Из тьмы

“Спасибо”, - сказала она Вальну, и в ее голосе не было ни капли хныканья, которое так часто наполняло его. Если бы он проявил хоть малейший интерес к тому, чтобы затащить ее в постель прямо сейчас, она бы отдалась ему без малейших колебаний, просто из благодарности за то, что он относился к ней как к человеческому существу. Но он этого не сделал. Она посмотрела вниз на свой распухший лоб. Вернулась обида. Кто бы захотел лечь в постель с кем-то, кто сложен как клубень?

“Ты еще недостаточно счастливо выглядишь”, - сказал Вальну и махнул барменше, чтобы та заказала еще бренди для Красты и еще кружку эля для себя.

“Я не должна”, - сказала Краста, но она сказала. Стеклянная стена стала толще. Это было приятно. Она попыталась изобразить улыбку. Она удивительно хорошо подходила к ее лицу.

И затем, когда она была счастливее, чем когда-либо, дольше, чем могла припомнить, Вальну, не раздумывая, бросил камень в стеклянную стену и без особых усилий разбил ее: “Твой брат угрожал прислать мне приглашение на свою свадьбу, и он, наконец, пошел и исполнил свою угрозу”.

“Свадьба?” Краста сидела прямо, даже если у нее болела спина. Скарну сказал , что женится на крестьянской девушке, которая родила ему сына, но Красте это показалось нереальным. Теперь она не могла этого избежать. “Когда? Где? ” сердито спросила она. “Он не сказал мне об этом ни слова”.

“В особняке”, - ответил Вальну и назвал дату.

“Вот когда, или почти когда, родится ребенок”, - сказала она с очень сильным раздражением.

Вальну пожал плечами. “Даже если бы это было не так, ты бы пошел?”

“Может быть, чтобы позлить их”, - сказала Краста, но затем покачала головой. “Чтобы увидеть, как этот мерзкий сорняк прививается к моему генеалогическому древу? Нет. Я бы не стал этого делать ”.

“Ну, тогда”, - сказал Вальну.

С точки зрения логики, это имело прекрасный смысл. Логика, однако, не имела здесь никакого отношения ни к чему. Краста снова разрыдалась.

Упряжка единорогов, напрягая все силы, тащила мертвого дракона по улице перед многоквартирным домом, где Талсу и его семья остановились в эти дни. Дракон был раскрашен в слишком знакомые Алгарве зеленый, красный и белый цвета. Глядя вниз на медленно проплывающего мимо огромного мертвого зверя, Талсу заметил: “Впервые за долгое время мы увидели эти проклятые цвета в Скрунде”.

“Пусть это будет последним”, - сказал Траку из соседнего окна. “Я просто рад, что он упал посреди рыночной площади и не разрушил больше никаких зданий при ударе”. Его отец откашлялся, но в конце концов не плюнул на дракона.

Елгаванцы на улице проявили меньше сдержанности. Маленькие мальчики - и несколько мужчин и женщин - выбежали с тротуара, чтобы пнуть дракона и замолотить по нему кулаками. Некоторые из них действительно плевали, не столько на дракона, сколько на саму Альгарве.

Когда дракон пролетал мимо, Талсу начал смеяться. “Ты только посмотри на это?” - сказал он, указывая. “Ты только посмотри на это?” За упряжкой мускулистых единорогов, тащивших дракона, появился единственный осел, тащивший мертвого альгарвейского драконьего летуна. Люди бросились вперед, чтобы надругаться и над его трупом. Оно уже выглядело гораздо более изношенным.

Отец Талсу сказал что-то зажигательное об альгарвейцах в целом и о драконьем полете в частности. Из кухни мать Талсу произнесла укоризненным тоном: “Так не принято разговаривать, дорогая”.

“Мне жаль, Лайцина”, - сразу же сказал Траку. Он повернулся к Талсу и продолжил более спокойно: “Мне жаль, что это случилось не со всеми блудливыми ублюдками, не только с этим. Они, черт возьми, это заслужили”.

Он был недостаточно спокоен. “Траку!” Сказала Лайцина.

“Да. Да. Да”. Отец Талсу скорчил кислую мину и отвернулся от окна. “Я, пожалуй, вернусь к работе. Не похоже, что мне здесь позволят делать что-то еще ”.

“Я тоже это слышала”, - возмущенно сказала Лайцина. “Если ты не можешь сказать что-то, не заставляя воздух вокруг тебя пахнуть уборной, тебе действительно следует найти лучший способ выразить себя”.

“Вырази себя!” Брови Траку довольно ясно сказали, что он думает о мнении своей жены, но он не пошел против этого, по крайней мере, вслух он этого не сделал.

Вместо этого он сел перед парой брюк, над которыми работал. Все детали были вырезаны. Он проложил нитки по всем швам и продел небольшую часть шитья вручную. Теперь он пробормотал заклинание, используя закон подобия. Нитка, которую он протянул, извивалась, как будто внезапно ожила, становясь похожей на идентичную нитку, которую он уже сшил вручную. В мгновение ока все швы на брюках были закончены.

Траку поднял их и осмотрел. Талсу одобрительно кивнул. “Это очень хорошая работа, отец”.

“Неплохо, неплохо”. Траку выглядел довольным собой. Он никогда не жалел, когда его хвалили.

А затем, возможно, опрометчиво, Талсу спросил: “Разве заклинание, которое ты использовал, не было тем самым, которое ты получил от того альгарвейского офицера? Оно намного проще в ручной работе, чем те, что у нас были раньше”.

“На самом деле, так оно и было”. Траку сделал паузу, на его лице появилось еще одно выразительное выражение. “Ладно, будь оно проклято. Рыжеволосые - умные ублюдки. Я никогда не говорил, что это не так. Хотя это не значит, что они менее ублюдочные ”.

“Нет, это не так”, - согласился Талсу.

Траку продолжил свой методичный, кропотливый осмотр брюк. Наконец, он неохотно кивнул в знак удовлетворения. “Полагаю, эти подойдут”. Подумав, он бросил брюки Талсу. “Они идут к Крогзму, торговцу оливковым маслом, в южной части города. Он заплатил двадцать задатков и все еще должен нам еще двадцать. Не позволяй ему оставить товар себе, пока не получишь серебро - в монетах короля Доналиту, имей в виду.”

“Я родился не вчера и даже не позавчера”. Талсу аккуратно сложил брюки, которые бросил в него отец. “Ты не должен обращаться со мной так, как будто мне три года”.

“Нет, а?” Траку усмехнулся. “С каких это пор?”

Талсу не удостоил это ответом. После того, как он проделал такую приятную работу по их складыванию, он сунул брюки под мышку, не заботясь о возможных морщинах, которые он мог вызвать, хотя они были шерстяными, которые не так легко мнутся. Он широким шагом - почти ураганом - вышел из квартиры. Его отец снова усмехнулся как раз перед тем, как закрыть - почти хлопнуть - дверью. Если бы этот смешок раздался на секунду раньше, он бы захлопнул дверь. Как бы то ни было, он спустился вниз и вышел на улицу, задрав нос.