История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Я не мог отказать себе в удовольствии остаться на один день в Шамбери, чтобы повидать мою прекрасную затворницу. Я нашел ее прекрасной, спокойной и довольной, но еще переживающей потерю своей юной пансионерки, которую выдали замуж.

Прибыв в Турин в начале декабря, я нашел в Риволи эту Кортичелли, которую г-н шевалье де Рэберти предупредил о моем приезде. Она передала мне письмо от этого любезного человека, в котором он указал мне дом, который снял для меня, поскольку я не хотел останавливаться в гостинице, и в котором я немедленно и устроился.

Глава V

Мои старые знакомства. Дама Пасьенца. Агата. Граф Бороме. Бал. Лорд Перси.

Вернувшись в Турин, Кортичелли устроилась в своем жилище; я обещал прийти ее повидать.

Я нашел свои апартаменты весьма удобными и в хорошем состоянии, но я добавил в цене, заведя кухню. Имея много денег, я хотел давать ужины для своих друзей. Г-н Рэберти сразу нашел мне хорошего повара. Отчитавшись по деньгам, которые он потратил на Кортичелли, он вернул мне остаток и посоветовал нанести визит графу д'Аглие, который теперь знал, что Кортичелли принадлежит мне. Он проинформировал меня, что дама Пасьенца, которая содержит ее у себя в пансионе, имеет приказ никогда не оставлять меня наедине с ней, когда мне придет охота с ней повидаться. Я нашел это забавным, но, поскольку меня это не заботило, я и не беспокоился. Он сказал мне, что до сей поры ее поведение было безупречным, и я был этим доволен. Он посоветовал мне поговорить с начальником балета Дюпре и договориться с ним, чтобы он давал ей уроки, заплатив ему, чтобы он подготовил с ней несколько па-де-де к карнавалу. Я пообещал этому парню, который показался мне влюбленным в нее, все это, и, выйдя от него, направился к викарию.

Высказав мне, со смеющимся видом, комплименты по поводу моего возвращения в Турин, он сказал, что знает, что я содержу танцовщицу.

— Но скажу вам, что порядочная женщина, которая содержит ее в пансионе, получила распоряжение не позволять ей принимать визиты иначе как в своем присутствии, несмотря на то, что та живет со своей матерью.

— Эта строгость мне нравится, месье, тем более, что я не считаю ее мать слишком уж строгой. Шевалье Рэберти, которому я ее рекомендовал, знает мои намерения, и я рад, что он им так хорошо следует. Я хотел бы, чтобы она была достойна вашей протекции.

— Рассчитываете ли вы провести здесь карнавал?

— Если Ваше превосходительство сочтет это допустимым.

— Это зависит только от вашего хорошего поведения. Виделись ли вы с шевалье Озорио?

— Я рассчитываю нанести ему визит сегодня или завтра.

— Прошу вас передать ему и от меня поклон.

Он позвонил, и я вышел. Шевалье принял меня в своем бюро иностранных дел и оказал мне весьма любезный прием. Я рассказал ему о визите, который совершил к викарию, и он с улыбкой поинтересовался, с охотой ли я подчинился приказу, который запрещал мне видеться со своей любовницей. Я ответствовал, что это меня не заботит, и, поглядев на меня с усмешкой, он заметил, что мое безразличие, возможно, разочарует ту порядочную женщину, которой дано распоряжение за ней присматривать.

Это мне многое разъяснило; но, правда, мое обязательство не видеться свободно с молодой плутовкой доставило мне удовольствие. Я знал, что об этом будут говорить, и мне интересны были последствия.

Вернувшись к себе, я застал генуэзца Пассано, плохого поэта и плохого художника, который ожидал меня в Турине уже месяц, и которому я предназначал предстать перед м-м д'Юрфэ под именем Розенкрейцера.

Поужинав с ним, я выделил ему комнату на третьем этаже, сказав, что ему будут приносить еду, и чтобы он спускался вниз только в случае, если я его позову. Я нашел его скучным рассказчиком, невежественным, злым и пьяницей. Я пожалел, что взял его к себе, но дело было уже сделано.

Интересуясь узнать, как устроилась Кортичелли, я направился к ней, прихватив с собой штуку материала, купленного мною в Лионе для изготовления зимней одежды. Я застал ее с матерью в комнате их хозяйки, и она сказала, что рада меня видеть, и что ей будет приятно каждый раз, когда я буду приходить к ней обедать по-семейному. Кортичелли с матерью отвели меня в свою комнату, и хозяйка пошла за нами.

— Вот для кого, — сказал я ей, указывая на девушку, — надо сделать платье.

— Это подарок маркизы? — спросила Кортичелли.

— Это от меня, если угодно.

— Но мне нужны еще три платья, что она мне дала.

— Но вы знаете, на каких условиях. Мы поговорим об этом в другой раз.

Она распаковала отрез и нашла его по вкусу.

— Но надо его еще обшить, — сказала она мне.

Ла Пасьенца сказала, что пошлет к торговке модными товарами, чтобы принести гарнитуру. Она живет на той же улице. Едва она вышла, синьора Лаура сказала, что ей не нравится, что она может принимать меня только в комнатах хозяйки.

— И вы, наверное, рады, что не имеете этой свободы.

— Я денно и нощно благодарю за это бога.

Я посмотрел на нее понимающим взглядом, и несколько минут спустя увидел Викторину с другой девушкой, которые принесли гарнитуру. Я спросил у нее, все ли еще она у Р., она покраснела и сказала, что да. Кортичелли выбрала гарнитуру, я сказал девушкам, что пойду заплачу их хозяйке, и они ушли. Пасьенца послала за портнихой, которая пришла снять мерку, и Кортичелли сказала мне, что ей нужно пополнеть, показав свою талию. Позабавившись по поводу ее прошлой беременности — плода ее амуров с графом Ностиц, я дал ей денег, сколько нужно, и ушел. Провожая меня до лестницы, она спросила, когда снова меня увидит, и я ответил, что не знаю.

Очевидно, если бы я был влюблен в эту девушку, я не оставил бы ее и на день у той женщины; но меня удивило, что она могла предположить во мне терпимость ко всему, несмотря на то, что я демонстрировал все время противоположное.

Побывав у банкиров, к которым у меня были обменные письма, и, среди прочих, у г-на Мартена, чья жена славилась своей красотой; я встретил Моисея, он отвел меня к Лии, которая была замужем. Когда она назвала мое имя своему мужу, он меня приветствовал, но, видя, что она беременна, я не ощутил к ней интереса. Я к ней не вернулся.

Мне не терпелось пойти к Р., и я нашел ее ожидающей, как и я, встречи с нетерпением, после того, как Викторина рассказала ей обо мне. Сидя с ней в ее конторе, я имел удовольствие прослушать все галантные историйки Турина. Она сказала, что из всех девушек, что были у нее при моем отъезде из Турина, у нее остались только Викторина и Катон, но она завела новых. Викторина осталась такой же, как и была, когда я ее оставил, но сеньор, который был в нее влюблен, увез ее в Милан. Этот сеньор был граф де ла Перуз, с которым я свел близкое знакомство в Вене через три года. Я поговорю о нем в своем месте и свое время. Р. грустно мне сказала, что из-за нескольких прискорбных приключений, когда полиция была вынуждена вмешаться, ей пришлось пообещать графу д'Аглие больше не направлять своих девушек к мужчинам, и поэтому, если я найду какую-то из них в своем вкусе, я смогу продолжить знакомство с ними, лишь приглашая их на какие то праздники и в воскресенья и приходя к их родственникам. Она показала мне их в своей зале, но я не нашел среди них сколько-нибудь заинтересовавшей меня. Она рассказала мне о м-м Пасьенца, и издала громкий крик, вызвавший у меня приступ смеха, когда я ей сказал про то, что содержу Кортичелли, и про строгие условия, в которых это происходит.

— Эта женщина, — сказала мне она, — не только шпионка графа д'Аглие, но и сводня, известная всему городу; но я удивлена, что шевалье Рэберти не обратился к Маццоли.

Она утихомирилась, когда я сказал ей, что шевалье имел все основания действовать подобным образом, и что у меня есть свои резоны, чтобы быть довольным тем, что Кортичелли находится там, и это устраивает меня более, чем любое другое место.

Наша беседа была прервана покупателем, который зашел спросить у нее шелковых чулок. Слушая разговор о танцах, я спросил, где сейчас находится Дюпре, балетмейстер: