Изъ Москвы с любовью. Том 2

— Так, «синяя» команда, аккуратнее! Солонка поехала, сейчас завалится. Что, силёнок не хватит удержать солонку? А как вы в армии полосу препятствий проходите и по бревну бегаете? Как зовут? Катя? А фамилия у Кати? Милославская? Вот, по буму, Катя, бежать можете, а тут у вас тарелка по столу едет! Нет-нет, Лена, правила для всех, тащите этот столик в сторону. Куда? Да куда угодно, и берём новый! Какой? Да любой, они все одинаковы. Ань, заряди слуг чтобы потом на столике марафет навели. «Красная» команда, а вы думаете, никто вашу едущую салфетницу не заметит? Наина Львовна, как не стыдно! Ну и что, что лёгкая — а на войне, думаешь, будет легко? Я понимаю, у вас татарский род, основателем был выходец из татар, но давай не поддерживать в массах легенду о хитропопости этого племени, я больше чем уверен, она в корне неверная. Да, Варя, именно так, вам тоже тащить новый столик. Ну, значит бегать в разгрузке и с вещмешком в тридцать килограмм несколько километров — нормально, не тяжело и не западло, а какой-то жалкий столик передвинуть — каши мало кушаем? Дарья Ильинична, я вижу, что он дубовый. А вот что неподъёмный — это отмаз. И учитывая, что вас в команде шестеро неслабо одарённых — отмаз глупый. Самим не стыдно, девочки?

В общем, я чувствовал себя тамадой, устроившим среди гостей конкурс. Микрофон не требовался — акустика зала хорошая, а гости все сидели недалеко друг от друга, достаточно было просто громко действо комментировать. Столы доставить не проблема, и если честно, это должны были сделать слуги. Но элемент соревнования — не уронить солонки и салфетницы, не сдвинуть тарелки, при том, что столики нужно спускать с невысоких, но ярусов… А это уже не для слуг работа, а господская забава, ключевое слово «забава». Пока тарелки и блюда в основном пустые, но на одном из столов уже красовалось вино и какие-то салаты, и это вино «синие» умудрились опрокинуть. А столы реально тяжёлые, из крепкого натурального дерева. Почему девочки? Так не забываем, одарённые хрупкие девочки нашего мира значительно сильнее качков-«Шварцев» мира «я»; в старину женщины у нас вместо лошади в плуг запрягались в бедных крестьянских семьях, и ничего, справлялись. Во дворце минимум три картины насчитал с похожим сюжетом.

— Итак у нас лидирует команда в синем углу ринга, перевернувшая на своём столике бутылку вина, невзирая на то, что они её перевернули… — издевался я, а все веселились.

— Я сейчас скажу, новую принесут, — это Аня, тихо, для меня.

— Новую то принесут, но девочки сами понимают, что это позор для военнослужащей! Сегодня у них вино упало, а завтра граната до врага не долетит. Но команда синего угла ринга готова реабилитироваться. Она поставила столик на пол, перехватилась, И-и-и-и!

В общем, вечеринка началась с веселья. Мой словесный понос почему-то не то, что никто не прервал, наоборот. Я завёл всех так, что, когда столы поставили, все вдруг ощутили себя «своими», ручкались, знакомились, смеялись и похлопывали друг друга по плечам и спинам.

— Александр… Марья… — всё ещё тушевалась Аня, но уже не так сильно. — Прошу, садитесь сюда. Ребята, подвиньтесь пожалуйста.

Столиков добавили, место появилось, и народ от головы стола к краю с одной стороны сдвинули — ибо во главе стола сидит хозяйка, а дальше гости идти по старшинству чина и важности, а среди присутствующих это, конечно, мы, а после нас… Чёрт возьми, даже не скажу кто, наверное Мстиславские (Гедиминовичи). Вяземские и Долгорукие тоже крутые, Рюриковичи, но вроде как очень дальние. А всякие Строгановы или Милославские боярство вообще вот-вот совсем недавно получили. В общем, князья должны были оккупировать эту часть столика, сдвинув в конец всех остальных, но у нас не средние века, а «ламповая» молодёжная вечеринка, и мои сподвижники не стали ничего менять, спокойно сели в том конце. Но вот уже нас там сажать никак нельзя.

Народ всё понимал, без пререканий потеснился, пересел, сдвинул тарелки, и мы с Машей оказались возле именинницы. Видя, что Зайки непростые девочки, Соль села справа от меня (то есть народ сдвинулся на три места), как бы защищая от всех телом, а Селену посадили напротив меня же с противоположной стороны. Никто против не был. Но главное как я сидел относительно хозяйки — между нами была только Маша. Дома передо мной ещё Женя и Оля, не считая бати. Но и тут Маша выше, и спорить с этим бесполезно, да и не нужно.

— Ну, рассказывай, как до такой жизни докатилась? — окинул я подбородком вокруг, имея в виду клуб. Маша заехала мне локтем в бок, а Аня покраснела и опустила глаза.

— Так получилось, ваше высочество, — произнесла девчушка, сидящая напротив с другой стороны стола, слева от Ани. То есть её лучшая подруга. — Было разослано несколько сотен приглашений. Но пришло всего чуть больше десятка гостей.

Имелись в виду не только дети, но и взрослые — взрослые, к слову, продолжили сидеть тем же составом, ничего не меняя. Да, близко к друг другу, но не вместе. Ну да это их проблемы.

— Что же, значит, сделаем так, чтобы они пожалели о своём решении, — картинно просиял я. — Чтобы кусали локти и говорили: 'Что мы наделали! Как пропустили такую вечеринку у таких клёвых людей?!

— Точно! — поддержала Маша. Кстати, Саш, ты подарок отдал?

Гитара стояла со мной рядом — я лишь прислонил её к ступеньке следующего яруса, в метре от себя.

— Я подумал, ещё не время, у меня же специфический подарок. Посидим вначале, поболтаем… А хотя… Ну да бог с ним! Ань, могу пойти на сцену? — указал на играющих девочек.

— Да, конечно, ваше вы… Саша, — поправилась она. — Всё, что есть в клубе, в твоём распоряжении.

Я взял гитару и под недоумённым взглядом Маши и остальных, кто к нам прислушивался, двинулся через танцпол. Что, родная, думала я подарю только гитару? И каким же человеком надо быть, чтобы дарить пустые гитары? Неадекватом каким-то! Гитара без песни — как брачная ночь без невесты… Кстати, надо запомнить фразу, тоже откуда-то из мира «я», но не могу пока сказать, откуда именно. Ступеньки на помост. Девочки-музыкантки при моём появлении играть прекратили, дружно, кроме ударницы, подскочили, нахмурив недоумённые моськи.

— Микрофоны работают? — указал я на один из стоящих трёх микрофонов, который по центру.

— Да. Только пока отключили. Давай включу. — Басистка подорвалась к стойке и щёлкнула переключателем. Я подошёл, осмотрел сам микрофон и стойку.

— Широкополосник? — Произнёс это на расстоянии, но нет, звук из колонок не пошёл, значит обычный. И откуда я в этом разбираюсь?

— Нет, — ответила та, что за левым от танцпола синтезатором. — Обычные.

— Тогда помогите настроить, — указал на гитару. — Чтоб звук нормальный был. Со звукоснимателем некогда возиться.

— Сделаем.

Девчонки в три пары рук подтащили две остальные стойки и наклонили их так, чтобы микрофоны смотрели в резонатор. Один мне — петь, две для гитары. Вообще-то для оной хватит и одного, но я решил, пусть будет.

— Раз-раз-раз, — произнёс я, прислушиваясь к эху. На меня смотрел монитор, из которого было слышно себя, но как-то непривычно всё-таки. — Один-два-три!

Эха почти нет, хорошо. Провёл по струнам рукой, проиграл лёгкую мелодию — колонки по залу донесли её. Как-то отстранённо, приглушённо, и рассогласованно.

Одна из девушек подошла к микрофону, отодвинув меня:

— Оксана, третий чуть убавь. — Махнула, играй. Я снова провёл по струнам. — И ещё чуть. А второй убавь самую малость. Ещё играй, — это мне. Я поиграл. — Вот так лучше будет. — И снова в микрофон. — Оксан, если что — лови. — Хлопнула меня по плечу. — Наш звукреж. Мы ж на тебя не рассчитывали, а у нас всё подстроено под нас

— Понимаю. Если вы не в претензии, то и я тоже.

Нет, они не в претензии — девочки понимают, что это частная вечеринка, и рулят на ней гости хозяев. Как им скажут сделать — так и надо. Сомневаюсь, что в обычный день кому-то позволят петь со сцены и перенастраивать так долго отлаживаемые схемы звучания!