных государств, и отменил название “Германская Австрия”. Распад австрийского “государства-трупа”, которого когда-то в Вене так страстно желал юный Гитлер, о котором в феврале 1915 года он писал Эрнсту Хеппу¹³⁴ с фронта, как о неизбежном, произошел “с помощью” войны; так исполнилось одно из желаний Гитлера. Но именно то, немецкий профессор, в противоположность Шенереру и немецким пангерманистам, предлагает одну часть Германии отделить от рейха и объединить в союз с Австрией, которая Гитлеру еще до войны представлялась умирающим государством, его, всей душой стремившегося к объединению немцев, вывело из равновесия»¹⁵⁵.

Гитлер, который до конца марта 1920 года оставался военнослужащим и жил в казарме 2-го пехотного полка, именно там, по его словам, прочел брошюру Дрекслера, называвшуюся «Мое политическое пробуждение» («Mein politishe Erwachen»), Спустя неделю после посещения собрания Гитлера пригласили на заседание руководящего комитета DAP, в приглашений ему сообщили, что он (не спрашивая его желания) принят в члены DAP, этот факт он, не без умысла, назвал «поимкой» (Einfangung)¹⁵⁶. «Такой способ моего “завоевания”, — пишет Гитлер, — очень удивил меня… я не знал, что мне делать — сердиться или смеяться. Я никогда не думал о том, чтобы идти в уже существующую партию, а хотел основать собственную. Подобная дерзость не приходила мне в голову.

Сначала я думал дать ответ этим господам в письменном виде, но потом взяло верх мое любопытство и я решил придти сам в назначенный день, чтобы лично подробно рассказать о моих причинах»¹⁵⁷.

Непосредственно за этими словами следует фрагмент, раскрывающий одну доминирующую черту характера и менталитета Гитлера, которая, под влиянием харизмы, необычного ораторского дара автора «Майн Кампф» и превосходной и психологически выверенной национал-социалистической стилизации под вождя, в течение долгих десятилетий не была осознана: боязнь Гитлера давать однозначные определения и принимать решения¹⁵⁸. «После двухдневного мучительного размышления и взвешивания, — сообщает он, — я, наконец, пришел к убеждению, что должен сделать шаг. Он стал самым решающим в моей жизни. Больше для меня не было возврата. Итак, я решил стать членом Германской рабочей партии и получил временное членское удостоверение с номером семь»¹⁵⁹.

Кроме признания в боязни давать однозначные определения и принимать решения эта фраза Гитлера содержит сознательную — и направленную на создание легенды — ложь¹⁶⁰. Она внесла существенный вклад в формирование культа Гитлера, начавшееся после выхода 1-го тома «Майн Кампф»¹⁶¹. Гитлер не был, как он утверждает, 7-м членом Германской рабочей партии, а только 55-м и имел членский билет номер 555¹⁶².

Его заявление в «Майн Кампф», что «Комитет (Германской рабочей партии. — Примеч. авт.) состоял, практически, из всех ее членов», служило той же цели, как и намекающая на мистические связи легенда о членском номере 7. Гитлер не удовлетворялся правдивыми и неоспоримыми фактами: что он осенью 1919 года вступил в насчитывавшую около четырех десятков членов маленькую партию DAP, которая примерно 4 года спустя, 9 ноября 1923 года, насчитывала уже 55 787 членов и стала заметной силой в политической жизни не только одной Баварии¹⁶³.

В 11-й главе 2-го тома («Пропаганда и организация») Гитлер рассказывает о событиях 1921 года, когда прежде всего Герман Эссер, Дитрих Эккарт и Рудольф Гесс вынудили прежнее руководство партии вручить Гитлеру диктаторские полномочия, а его самого убедили позволить провозгласить себя «фюрером» НСДАП. Рассказ Гитлера, носящий чисто автобиографический характер и поэтому имеющий историческую ценность, еще более неточен, чем места книги, оценивавшиеся выше. Гитлер бездоказательно приписывал действовавшему до июля 1921 года руководству партии коварные намерения, направленные против него, влиятельного шефа пропаганды НСДАП, интриговал и пытался распространить свое влияние на все руководство партии. Но на самом деле интриги исходили именно от Гитлера, с декабря 1919 года систематически и целеустремленно сплетавшего их, который в январе 1920 года буквально принудил даже к выходу из партии упоминаемого им председателя (Карла Харрера). Однако у Гитлера написано иначе: «Особые события середины лета этого года (1921 год. — Примеч. авт.) показали… что теперь только медленно растущая пропаганда может позволить нашей организации стать вровень с событиями.

Попытка группы народных фантастов, при настойчивой поддержке тогдашнего председателя партии, повести за собой организацию¹⁶⁴, привела, однако, к краху этой… интриги и на общем собрании членов партии я был единогласно избран полноправным руководителем движения. Сразу же последовало принятие нового устава, передававшего первому председателю движения полную ответственность, упразднявшего право комитета принимать решения, а вместо комитета вводившего систему разделения участков работы, сохранившуюся с тех пор благословеннейшим образом.