История с продолжением

– Что? – мрачно спросил он, спокойно продолжая сидеть в кресле.

– Я не знаю, но его трясет! – выпалил Лин.

– Ты его будил?

– И не думал даже! Он вроде спал, а потом…

– Пошли, – заключил Гаяровский. – И позови Лену. Валю не трогай ни в коем случае. По крайней мере – пока не трогай.

…Пятого не просто трясло, как выразился Лин. Это были самые настоящие судороги – напряженное до дрожи тело, широко открытые пустые глаза. Приступы были короткими, но и повторялись они с интервалом буквально в несколько секунд.

– Хорошая была мысль – не раскладывать диван, – заметил Гаяровский, увидев, что происходит. – Просто-то таки прозорливая мысль… Если бы не спинка – он бы сейчас расшиб себе башку. Лин, придержи его за плечи, пока он кого-нибудь не убил или сам не убился. Лена, попробуй удержать ноги… Только осторожно, он сильный.

– Я знаю, – ответила Лена.

– Из-за чего это? – спросил Лин.

– Сложно сказать, – вздохнул Гаяровский. – Скорее всего – нервное истощение.

– И что теперь делать? – спросила Лена.

– Рыжий, это давно началось?

– Нет, минут десять, наверное.

– Хрена себе – «нет»! – возмутился Гаяровский. – Зови Валю. И принеси полотенце, воду, и…

– Чего у вас тут такое? – Валентина вошла в комнату и замерла. – Ну, я так и знала!… Спасибо тебе, Лин, спасибо, рыжий! Молодец!…

– Валя, Лин тут не причем, – отмахнулся Гаяровский. – Что есть из того, что может пригодиться?

– Гексенал, кое-что по мелочи из транквилизаторов… – Валентина задумалась. – Дизепам…

– А кислород у тебя есть? – ехидно спросил Гаяровский.

– Мало, – призналась Валентина. – Не хватит… Лин, он сейчас останется без языка! Поверните его на бок, идиоты, и держите так!… И ты, Вадим, тоже как маленький, правда! Подождите, я сейчас принесу все, что есть, и будем думать дальше.

– Тащи, – распорядился Гаяровский. – Ничего, Лин, все обойдется. Тахикардию снимем, судороги тоже… Валя, гексенал не надо, лучше дизепам… про туберкулез забыли. Про такой препарат – френолон называется – слыхала?

– Только слыхала. У меня нет. Вадь, давай я подержу, а ты подготовишь.

– Ты пока иди, мы тут разберемся. Если понадобишься – позовем… слушай, Валь, а у тебя случайно нет ли аминазина? При таких делах – самое хорошее средство.

– Аминазин есть. Литический коктейль решил изобразить? – поинтересовалась Валентина.

– Два, – серьезно сказал Гаяровский. – Ты дура или где, Валя? Или все позабыла за давностью лет?… Все. Иди, неси препараты, потом бери Лену и идите чирикайте дальше. Мы тут сами великолепно справимся.

Валентина принесла сумку с лекарствами, поманила Лену и они ушли. Гаяровский сел за стол и принялся копаться в коробках с ампулами.

– Так… аминазин просрочен на год, – заключил он. – Так что этот номер не прошел.

– Почему? – спросил Лин. Он все еще пытался как-то удержать Пятого, но удавалось ему это неважно.

– Потому, что просроченный препарат я не вколю даже кошке. Дизепама нет, ошиблась Валентина. Остается гексенал. Что ж, тоже вариант.

– Что мне делать? – спросил Лин.

– Пока ничего. Потом будешь помогать, – Гаяровский вытащил блестящие металлические коробочки со шприцами. – Интересно… рыжий, спроси Валентину – давно она шприцы стерилизовала?

Лин вышел. Гаяровский подсел к Пятому, немного приподнял ему голову и сильно хлестнул его ладонью по скуле.

– Очнулся, быстро! – прошептал он. – Посмотрел на меня. Хорошо, молодец. Узнал?

Пятый попытался кивнуть. На скуле у него уже наливался кровью большой синяк, и Гаяровский тут же пожалел о том, что пришлось прибегнуть к таким мерам. Впрочем, что еще оставалось?

– Воды… – прохрипел Пятый на вдохе. В его глазах плескался ужас и непонимание, тело сотрясали волны дрожи.

– Какой тебе воды, – отмахнулся Гаяровский. – Сейчас считать будешь. Я тебе введу наркоз, и надо будет проследить, как он действует. Понимаешь?

– Да…

– Тебе больно?

– Да! – лицо Пятого исказила судорога. – Можно… быстрее?…

– Не все сразу. Лин, ну что?

– Говорит, что шприцы в порядке, – отрапортовал тот. – Что теперь?

– Сядь и разговаривай с ним, не давай отключиться до срока, – приказал Гаяровский. – Спрашивай о чем угодно, тормоши, хоть песни пойте.

– Хорошо… как ты? – Лин подсел к Пятому, поплотнее укрыл его одеялом. – Держишься?

– Пытаюсь… Лин, прости меня… – Пятого трясло все сильнее, он уже был не в силах бороться с судорогами. – Я не хотел…

– Господи, опять! Да у меня и в мыслях не было обвинять тебя в чем-то!… Каждый может заболеть, ничего в этом такого нет. Поправишься…

– Я про другое… тогда… Лин, я не хотел… уходить… я бросил тебя… Валентину… Вадим Алексеевич, простите меня… я так подвел вас… Если я умру… сегодня… я должен попросить у вас… прощения… заранее…

– Еще одно подобное заявление – и разозлюсь по-настоящему, – Гаяровский постучал по шприцу, выгоняя пузырьки воздуха. – Лин, спирт на столе, вата тоже. Приготовь руку. Теперь послушайте меня, оба. Пятый, я понимаю, что это сложно, но постарайся не двигаться. Лин, держи его крепко, понял? – Лин кивнул. – Далее. Пятый, по моей команде начинаешь считать. Вопросы есть? – поинтересовался Гаяровский, наполняя второй шприц и укладывая его в коробку.

Лин отрицательно покачал головой.

– Поехали, – подытожил Гаяровский. Он с осторожностью стал вводить иглу – и тут же пропорол вену. – Лин, я же сказал – держи крепко!

– Я боюсь сделать ему больно, – ответил Лин.

– Дилемма простая – или ему делаешь больно ты, или я. По мне – так уж лучше ты.

В вену он попал со второй попытки. Лин закусил губу, следя за иглой, на его лице отразилось переживание.

– Считай, – приказал Гаяровский. – И погромче, чтобы мы слышали.

– Один… два… – Пятый сбился, резко вздохнул. – Кутэ… лерэ… дзеди… эфди…

Глаза его закрылись, голова упала на подушку. Гаяровский еще несколько секунд сидел неподвижно, положив свободную руку Пятому на шею. Потом поднял глаза на Лина и спросил:

– Так, и что это было?

– Хи онсо сиерс фа эфдис, – одними губами ответил Лин.

– Что? – не понял Гаяровский.

– Я сказал, что он сумел досчитать до шести, – ответил Лин.

– Какая у вас система счисления, Лин? – еще тише спросил Гаяровский. Лин не ответил. Он молча подал Гаяровскому второй шприц и придерживал Пятому руку, пока тот делал укол. Потом они, не говоря друг другу ни слова, перевязали Пятому руку и сели на стулья. Лин принялся складывать лекарства в пакет, но Гаяровский его остановил.