История «Майн Кампф». Факты, комментарии, версии

Государственные границы создаются людьми, меняются они тоже людьми.

Факт удачного приобретения огромной территории каким-либо народом вовсе не означает высшего обязательства вечного признания этого факта. Он, в лучшем случае, говорит о силе завоевателя и слабости потерпевшего. И только в одной этой силе заключается право"⁶⁷.

Так. уже через 4 дня после своего прихода к власти, выступая перед руководящим составом вермахта, Гитлер заявил, что он исходит из того, что следует, не возбуждая недоверия Франции, наращивать силы вермахта и, в конце концов, завоевать жизненное пространство на востоке и решительно германизировать его.

Если Гитлер, в период 1919–1924 годов, в образе национал-социалистического и шовинистического «спасителя нации», использовал расплывчатые формулировки, такие как, «мы хотим окончить время позора… и стыд каждого человека… превратить в гордость, сделать его сотрудником в деле приближения величайшего времени нашего немецкого народа, времени основания германского рейха германской нации»⁶⁸, то в «Майн Кампф» он не только изменил текст формулировок, но и придал им иной масштаб. Вместо требований образования социального государства, «решения еврейского вопроса» в традиционном духе германских и австрийских антисемитов⁶⁹, объявления войны вне закона⁷⁰, аннулирования Версальского договора и всегда связанной с ним формулы о нереальности надежды на суверенную германскую «мировую торговлю», на связанную с ним «международную политику» и возможности для Германского рейха вступать в союзы, теперь появились агрессивно акцентированные требования внешнеполитического содержания. Это видно из многих мест книги «Майн Кампф», где Гитлер рассматривает любые политические вопросы.

Так, в частности, он писал: «Этим мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под нашим внешнеполитическим направлением довоенного времени. Мы начинаем с того места, где наши предки остановились шесть столетий тому назад. Мы останавливаем вечное движение германцев в Южную и Западную Европу и направляем свой взгляд на земли на востоке. Мы, наконец, прекращаем колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к земельной политике будущего. Но если мы говорим сегодня о новой земле в Европе, то мы можем думать, в первую очередь, лишь о России и окружающих ее странах, ей подчиненных»⁷¹.

Представление Гитлера о том, что германские племена двигались только на юг и запад, требует поправки, поскольку переселение народов с 375 по 568 год — это еще не вся германская история. История племени герулов, пробившихся до Черного моря, венетов, мордвинов, эстов и антов на Кавказе, остготов однозначно показывает, что формулировки Гитлера являются фальсифицированным толкованием истории. Точно так же искусственно сконструированным является заявление Гитлера, что германская экспансия на восток была прекращена «шесть столетий тому назад», это опровергается восточной политикой Габсбургов и Гогенцоллернов. Одни только три раздела Польши между Пруссией, Россией и Австрией в 1772, 1793 и 1795 годах, при которых Пруссия в период правления Фридриха Великого и Фридриха Вильгельма II получила Восточную Пруссию, епископство Эрмланд и округ Нетце (1772 год), Данциг, Торн, Позен⁷⁷ и Калиш (1793 год), Мазовию с Варшавой, территорию между реками Висла, Буг и Неман, а также часть Краковской области (1795 года), показывают, что Гитлер умышленно исказил историю. Формулировкам Гитлера противоречит также внешняя политика рейха, использовавшая Брест-Литовский мирный договор (март 1918 года), согласно которому Россия отказывалась от суверенных прав на Польшу, Литву и Курляндию, а по дополнительному соглашению от 27 августа 1918 года согласилась на выход Эстонии и Финляндии из Российского государственного союза⁷³.

В 1-м томе своей книги Гитлер упрекал внешнюю политику Германии до 1914 года в том, что она не думала о долговременности союзов, которые он рекомендовал как внешнеполитический рецепт: «Проведение здоровой земельной политики»⁷⁴ за счет России — и с помощью Англии, чье партнерство, подкрепленное договорами, казалось ему важнейшей предпосылкой для реализации той внешней политики, которая ему мерещилась. «Только с Англией, — говорится в “Майн Кампф”, — можно, имея защищенный тыл, начать новую германизацию. Права на это у нас — не меньше, чем у наших предков… Завоевать расположение Англии, а потом уже никакие жертвы не будут слишком большими. Можно отказаться от колоний и морской мощи, чтобы не создавать конкуренции британской индустрии.

Только одна, безусловно, четкая, позиция могла вести к такой цели: отказ от мировой торговли и колоний; отказ от германского военного флота. Концентрация всей государственной мощи на сухопутной армии… Было время, когда Англия позволяла разговаривать с собой в таком духе. Потому что она хорошо понимала, что Германия, в силу прироста ее населения, должна пытаться найти какой-то выход, и либо, вместе с Англией, она найдет его в Европе, либо — без Англии — в мире… Было неприятно думать о том, что придется для Англии таскать каштаны из огня; а разве вообще бывают союзы, базирующиеся на иной основе, чем взаимная выгода? Но с Англией подобную сделку совершить легкой.

По мнению Гитлера, кайзеровский рейх имеет «задолженность» — серьезнейшую ошибку, заключающуюся в том, что в Первой мировой войне Англия, вместо того чтобы быть среди союзников, оказалась среди врагов рейха, который, что для него совершенно непостижимо, был в союзе с Австро-Венгрией, и это, как он полагает, стало причиной враждебности Италии по отношению к Германии. В «Майн Кампф» он критиковал: «Союз с Австрией был… глупостью. Потому что это государство-мумия стало союзником Германии не для победы в войне, а для сохранения вечного мира, который должен послужить медленному, постепенному, но гарантированному искоренению германского духа монархии. Этот союз был невозможностью еще и потому, что от подобного государства нельзя ожидать никакого наступательного представительства национальных германских интересов, потому что у него нет силы и решимости положить конец процессу потери германского духа непосредственно на своих границах. Если бы Германия не имела такого сильного национального сознания и решимости, чтобы отнять у немощного государства Габсбургов право распоряжаться судьбой десяти миллионов наших братьев по крови, то действительно нельзя было ожидать, что когда-нибудь кто-то протянет руку для осуществления таких далеко идущих и дерзких планов. Позиция старого рейха по австрийскому вопросу была пробным камнем его поведения в судьбоносной борьбе всей нации… Если европейская земельная политика имела смысл лишь против России и в союзе с Англией, то, наоборот, политика колоний и мировой торговли мыслима лишь против Англии и в союзе с Россией. Но тогда надо решительно считаться с последствиями — и, прежде всего, как можно скорее отпустить Австрию.

С любой точки зрения, этот союз с Австрией на рубеже столетий был настоящей глупостью»⁷⁶.

Во 2-м томе Гитлер, особо подчеркивая свой антисемитизм⁷⁷, развивал внешнеполитические цели национал-социалистического руководства рейха и обосновывал их в духе своего учения о «крови и земле»:

«Сама судьба здесь служит нам указующим перстом. По — скольку Россия вверила себя большевизму, русский народ лишился интеллигенции, поддерживавшей и гарантировавшей до сих пор ее государственный строй. Потому что организация русского государственного сооружения была результатом не государственно-политических способностей славянства в России, а скорее лишь удивительным примером государственно-образующей эффективности германских элементов в этой неполноценной расе. Так создавались прежде многие могучие державы на земле. Низшие народы, имея германских организаторов и господ в качестве своих руководителей, нередко становились мощными государственными образованиями и оставались таковыми, пока расовое ядро государственно-образующей расы в государстве сохраняется. Уже несколько столетий Россия питает свои верхние руководящие слои этим германским ядром. Последнее сегодня можно считать искорененным без остатка. На его место пришли евреи. Так же как русские не могут своими силами сбросить еврейское иго, так и евреям невозможно долго удерживать мощную империю. Евреи являются не элементом организации, а элементом распада. Гигантская империя на Востоке готова к краху. И конец господства евреев в России станет также концом России как государства. Судьба избрала нас, чтобы сделать свидетелями катастрофы, которая станет могучим подтверждением правильности народной расовой теории.

Но наша задача, миссия национал-социалистического движения, — воспитать у нашего народа такой политический взгляд, чтобы он свою будущую цель видел не в выполнении эффектного и кружащего голову нового похода Александра, а скорее — в прилежной работе германского плуга, которому меч только обеспечивает почву»⁷⁸.

«Не следует считать, что при союзе с Россией не надо сразу думать о войне, а — лишь тогда, когда к ней основа-темно подготовишься. Нет. Союз, цель которого не включает подготовку к войне, является бессмысленным и бесполезным. Союзы заключают только для борьбы. И пусть даже в момент подписания договора о союзе, противоречия между союзниками пока находятся в далекой перспективе, тем не менее, возможность военного развития является внутренним побуждением для союза. И никто не верит, что какая-либо держава иначе понимает смысл союза. Либо германо-российская коалиция останется на бумаге и тогда она для нас бесцельна и бесполезна, либо она из буквы договора превратится в реальную действительность — и остальной мир будет озабочен ею. Насколько наивно думать, что Англия и Франция в этом случае будут ждать десять лет, пока германороссийский союз не окончит свою техническую подготовку к борьбе. Нет, буря с быстротой молнии разразится над Германией.

Поэтому факт заключения союза с Россией⁷⁹ станет указанием к началу следующей войны. Ее исход стал бы концом Германии. К этому следует еще добавить:

1. Сегодняшние руководители России вовсе не думают честно входить в союз или даже выполнять его условия.

Не следует забывать, что правители сегодняшней России являются запятнанными кровью низкими преступниками, это — отбросы человечества, которые, воспользовавшись ситуацией трагического часа, разгромили большое государство, в дикой кровожадности задушили и истребили миллионы своих лучших интеллигентов и теперь почти десять лет поддерживают самый жестокий во все времена тиранический режим. Далее, не следует забывать, что эти правители принадлежат народу, образующему редкое смешение дьявольской жестокости с непомерным искусством лжи, и сегодня, более чем когда-либо, верящему, что он призван перенести на весь мир свою кровавую тиранию. Не следует забывать, что интернациональный еврей, полностью господствующий сегодня в России, видит в лице Германии не союзника, а государство, обреченное на такую же судьбу. Но никогда не заключают договоров с партнером, единственным интересом которого является уничтожение другого партнера. Их не заключают, в первую очередь, с субъектами, для которых договор не имеет ничего святого, поскольку они живут на этой земле не как представители чести и правдивости, а как представители лжи, обмана, воровства, мародерства, разбоя…

2. Опасность, которой прежде подвергалась Россия, уже давно существует для Германии. Только буржуазный простофиля способен вообразить себе, что большевизм уже изгнан. В своем поверхностном рассуждении он не может подумать о том, что здесь речь идет об инстинктивном процессе — стремлении еврейского народа к мировому господству, о процессе, так же естественном, как и стремление англосакса, со своей стороны, тоже стать властителем этой земли. И точно так же, как англосакс на свой лад идет по этому пути и борется собственным оружием, поступает еврей. Он идет своим путем, путем проникновения в другие народы и разрыхления их изнутри, и он борется своим оружием — ложью и клеветой, отравлением и разложением, а ненавистного ему противника он уничтожает с кровопролитием. В русском большевизме мы можем увидеть предпринятую в двадцатом столетии попытку еврейства придти к мировому господству, точно так же, как в другие эпохи к такой же цели стремились другие. Его устремление глубочайшим образом зиждется на природе его существа. Насколько мало другой народ по своим внутренним побуждениям отказывается от того, чтобы подчиняться инстинкту распространения своего рода и власти, а, наоборот, принуждается внешними условиями или разрушается возрастными явлениями и становится бессильным, так же в малой степени еврей прокладывает свой путь к мировой диктатуре из принятого на себя самоотречения или потому, что он подавляет свой вечный инстинкт. Также он может быть отброшен на свою дорогу, либо силой, превышающей его собственную силу, либо все его стремление к мировому господству будет уничтожено собственным отмиранием. Бессилие народов, их смерть от собственной старости, связаны с чистотой их крови. А ее еврей сохраняет лучше, чем любой другой народ на земле. Поэтому он продолжает идти своим зловещим путем, и будет идти так долго, пока другая сила не выйдет ему навстречу и в могучей борьбе титанов не отбросит его назад к Люциферу»⁸⁰.