История «Майн Кампф». Факты, комментарии, версии

То, что отец Гитлера был «космополитом» без антисемитской подкладки, как утверждает Гитлер, оспаривается его другом юности Августом Кубинском. Последний считает, что Алоиз Гитлер был шенерианцем и поэтому «конечно… несомненно»²⁰³ был также антисемитом. А утверждение Гитлера, что в школьные годы он не сталкивался с антисемитскими тенденциями и лишь один мальчик в школе был евреем, совершенно не соответствует документально подтвержденным фактам²⁰⁴; потому что из 239 учеников реальной школы в Линце, которую он посещал, 15 детей относились к иудейскому вероисповеданию, 209 (как и Гитлер) — к католическому, 14 — к евангелическому и один — к греческому православному. Из учеников класса 1 В, где учился Гитлер, были (в 1902 году): 28 детей — католиками, 6 — иудеями и 5 — протестантами. По словам Кубицека, Гитлер уже в школе был убежденным антисемитом²⁰⁵. Документы, собранные сотрудниками Главного архива НСДАП после «прихода к власти», и некоторые его школьные товарищи тоже показывают, что он уже школьником в Линце постоянно интересовался аргументами из антисемитского листка «Линцер Флигенден Блэттер»²⁰⁶.

Однако Алан Буллок перенял версию Гитлера²⁰⁷. Упоминаемые в книге Гитлера еврей в кафтане и проституция для него точно так же стали решающим звеном на пути Гитлера к антисемитам. Эволюцию Гитлера в направлении антисемитизма рассматривали также Уильям Ширер, Ганс Бернд Гизевиус и Макс Домарус²⁰⁸. Гизевиус, даже озаглавивший главу своей биографии Гитлера «Еврей в кафтане», делает вывод — противоположный рассказу Гитлера: «Мы должны прочитать историю этой судьбоносной встречи как раз наоборот. Гитлер уже давно искал козла отпущения. Кто-то, наконец, должен стать виновным в его нынешней пишете и приближающемся несчастье, но обязательно это не должно быть учреждение, неблагоприятное расположение звезд, ошибочное учение, недостаточная компетенция, фальшивая идея или личная неудача, нет, это должен быть живой человек, из плоти и крови»²⁰⁹. Это толкование, выстроенное, по мнению его автора, как логично вытекающее из контекста «Майн Кампф», в которой говорится, что Гитлер после 1908 года в Вене испытывал «нужду», несомненно, так же мало подтверждается фактами, как и теории, распространяемые Олденом, Буллоком и Ширером²¹⁰, о том, что Гитлер стал антисемитом, не в последнюю очередь, под влиянием своих (предполагаемых) сексуальных склонностей²¹¹.

Поэтому следовало ожидать, особенно после 1945 года, что книгу Гитлера начнут анализировать также психологи и психиатры. По характеру текста Гитлера эти специалисты пришли к выводу, что автор этого текста изобразил фиктивную картину событий до 1914 года, имеющую мало общего с человеком по имени Гитлер, родившимся в 1889 году в Браунау-на-Инне²¹². В этой связи показателен результат анализа Александра Мичерлиха²¹³, считавшего, что у Гитлера между 1912 и 1914 годами, несколькими годами после «легендарной» встречи с евреем в кафтане, выработалась «мания преследования» («бред»), определившая его поведение и принимаемые им решения на всю дальнейшую жизнь²¹⁴. Существующие документы и сообщения школьных товарищей из Леонидинга, Линца и Штейра однозначно позволяют считать рассказ Гитлера «литературным» повествованием о пути превращения некоего воспитанного в гражданских понятиях («космополитических») юного человека — в фанатичного антисемита. К развитию личности Гитлера «еврей в кафтане» в лучшем случае имеет лишь некое косвенное отношение. Юный Гитлер, когда приехал в Вену, уже был антисемитом. Однако пока еще — не в извращенном и болезненном варианте, как считает Мичерлих. Многие покупатели картин Гитлера периода 1909–1913 годов были евреями²¹⁵, о чем Гитлер, безусловно, знал. Так, почта два года после так называемого случая с «евреем в кафтане», начиная с лета 1910 года, даже продавал картины Гитлера венгерский еврей Нойман, деля выручку с Гитлером. Почти ежедневно Гитлер ходил в венскую императорскую оперу²¹⁶, хотя ее долголетний директор²¹⁷, дирижер филармонического оркестра и композитор Густав Малер был евреем.

ЧАСТЬ II РАБОЧИЙ ПЛАН

Вена… была и осталась для меня… самой основательной школой в моей жизни… Здесь я получил основы всего моего мировоззрения и политический образ мышления, которые впоследствии требовалось дополнять лишь в частностях и которые никогда больше не покидали меня… В этот период, в форме образа мира и моего мировоззрения, образовался гранитный фундамент моих сегодняшних действий. К тому, что во мне сформировалось тогда, мне потребовалось прибавить лишь немногое, а менять не пришлось ничего.

Адольф Гитлер, «Майн Кампф»

Глава 5 «ВЛАСТЬ ПОБЕДОНОСНОГО МЕЧА»

Необходимость была причиной того, что я годами говорил только о мире.

Адольф Гитлер, ноябрь 1938 года

Эта часть книги¹, в которой сопоставляются основные представления и принципы мировоззрения Гитлера и его решения с момента официального заявления им о легальности² своей деятельности, с формулировками в «Майн Кампф», убедительно демонстрирует, как необходимо было до 1933 года внимательно читать эту книгу, и регистрировать утверждения Гитлера не только в архивах. «Что будет делать Адольф Гитлер?», многозначительно спрашивало издательство «Эхер Ферлаг» уже на следующий день после «прихода Гитлера к власти», в рекламном анонсе книги «Майн Кампф», и в поучающем тоне продолжало: «Теперь каждый, друг он или враг, не может пройти мимо работы Гитлера».

Хотя почти все без исключения высказывания Гитлера были буйно-откровенными и зловеще-однозначными и вряд ли могли вызвать иное толкование, книга стала бестселлером с миллионными тиражами — и не только в Германии. Если бы книгу прочли, то такие ее формулировки, как, например, что до 1914 года была упущена возможность «сведения счетов с марксизмом»³, о войне, о расово-идеологической основе отношений с другими народами и об оценке международных союзов, вызвали бы большее внимание, а не просто лишь равнодушное безразличие или малодушное неприятие. Так, в 15-й главе 2-го тома, озаглавленной «Право необходимой обороны», написано: «Если бы к началу войны (1914 года. — Примеч. авт.) и во время войны двенадцать или пятнадцать тысяч этих иудейских губителей народа обработать отравляющим газом, так, как это сделали на полях войны с сотнями тысяч наших лучших германских работников из всех слоев народа и всех профессий, то миллионы жертв на фронтах не стали бы напрасными. Наоборот, уничтожение в нужный момент двенадцати тысяч негодяев, возможно, спасло бы жизни миллиона порядочных, ценных для будущего немцев»⁴.

А в 14-й главе 2-го тома по вопросу о «союзе Германии с Россией» он говорит: «Союз, цель которого состоит не в подготовке к войне, — бессмысленный и никчемный. Союзы заключают только для борьбы. И если в момент подписания союзного договора противоречия могут еще быть далеко впереди, перспектива военного осложнения, тем не менее, является внутренним побудительным мотивом для него»⁵.

Важнейшими основами мировоззрения автора книги «Майн Кампф» были требования завоевания чужих территорий путем захватнической войны⁶, одновременное уничтожение евреев на завоеванных территориях — едином большом пространстве⁷ Европы и баз за морем, расово-идеологическая переделка немецкого народа и безусловный суверенитет управляемого тоталитарно национал-социалистического «расового государства».

Уже одна только констатация того, что под словом «суверенитет» Гитлер понимал не гарантированное законное право, а безусловную частную независимость государства и его народа, которые могут прокормить себя собранным на своей земле урожаем и имеют силу защитить эту землю, делает понятным, что реализация идей книги «Майн Кампф» может иметь опасные последствия*.

Международные экономические соглашения Гитлер отвергал⁹. Без обиняков он пишет в «Майн Кампф»: «Болтовня об “экономическом ”завоевании мира была, наверное, величайшей глупостью, когда-либо взятой в качестве руководящего принципа государственной политики… При этом в преступлении участвуют наше профессорское историческое учение и взгляд на историю, что вряд ли можно исправить, и это — убедительное доказательство того, что многие люди “учат ” историю, но не понимают ее или даже не чувствуют»¹⁰. Уже начиная с 1926 года из книги «Майн Кампф» (2-й том) можно было отчетливо видеть, чего следует ожидать в случае, если Гитлеру удастся захватить власть. Например, в 14-й главе он пишет: «Земля, на которой германские крестьянские поколения издавна рождали своих могучих сыновей, одобрит ввод в бой нынешних сыновей, а ответственных государственных мужей, хотя и преследуемых в настоящее время, в будущем оправдают от вины в убийстве и жертвоприношении народа»¹¹. Часто Гитлер пишет: «Также, как наши предки не с неба в подарок получили землю, на которой мы живем сегодня, а завоевали ее, жертвуя своими жизнями, то и для нас тоже в будущем земля и, вместе с ней, жизнь для нашего народа не будет народной милостью, а будет взята властью победоносного меча»¹². То, что Гитлер не знал угрызений совести, видно уже из его слов: «Право покоится… лишь на силе завоевателя»¹³. Уже в первом томе своей книги он формулирует: «Природа не знает политических границ. Сначала она расселила живые существа на этом земном шаре, а затем наблюдает за свободной игрой сил. Сильнейший духом и усердием получает, как ее любимое дитя, права на господство в жизни»¹⁴. Из этого ясно, что Гитлер относит понятие суверенитета только к государствам¹⁵, обладающим сравнительно большой территорией; потому что «на самолете», как говорил он в одном выступлении, «можно пересечь нашу германскую территорию всего за четыре часа. Это больше не территория, сама по себе обеспечивающая защиту, как у России, где лишь один размер создает мощь и высокий коэффициент безопасности»¹⁶. И в «Майн Кампф» он пишет: «Лишь достаточно большое пространство на этой земле обеспечивает народу свободу существования… Как здоровое соотношение можно рассматривать лишь такое состояние, когда собственная земля обеспечивает народу достаточно продовольствия. Любое другое соотношение, даже если оно сохраняется сотни или тысячи лет, будет, тем не менее, нездоровым и, рано или поздно, приведет к ущербу, если не к уничтожению, такого народа. Только достаточно большое пространство на этой земле гарантирует народу свободу существования»¹⁷. В том же духе он разъяснял ведущим генералам 23 мая 1939 года: «Жизненное пространство, соответствующее величине государства, является основой для любой державы. Какое-то время от него можно отказываться, но затем обязательно приходит решение проблемы тем или другим способом»¹⁸.

Гитлер исходил из представления, что его учение учитывает законы природы, поэтому его требование использования этих законов в политике было лишь логическим следствием; природа, учил он, передает свое распространяющееся до известных границ плодородие земли на самоутверждение, отстаивание своей самостоятельности в беспощадной «игре свободных сил»¹⁹ постоянно размножающихся живых существ. Он подробно разъясняет: «Без сомнения, плодородие земли можно увеличить только до известных пределов. Но не бесконечно. Поэтому увеличение численности германского народа, без опасности голода, лишь определенное время может обеспечиваться за счет повышения качества использования нашей земли. Но этому противодействует тот факт, что потребности жизни, в целом, растут быстрее, чем численность населения. Потребности людей в питании и одежде из года в год будут увеличиваться и сегодня, например, их нельзя сравнивать с потребностями наших предков сто лет назад. Также ошибочно думать, что рост продукции является предпосылкой для увеличения численности населения: нет, этот фактор действует лишь до определенной степени, при условии, по крайней мере, что часть продуктивности земли будет использоваться для удовлетворения возросших потребностей людей. Даже при возрастающем ограничении, с одной стороны, и величайшем усердии, с другой, тем не менее, тоже когда-то наступит момент достижения предела, который определяется только размером территории»²⁰. В том же духе он в 1929 году писал в своей «Второй книге»: «Сегодня германский народ, еще меньше, чем в годы мира, в состоянии прокормить себя на своей земле. Все попытки, как путем повышения урожая, так и путем возделывания всех свободных земельных участков, увеличить производство продуктов питания, неспособны прокормить наш народ за счет собственной земли. И именно поэтому германский народ сегодня не может быть больше сыт на своей земле. Любое дальнейшее повышение ее производительности не может обеспечить увеличения численности нашего населения, а будет полностью использовано для увеличения общих жизненных потребностей отдельных людей»²¹.

Довольно легко обнаружить, что эти представления не были исключительно результатом рассуждений Гитлера, он перед написанием книги «Майн Кампф» достаточно глубоко знакомился с учением Ратцеля и Макиндера, а, кроме того, знал теорию мюнхенского геополитика Хаусхофера (который даже иногда посещал его и Гесса в тюрьме Лансберга-на-Лехе во время работы над книгой «Майн Кампф»²²), являющуюся, впрочем, своеобразной переработкой учения Томаса Роберта Мальтуса. Мальтус, защищавший в начале XIX столетия теорию о том, что численность населения растет быстрее, чем урожайность почвы, и поэтому происходят перенаселенность и неизбежно голод, войны и эпидемии, нашел в лице Гитлера одного из внимательных учеников. Если английский теолог и политэконом позднее рекомендовал в качестве выхода из дилеммы — ограничивать население с помощью ограничения рождаемости и интенсивного подъема сельского хозяйства, то Гитлер — со времени написания книги «Майн Кампф» — искал выход в захватнической и уничтожающей войне. Он хотел войны, не потому, что она должна была его прославить (как этого хотел его прежний боевой товарищ Эрнст Рём), а потому, что она казалась ему средством достижения цели²³, необходимостью и исторически решающим шагом к реализации своих мировоззренческих идей²⁴.

Затем он также делает вывод: «В том, что… этот мир издавна ведет тяжелейшую борьбу за существование человечества, никто не может сомневаться. В конечном счете, всегда побеждает стремление к самодостаточности. Оно, как мартовское солнце — снег, расплавляет так называемый гуманизм, эту смесь глупости, трусости и воображаемого всезнания. Человечество выросло в вечной борьбе — в условиях вечного мира оно погибло бы… Только в размере пространства обитания народа заключается важнейший фактор, определяющий его внешнюю безопасность. Чем больше это пространство, имеющееся в распоряжении народа, тем выше его естественная защита; потому что всегда легче достигают цели военные наступления на народы, спрессованные на малом клочке земли, чем — на государства, имеющие большую территорию. Поэтому в одних только размерах территории государства уже заключается определенная защита от опрометчивых нападений, так как успех такого нападения может быть получен лишь после долгой и тяжелой борьбы, следовательно, для нападающего риск необдуманного нападения будет слишком большим, и одни лишь исключительные причины могут толкнуть на него. Поэтому уже в размере государства лежит основа для более легкого сохранения свободы и независимости народа, и, наоборот, малый размер подобного сооружения прямо провоцирует противника на его захват… Приобретение новых земельных пространств для их освоения численно выросшим народом имеет бесконечно много преимуществ²⁵, особенно, если думать не о сегодняшнем дне, а о будущем.