Иван Премудрый

– Да, погода хорошая.
– согласился Старик.
– Плохо только, что ветра нет, вёслами махать приходится, вот я сюда и поплыл, ближе.

– Понятно. Опростоволосилась я стало быть. Ну что ж, видать от судьбы не уйдёшь. Вези меня на свою сковородку, или куда ты там рыбу деваешь?

– Да ну тебя, - махнул рукой Старик.
– что ты в самом деле?! И без тебя хватит, да и не очень-то я рыбу... Я мясо предпочитаю, а рыбу продаю. Сама понимаешь, деньги нужны, без них никак, а в море они не водятся.

– Ну, это как посмотреть. Может и водятся, только надо знать, где.
– Рыбка от услышанного оживилась, аж хвостом вся затрепетала.
– Слушай, Старик, отпусти ты меня подобру, поздорову, а я тебе укажу место, где денег этих на дне лежит, видимо-невидимо.

– Да ладно. Я тебя и без денег отпущу. Одна ты такая на всё Самое Синее море, к тому же красивая. Что ж я, изверг какой, что ли, красоту губить? Плыви себе, и будь здорова, ну и не попадайся больше. Я-то тебя снова отпущу, но всё равно, неприятно.
– Старик взял Золотую Рыбку и опустил в воду, не бросил, опустил.

А теперь серьёзно и внимательно, смотрите сюда! Рыбка, стало быть, - "она", стало быть женщина. А какой женщине, даже если она с плавниками и хвостом, не будет приятно, если её мало того, что красивой назовут, да ещё на свободу отпустят, взамен ничего не потребовав? Так что поплыла Золотая Рыбка, в прямом и переносном смысле.

– Старик, если надо чего будет, ты позови, я тут недалеко живу, приплыву. Помогу, чем смогу.

– Спасибо, Рыбка. Только есть у меня всё. Ну, разве что, когда-никогда подскажешь, где рыбки побольше...

– Подскажу, конечно. Спасибо тебе Старик и прощай, а может до свидания.
– после этих слов Золотая Рыбка вильнула хвостом и уплыла туда, где поглубже, где невод не достанет, на всякий случай. Ведь не только Старик в Самом Синем море рыбу ловит, кроме него всякие типы по нему и ходят, и плавают.

А Старик, что Старик?! Дурак он набитый, Старик тот! Хоть бы спросил, где деньги лежат, а то вот так, без ничего отпустить, хорошо, что не видел никто.

***

– Князь-государь, готов я!
– Иван Премудрый стоял перед князем, если можно так сказать, во всей красе.

Посольство по составу и количеству людей самому послу помогающих было определено минимальным. Если помните, Иван объяснил князю, почему надо сделать именно так. Так и сделали.

Понятно, что пешком не пойдёшь - не солидно как-то, да и дорога дальняя. Поэтому был снаряжён небольшой обоз с припасами всякими и подарками, так, на всякий случай. Много припасов Иван брать с собой отказался и объяснил князю почему:

– Князь-батюшка, я для чего еду?
– терпеливо, как законченному двоечнику в школе таблицу умножения, разъяснял он князю очередную свою премудрость.
– Я о тебе рассказывать еду, тебя восхвалять и прославлять! Поэтому если у меня в обозе жратвы будет лет на десять, что народ скажет? Правильно скажет, жадный князь! А если жадный, то, или бедный, или нисколько не великий. Понимаешь?

Князь на всякий случай кивал головой, хотя ничего из сказанного Иваном не понимал. Насчёт провизии он понимал только одно - зачем деньги тратить, если всё своё есть и в большом количестве? Дело тут не в деньгах, дело в том, что купишь вот так что-нибудь поесть, а оно не свежим окажется или хуже того, вообще тухлым. Жулья-то, его в любом государстве, хоть пруд пруди, а уж чем дальше от князева княжества, тем его с каждой верстой всё больше и больше, в этом князь нисколько не сомневался.

– Всем подарков не надаришься.
– продолжал Иван.
– А дарить надо, никуда не денешься. Покуда ты этот подарок даришь, ты с человеком разговариваешь. Вот и я буду разговаривать. А о чём, вернее, о ком я буду разговаривать? О тебе, князь конечно? Представляешь, что я могу наговорить?!

– В том то и дело, что представляю.
– вздохнул князь.

– Князь-батюшка, не обижайся конечно, но тут ты загнул.
– Иван сделал вид, что обиделся.
– Как же я о тебе худое слово скажу, сам подумай?! Опять же, покуда я с посольством ездить буду, слава о тебе и до нашего княжества докатится.

– Неужели докатится?
– удивился князь.

– А как же!
– Иван тоже удивился, только по другому поводу.
– Мне же домой возвращаться придётся! Ну, вот как ты меня встретишь, если я где-то там про тебя ерунды всякой наговорю?

– Знамо дело как, с плахой и топором заместо хлеба с солью.
– усмехнулся князь.

– Вот и я о том же!

"А что, это мысль.
– глядя на Ивана думал-соображал князь.
– Слухи-то о его посольстве, как пить дать, до княжества докатятся. И вот смотря на то, какими эти самые слухи будут, можно Ивана или казнить, или миловать. А лучше всего - запомнить и в случае чего прижучить. Ведь умница, подлец, не отнимешь, умница. Ладно, пусть старается, дам ему денег".

– Я, князь-батюшка, продукты для посольства буду покупать, сам буду покупать. Этим балбесам я доверять не могу, сам понимаешь почему. Я им вообще прикажу немыми притвориться, ну а если кто вякнет что-нибудь лишнее, князь, клянусь, язык отрежу!

– Ну ты это уж слишком.
– попытался остепенить Ивана князь.

– Нормально, князь, в самый раз! Так вот, буду я покупать провизию, с людьми разговаривать и в первую очередь о тебе буду рассказывать. А когда человек лучше всего соображает? Правильно, тогда, когда ему в руки деньги дают! Понимаешь?! В этот момент о том, что он мне только что продал что-то, он думать не в состоянии. Он только деньги видит и только их понимает. А я тут про тебя рассказываю и на одну денюжку за его харчи больше даю, понимаешь?

– Кажется, теперь понимаю. Подкупом, значит, решил заняться. Ну и проходимец же ты, Иван, пробы негде ставить!

– Я не проходимец, князь, я Премудрый.
– на всякий случай Иван выпятил грудь, хотя уже понял, что убедил князя и что тот денег ему даст и даст больше, чем сначала было определено. Этого Ивану и надо было, а слова, что слова? Ерунда всё это, вернее, слова эти.

Глава шестая

И правда, посольство, возглавляемое Иваном, было незамысловатым как по количеству, так и по качеству. Возницы, к телегам с припасами и подарками приставленные, повар, десяток вооружённых дармоедов, которым придётся изображать охрану, ну это для выпендрежа. На самом деле толку от них никакого, так, если что совсем уже какого-нибудь одуревшего и одичавшего разбойника пугнуть? Хотя, и то хлеб, как говорится. И точно также, для выпендрежа, были определены в посольство, Иван сам отбирал, четыре то ли дворянина, то ли боярина, для свиты так сказать. Из всех их достоинств были - вид представительный и животы здоровые, а всё остальное - так, дураки дураками. А им и не надо было умом-разумом блистать, даже если бы он у них и был. Их главной и единственной задачей было во время приёмов стоять позади Ивана, выпячивать животы и молчать изо всех сил.

Иван на полном серьёзе говорил князю, в случае чего - языки поотрезает. Но это вряд-ли случится, народ в посольство был подобран один другого краше, все, кого ни возьми, угрюмые и молчаливые. Ну а насчёт, если кто что и ляпнет, при Иване заплечных дел человек состоял - мастер. Тому, что язык отрезать, что хребет пополам сломать - легче, чем один раз плюнуть. Но недаром Иван Премудрым себя назвал и требовал, чтобы его все так называли, был человек тот в посольстве Ивановом, так сказать, тайно - никто даже не думал бы на этот счёт, что есть среди них такой мастер или нет, только Иван знал. Поди, разберись, кто перед тобой: повар, возница, охранник или палач лютый. Вот она, премудрость какая.