Из тьмы

К тому времени Гаривальд считал, что ему повезло, что он остался жив. Он никогда раньше не видел такого продолжительного натиска альгарвейцев. Это отбросило его соотечественников и его самого назад на добрых тридцать миль от окраин Бонорвы. Ему пришлось с боем прорываться из двух окружений и проскользнуть мимо альгарвейских пехотинцев, чтобы избежать третьего. Многим ункерлантцам это не удалось.

“Они ублюдки, не так ли?” - сказал он лейтенанту Анделоту, когда они вдвоем растянулись на берегу небольшого ручья. Они оба были грязными и небритыми и отчаянно нуждались во сне.

“Мы знали это с самого начала”, - ответил Анделот. “Они немного отбросили нас назад, да, но посмотри, какую цену они заплатили. И сейчас они почти остановлены - сегодня мы почти не сдали позиций. Когда мы снова начнем двигаться вперед, что они будут использовать, чтобы остановить нас?”

“Я не знаю”. Гаривальда такие вещи не волновали. Я не офицер. Я не хочу быть офицером, подумал он. Пусть они беспокоятся о том, куда движется прелюбодейная война. Я просто хочу остаться в живых, пока она, наконец, не доберется туда и не прекратится, чтобы я мог уйти.

По всем признакам, Анделот знал, о чем говорил. Потоки ункерлантских солдат и бегемотов двигались к фронту. Каменно-серые драконы кружили над головой, и несколько альгарвейских драконов в воздухе сдерживали их. Рыжеволосые сделали все, что могли, чтобы отбросить людей Ункерланта, и этого оказалось недостаточно.

Пролетело еще больше драконов, все они направлялись на северо-восток, чтобы поразить врага. У некоторых под брюхом были подвешены яйца; у других были только драконьи крылья. Они защищали тех, у кого были яйца, отбивались от горстки альгарвейских тварей, которые поднялись, чтобы противостоять им, и пикировали низко, чтобы сжечь солдат и мирных жителей на земле.

“Они заставят людей Мезенцио пожалеть, что они вообще родились”, - самодовольно сказал Гаривальд.

Но затем, пока он смотрел, вся стая ункерлантских драконов рухнула с неба. Это не было похоже на то, что их сбили огнем. Это было больше похоже на то, как если бы они налетели головой на невидимую стену. Некоторые яйца, которые они несли, лопались, когда были еще в воздухе, другие - когда падали на землю.

“Что, черт возьми...?” Воскликнул Гаривальд.

Анделот отнесся к происходящему более спокойно. “Будь они прокляты, они снова заставили это работать”, - сказал он. Вопросительный шум Гаривальда не содержал слов. Анделот продолжал: “Рыжеволосые продолжают изобретать новые чары, подземные силы пожирают их. Это каким-то образом уплотняет воздух. Не спрашивай меня как - я не маг. Я не думаю, что наши маги тоже знают, как работает это заклинание, если уж на то пошло. Единственное, что мы точно знаем, это то, что на каждые десять попыток альгарвейцев это удается один раз, а если повезет, то и два ”.

“Это происходит слишком часто”, - сказал Гаривальд.

“Я знаю”, - сказал Анделот. “Но это всего лишь игрушка. Это не изменит ход войны, даже медяка не стоит. В большинстве случаев нашим драконам удается прорваться ”.

Гаривальд кивнул. Если смотреть с точки зрения войны в целом, это действительно имело смысл. Взглянул с точки зрения драконьих крыльев, которые только что столкнулись с альгарвейским колдовством . . . Он старался не думать об этом. Вскоре полк снова двинулся вперед, так что ему не пришлось этого делать.

Ильмаринен стоял на одном из перевалов, прорезающих горы Братану. Воздух был таким чистым, каким, по слухам, бывает горный воздух. Его всегда забавляло находить клише, которое оказывалось правдой. Глядя на запад - и вниз - он мог видеть далекую дорогу в Алгарве. Там, не слишком далеко, лежал город Трикарико, с оливковыми рощами, миндальными садами и холмистыми полями пшеницы, простиравшимися до такой степени, что детали терялись даже в этом чистом-пречистом воздухе.

Рядом с Ильмариненом стоял великий генерал Нортамо, командующий солдатами Куусамана в Елгаве. На самом деле он был и главным командиром лагоанцев в Елгаве, как бы мало они ни хотели это признавать. Великий генерал не был обычным званием в армии Куусамана; оно было создано специально для этой кампании, чтобы дать Норамо звание, соответствующее званию лагоанского маршала, который возглавлял людей короля Витора.

Нортамо был высоким по стандартам куусамана; в нем могло быть немного лагоанской крови. Это также помогло бы объяснить его облысение. Большинство мужчин Куусамана, в том числе Ильмаринен, берегли свои волосы. Нортамо этого не делал. Он часто носил шляпы. Здесь, в холодных горах, никто не мог улыбнуться ему из-за этого.

Он был одним из самых вежливых людей, которых Ильмаринен когда-либо встречал. Как вы получили свою работу? поинтересовался сардонический маг, у которого было много достоинств, но ни одно из них не было мягким. Убедившись, что ты никого не обидел? Кажется, больше проблем, чем того стоит.

“Нам потребовалось немного больше времени, чем следовало, чтобы пробраться через горы”, - сказал Нортамо. “Но теперь, чародей сэр, мы собираемся закончить изгнание альгарвейцев, и я не вижу, как они могут встать у нас на пути”.

Он также обладал почти безошибочным даром констатировать очевидное. Ильмаринен вздохнул. Это то, что нужно, чтобы повести за собой множество людей? Приятная улыбка и никаких сюрпризов? Хвала высшим силам, все, чего я когда-либо хотел, это уйти одному и творить заклинания.

“Они, вероятно, не будут стоять у нас на пути”, - заметил он сейчас. “Они, вероятно, спрячутся за чем-нибудь и будут палить в нас”.

“Э-э... да”, - сказал великий генерал Нортамо. Как и подобает человеку с даром видеть очевидное, он также обладал безжалостно буквальным мышлением. “Ну, у нас есть люди, бегемоты и драконы, чтобы выкорчевать их, если они это сделают. И у нас есть вы, волшебные типы, тоже, а?” Он похлопал Ильмаринена по спине.

Ильмаринена никогда в жизни не называли волшебником. Он всем сердцем надеялся, что его тоже никогда больше так не назовут. “Верно”, - натянуто сказал он.

Не обращая внимания на любое оскорбление, которое он мог нанести, Норамо продолжил: “И ты защитишь нас от любого забавного колдовства, которое люди Мезенцио бросают в нашу сторону, не так ли?”

“Я очень надеюсь на это”, - ответил Ильмаринен. “Моя шея тоже на кону”.

“У нас все будет просто отлично”. Нортамо говорил не столько в ответ на то, что услышал, сколько на то, что ожидал услышать. Многие люди время от времени вели себя подобным образом. У него была болезнь хуже, чем у большинства.