Из тьмы

Ункерлантские офицеры под флагом перемирия уже дважды входили в Громхеорт, требуя капитуляции. Альгарвейцы оба раза прогоняли их, и поэтому Эалстан растянулся в поле где-то между Ойнгестуном и Громхеортом, вглядываясь в сторону своего родного города.

Стена Громхеорта была скорее формальностью, чем защитой на протяжении нескольких поколений. Он прекрасно это знал. Но видеть так много кусков стены, откушенных лопнувшими яйцами, все еще было больно. Хуже всего было то, что он не мог сказать своим товарищам, почему это больно. Во-первых, им было трудно понимать его, а ему их. Фортвежский и ункерлантский были родственными языками, но они были далеки от идентичности. А, с другой стороны, им было бы все равно. Громхеорт был для них ничем, кроме еще одного чужого города, который они должны были взять.

Раздались пронзительные свистки. Офицеры вдоль строя закричали: “Вперед!” Это слово на ункерлантском мало чем отличалось от его фортвежского эквивалента. Даже если бы это было так, Эалстан быстро сообразил бы, что это значит.

Он не хотел продвигаться вперед. Он хотел вернуться в Эофорвик, в Ванаи и Саксбурх. Но одно ункерлантское слово, которое он выучил, означало эффективность. По-своему жестоко люди Свеммеля делали все возможное, чтобы практиковать то, что они проповедовали. Парни с суровыми лицами и палками в руках ждали недалеко за линией фронта. Любого солдата, который пытался отступить без приказа, сжигали на месте. У солдат, которые шли вперед, был, по крайней мере, шанс пройти через строй живыми. Аргумент был грубым, но в то же время логичным.

“Вверх!” - закричал сержант. Сержантам не давали свистков, но солдаты все равно должны были делать то, что они сказали. Эалстан встал и потрусил вперед вместе с остальными мужчинами в каменно-серой форме.

Каменно-серые драконы низко пронеслись над головой, подложив яйца под брюхо. Яйца лопались перед Громхеортом и внутри него. Эалстан не знал, что об этом думать. Это увеличивало вероятность того, что он выживет, а его родственники умрут. Он хотел вообще перестать думать.

“Бегемоты!” Этот крик раздался на ункерлантском. Слово было совсем не похоже на его фортвежский эквивалент, который был заимствован из альгарвейского. Эалстану пришлось изучать это в спешке. Это означало, что либо помощь идет , либо мы в беде, в зависимости от того, кому принадлежали бегемоты, о которых кричали.

На борту этих чудовищ были альгарвейцы. Они совершали вылазку из Громхеорта, делая все возможное, чтобы удержать ункерлантцев подальше от города. Офицеры или не офицеры, сержанты или без сержантов, Эалстан бросился ничком на грязную землю. Он видел чудовищ в отчаянных боях в Эофорвике и вокруг него и искренне уважал то, на что они были способны. Большинство ункерлантцев рядом с ним тоже нырнули в укрытие. Любой, кто имел хоть малейший вкус к войне, знал, что не стоит оставаться на ногах, когда поблизости находятся вражеские чудовища.

Где-то недалеко кристалломант прокричал что-то в свою стеклянную сферу. Вскоре яйцекладущие начали целиться в альгарвейских тварей. Они сделали меньше, чем хотелось бы Эалстану; только прямое попадание, для которого требовалась удача, положило бы конец огромным зверям в их кольчужных плащах. Но шквал лопающихся яиц удержал альгарвейских пехотинцев от нападения на бегемотов, и это сделало животных и их команды более уязвимыми, чем они были бы в противном случае.

Эалстан взмахнул палкой в сторону одного из рыжеволосых верхом на бегемоте в паре сотен ярдов от них. Ему пришлось тщательно прицелиться; члены экипажа бегемота тоже носили броню. Почему бы и нет? Они полагались на то, что животные доставят их туда, куда им нужно, и сами не спускались на землю, если что-то не шло не так.

“Там”, - пробормотал Эалстан и позволил своему пальцу скользнуть в сверкающее отверстие палки. Луч вырвался вперед. Альгарвейец начал хвататься за лицо, но рухнул наполовину завершив движение. Он так и не понял, что его ударило, подумал Эалстан. Вместо того, чтобы праздновать, он пополз к новому укрытию. Если бы кто-нибудь из людей Мезенцио увидел его луч, оставаясь на месте, он мог бы погибнуть.

Еще больше людей пало от альгарвейских бегемотов. Пехотинцы ункерлантера, как и Эалстан, научились убивать членов экипажа при любой возможности. Если бы альгарвейские пехотинцы пошли вперед со зверями, они могли бы занять солдат Свеммеля слишком сильно, чтобы позволить им стрелять по экипажам "бегемотов". Но яйца, взрывающиеся повсюду, сдерживали пехотинцев без доспехов.

Альгарвейские бегемоты угрюмо отступали к Громхеорту. Эалстан ждал приказа продолжать преследование. Его не последовало. Окружавшие его ункерлантцы, казалось, были довольны тем, что остаются на своих местах, даже если они могли бы немного продвинуться вперед, проявив инициативу. Были также времена, когда эффективность, о которой так много говорили люди Свеммеля, оказывалась всего лишь разговорами.

Наступила ночь. Это не помешало ункерлантцам забросать Громхеорт яйцами, а альгарвейцам в городе - ответить тем же, чем могли. Эалстан наполнил свою миску из-под каши вареной крупой и кусками мяса из котелка, булькающего над костром, хорошо укрытого от посторонних глаз земляными насыпями - альгарвейские снайперы иногда выбирались после наступления темноты, чтобы убрать всех, кого могли заметить, и они были хороши в своем деле. Ковыряя ложкой один из ломтиков, Эалстан спросил повара: “Что это?”

“Единорог сегодня вечером”, - ответил парень. “Не так уж плохо”.

“Нет, не слишком”, - более или менее согласился Эалстан. Единорог, лошадь, бегемот - он ел все виды вещей, к которым никогда бы не притронулся до войны. Бегемот был очень жестким и очень азартным. Но когда выбор лежал между тем, чтобы съесть его или остаться голодным ... Трудные времена давно преподали ему этот урок.

Он сидел со своими товарищами по отряду, ел тушеное мясо и разговаривал. Он не всегда мог понять их, как и они его, но они и он продолжали повторяться и менять слово здесь, слово там, пока у них не получилось. Они не ставили ему в вину то, что он фортвежанин. Двое из них, казалось, все еще думали, что он просто ункерлантец из района, где диалект был очень странным. Они уже видели, что он знал достаточно на поле боя, чтобы не представлять для них опасности.

Что касается его способа вступления в армию короля Свеммеля, у большинства из них были истории, не сильно отличающиеся. “О, да”, - сказал парень по имени Курвеналь, которому, судя по его прыщавому, но почти безбородому лицу, было не намного больше шестнадцати. “В мою деревню пришли импрессеры. Они сказали, что я могу пойти сражаться с альгарвейцами или меня могут сжечь. Имея это на выбор ... альгарвейцы могут и не сжечь меня, так что я здесь ”.

“Я, я с дальнего юго-запада”, - сказал другой солдат. “Я никогда даже не слышал об альгарвейцах, пока не началась блудливая война. Все, чего я хочу, это вернуться домой”.

У Эалстана могло быть что сказать по поводу того, как Ункерлант запрыгнул Фортвегу на спину после того, как альгарвейцы ворвались в его королевство. Он мог бы, но не сделал этого. Какой в этом смысл? Никто из этих людей тогда не служил в армии Свеммеля; Курвеналю было около одиннадцати лет. И большинство его новых товарищей были крестьянами. Он мог не знать их языка, но они не знали гораздо большего. Как можно было не слышать об альгарвейцах? Не встретил ни одного?
– это, конечно; далеко на юго-запад от Ункерланта было действительно далеко. Но не знать об их существовании? Это поразило Эалстана. Он никогда не встречал жителей Дьендьоса, но у него не составило бы труда найти Дьендьос на карте.

Под покровом темноты вперед вышли еще солдаты ункерлантцев. Как только рассвело, драконы, окрашенные в каменно-серый цвет, снова начали нападать на Громхеорт. Прислушиваясь к стуку лопающихся яиц, Эалстан снова задался вопросом, как поживает его семья. Он надеялся, что с ними все в порядке. Это было все, что он мог сделать.

Бегемоты неуклюже приближались к городской стене. “Вперед!” - кричали офицеры. Вперед шел Эалстан вместе со своими товарищами по отделению, вместе со свежими войсками. Альгарвейцы сражались как опытные ветераны. Некоторые из новых ункерлантских солдат были действительно очень неопытны, слишком неопытны, чтобы знать, как укрыться, когда враг начал обстреливать их. С таким же успехом они могли быть зерном перед жнецом.