Иван Берладник. Изгой

После бани, вымытый, переодетый во всё новое и чистое, с укороченной бородой - только длинные русые волосы так и остались мокрой гривой лежать на плечах, - хлебнув квасу, Иван поднялся в княжьи палаты. Бывал он в палатах Киева, приходилось всходить по красному крыльцу в Суздале и Смоленске, гостевать в Переяславле и Новгород-Северском, а сколько малых городов было за эти годы - не перечесть. Но всякий раз печаль сжимала его грудь - это был не Звенигород и не Галич.

Князь Изяслав Давидич встретил дорогого гостя в палатах. Был он почти ровесником самому Долгорукому - моложе его лет на пять, что, впрочем, при ранней седине Черниговского князя не ощущалось. Перед Иваном стоял старый человек с молодыми порывистыми движениями и сильным голосом.

Стол был накрыт, ломясь от яств, от которых Иван успел отвыкнуть за время сидения в порубе. Кроме него, к столу были приглашены кое-кто из бояр - среди них знакомый Ивану Константин Димитриевич, а также сын умершего Петра Ильича Борис Петрович. Прочих Иван не знал.

Поразило его то, что среди старцев и степенных мужей был отрок лет десяти-двенадцати, стройный, худенький и словно бы светящийся изнутри. Иван принял его за сына Изяславова, тем более что отрок держался спокойно-высокомерно, словно знал, что имеет право тут находиться.

–  Рад, - Изяслав Давидич раскрыл объятия, - безмерно рад созерцать тебя, князь Иван!

Он стиснул Ивана сухими жилистыми руками, поцеловал в губы и, отстранясь, залюбовался им.

–  Ликует сердце моё, видя тебя здесь, - продолжал он.
– Но и страдает безмерно и плачет кровавыми слезами, вспоминая, сколько мук тебе пришлось перенести. Однако отбросим всё. Ты - мой гость. Так негоже томить гостя. Проходи, садись!

Ивану досталось место по левую руку от князя. Справа утвердился отрок-княжич. На Берладника он смотрел с недетским любопытством.

–  Зри, княжич, - Изяслав положил руку на плечо Ивана, - се муж доблестями многими украшенный. Столько битв прошёл, сколь ты годов не прожил. Служил многим князьям Русской земли…

–  Да нигде долго не задерживался, - добавил Иван негромко.

–  Поелику сторонились они тебя, - Изяслав улыбался светло и добро.
– Ты - ровня нам, из княжьего рода, а тебя держали за воеводу.

–  Так и дружина моя не из боярских сынов, - возразил Иван.
– Все люди мои простого народа. Я всех принимаю, никому преград не чиню.

–  За то и любят тебя твои вой, - поддакнул Изяслав Давидич.
– Сказывали мне, на смерть за тебя шли.

Иван только вздохнул - опять вспомнился Мирон…

Но за едой забылись грустные мысли. Изголодавшись, Иван набросился на неё с жадностью, еле сдерживая себя, чтоб не уронить достоинства рядом с князем Чернигова и этим строгим мальчишкой. Случаем в разговоре он уловил, что это - Святослав, единственный сын погибшего шесть лет назад в бою Владимира Давидича, сыновец Изяслава, сирота, но и сам князь. Его земли лежали где-то по верховьям Десны - возле Сновска и Стародуба, и до недавнего времени жил Святослав в селе Березове, что под Черниговом, под приглядом стрыя-батюшки. Тот на сыновца дыхнуть боялся - ведь рано или поздно, а именно ему наследовать княжество Черниговское, потому как он последний княжич в роду. Избалованный Святослав кривил губы, что-то возражал стрыю на его слова и одним из первых покинул пирующих.

Изяслав Давидич со вздохом отпустил сыновца, но погрустнел и до конца пира и после, когда бояре удалились, пребывал в молчании и задумчивости. Иван, разомлевший от сытного обеда, посматривал на старого князя - чего от него ожидать.

–  Сыновца моего Святослава зрел ли?

– спросил Изяслав Давидич.
– Отрок сущий, а помыслы его не отроческие суть. Предерзок умом и нравом дик. Кабы был родным сыном, а так - сирота. Наследник… Но, боюсь, в трудный час не встанет подле меня. Я его землями правлю, его на стол не пущаю, потому как ведаю - ветер у него в голове. Эх, кому оставляю Чернигов? Неужто пойдёт Ольжичам?

Он поднял глаза на Ивана, и тот улыбнулся:

–  Меня пытаешь, княже? Служил я Ольжичам, про то ты ведаешь. Один умер, другого убили, а третьего…

–  Помню, - скривился старый князь, - то дело прошлое. А то ты верно углядел, что нет промеж нас мира. Потому и метаемся из стороны в сторону. Сами себе пакостим, а тем более земле. А ей покой нужен - только тогда будет и сила, и достаток. Вот и задумал я объединить землю. Будет она едина - будет сильна. Нужно, чтоб один князь сидел высоко, а другие ходили в его подручниках, каждый в своём уделе, отдавая его сынам и внукам. Один стольный град должен быть на Руси…

–  Киев - стольный град!
– промолвил Иван.

–  Киев - матерь городов русских, - кивнул Изяслав Давидич.
– Да только ныне взял его под себя Юрий Долгорукий. Сам сидит в Суздале да Владимире, там сынов бы своих посадил, земли, чай, вдоволь. Ан нет - сюда прилетел, аки коршун.

Иван нахмурился. Восемь лет без малого служил он Долгорукому, и что-то по привычке шевельнулось в душе, когда при нём начали хулить его князя. Но поруб тут же вспомнился и гроза выдать его Галицкому князю для расправы. Вспомнился - и заслонил все восемь лет службы.

–  Не силою следует собирать Русскую землю, - меж тем говорил Изяслав.
– Едино любовью и клятвами взаимными. Тогда каждый князь ли, боярин ли не будет бояться, что его казнят или лишат милостей. Вот ты служил Долгорукому, а получил от него удел?

–  Нет, - признался Иван.
– Сам взял городец малый, выше по течению Каменки. Князь помалкивал…

–  До поры до времени. А после в поруб бросил. Нет уж, ежели находить себе сторонников, то не пустыми обещаниями и угрозами, а дарами и наградами. Могу я дать тебе удел. Невеликий, но будет он твоим, пока иного не сыщешь.

У Ивана аж сердце дрогнуло при этих словах. Ни Святослав Ольжич, ни Ростислав Мстиславич, ни тем более Долгорукий никогда не говорили ему такого. Да он и сам уже привык добывать себе и дружине пропитание, как волк - набегами. Но чтобы удел. Собственный… Пусть даже под рукой у другого князя…

–  На севере Переяславлыцины, в приграничье, есть у меня несколько городов. Вырь, например. Хочешь - Вырь дам в удел?

Не ведая, где в самом деле находится Вырь - между землями Святослава Ольжича и Глеба Юрьича, как между молотом и наковальней, - Иван кивнул.

–  Решено, - Изяслав Давидич хлопнул себя рукой по колену.
– Даю тебе Вырь с пригородками.

Ивану показалось, что у него замерло сердце. Он даже хватанул за грудь рукою, не смея поверить в это счастье. У него будет свой удел! Пусть невеликий, но свой! А там, как знать - авось улыбнётся счастье и станет он больше. Он уже не мальчишка и не отрок безусый. Помотало его по земле - пора и осесть.

Изяслав Давидич завёл речь о том, чтобы Ивану у него служить. Не дослушав до конца речи Черниговского князя, Берладник согласился…