Из внешнего мира

– Похоже, там еще один рынок, - заметила Амелия.
– Пойдем, поспрашиваем там.

На другой площади действительно был рынок, на котором продавали особый товар.

Людей.

На высоких помостах стояли голые мужчины, женщины и дети. В глазах - тупая покорность и принятие своей судьбы, как у коров на скотобойне. Сам воздух, казалось, потяжелел, стал вязким, пропитавшись отчаянием и страхом.

Продавцы нахваливали свой товар, словно люди ничем не отличались от бананов или ковров. Страшная карикатура на другой рынок, находящийся всего в двух шагах. Вместе они составляли два полюса. Черное и белое. Реальность и ее отражение в кривом зеркале.

Амелия застыла. Происходящее просто не укладывалось у нее в голове. Она знала, что в южных странах Полуострова рабство узаконено, возмущалась этим, но ни разу не посещала южные государства, поэтому ее негодование было... теоретическим. Реальность же оказалась гораздо ужаснее.

Взгляд упал на ближайший помост. Там продавали высокую женщину, на ее угольно-черной коже ярко выделялись белые татуировки. Покупатель без стеснения ощупывал рабыню, также он мог бы щупать бока верблюда. Он открыл ей рот и начал придирчиво рассматривать зубы.

Вздрогнув, Амелия вышла из оцепенения. Руки сами собой сжались в кулаки, и она сделала пару шагов вперед. Поймав за запястье, Зелгадис удержал ее на месте. В отличие от Амелии, он бывал во всех уголках маленького мирка за барьером и видел невольничьи рынки юга. Да, это отвратительно. Но в жизни вообще много чего отвратительного, с чем приходится мириться.

– Куда собралась?

– Их нужно спасти!
– ужас постепенно уступал место ярости.

Наверное, сейчас Амелия могла бы даже убить, не поколебавшись и мгновения.

– И что? Перебьешь всех торговцев? У них, между прочим, есть семьи. Когда мы уберемся из города, рынок появится снова. Или ты собралась остаться здесь и контролировать? Я уж не говорю о том, что после погрома, который ты собираешься учинить, за нами будет гоняться вся стража, и о караване можно будет забыть.

Слова Зелгадиса подействовали на Амелию как ушат холодной воды. Он был прав. В такие минуты Амелия ненавидела эту черту Зелгадиса - всегда оставаться правым.

– Пошли отсюда, - он развернул ее в противоположную сторону и почти силой потащил за собой.

Нбонги ждал под навесом, где они его оставили. Неспешно вырезая очередную фигурку, следил за игрой стариков. Он взглянул на подошедших Зелгадиса и Амелию с безмолвным вопросом.

– Можем возвращаться, - без лишних объяснений произнес Зелгадис.

Если Нбонги что-то интересно, пускай спрашивает. Но тот любопытством не отличался и, встав, просто зашагал по улице.

– Господин Нбонги, ты знаешь, что в городе есть рынок, торгующий, - Амелия замялась, не зная, как будет на меве "раб", - ... людьми?

Нбонги безразлично кивнул, его равнодушие мгновенно распалило Амелию.

– Но ведь это ужасно! Почему власти такое позволяют?!

Нбонги философски пожал плечами, отчаявшись добиться от него хоть какой-то реакции, Амелия замолчала.

На обратном пути между ними висела тяжелая, неуютная тишина. Перед глазами Амелии все еще стояла татуированная рабыня и щупавший ее покупатель. В голове крутились разные планы по спасению невольников, Амелия обдумывала каждый и в итоге отбрасывала. По всему выходило, что если она хочет спасти рабов, то должна взять власть в Амбассе свои руки и остаться здесь надолго. Возможно, стоило поговорить с Азерет. Если Зелгадис прав, и она действительно настоящая хозяйка города, то она сможет как-то повлиять на ситуацию.

Зелгадиса рабы не волновали, гораздо важнее было то, что им придется торчать в Амбассе почти месяц.

– Стоит попытаться найти проводника, который сможет отвести нас в Макаомбо прямо сейчас, - озвучил он свои соображения.

Амелия не сразу поняла, о чем речь.

– Проводник... вряд ли мы сможем кого-то найти, - задумчиво протянула она.
– С нашим знанием местных обычаев и языка...

– Все равно стоит завтра еще раз сходить в город.

Амелия выдавила улыбку.

– Во всем есть и хорошая сторона. Если нам все-таки придется здесь задержаться, мы можем поискать для тебя способ исцеления.

Зелгадис закатил глаза.

– При местном уровне магии вряд ли тут есть что-то полезное для меня.

Глава 6. Натуральный обмен.

На мертвой площади, где серо

И сонно падает роса,

Живет неслыханная вера

В ее ночные чудеса.

(Н.С. Гумилев)

До поместья они добрались уже в сумерках.

В саду Азерет возлежала на ковре под деревьями и курила кальян, сизые облака дыма, медленно поднимающиеся в лиловое небо, напоминали призраков, каким-то немыслимым образом попавших сюда из старинного замка. Рядом с Азерет, скрестив ноги, сидела Винья и играла на странном инструменте: к полукруглому грифелю были приделаны металлические полоски. Винья дергала их, создавая звенящий звук.

– С возвращением, - приветствовала своих гостей Азерет.
– Нашли караванщика?

– Да, он сказал, что отправиться можно будет в лучшем случае через двадцать дней, - сообщила Амелия и тут же заговорила о том, что ее волновало гораздо больше.
– Мы видели в городе рынок, где продают людей! Тебя в Амбассе очень уважают, матушка, неужели ты не можешь с ним ничего сделать?!

В полумраке лицо Азерет было плохо видно, но голос ее прозвучал устало и печально.

– Со многими ужасными вещами просто невозможно бороться. Если я попытаюсь использовать свое влияние, чтобы закрыть рынок, на меня ополчится половина купцов. Я не хочу проливать кровь.

Амелия собралась возразить, но Зелгадис положил ей руку на плечо и слегка сжал, призывая успокоиться.

– Есть гораздо более важная тема для разговора, - после многозначительной паузы произнесла Азерет и похлопала по ковру рядом с собой, приглашая гостей сесть. - Три года назад колдун самишту из-за большой реки за что-то разозлился на город и наслал проклятие. У людей изменялся цвет кожи, на ней появлялись наросты. Я смогла найти лечение.

Пока было не понятно, к чему она клонит, Амелия так вообще считала, что проблемы рабов гораздо важнее какой-то давней истории с проклятием.