Из внешнего мира

И как только женщины решаются заводить детей, зная, через какую пытку придется пройти? Зелгадис почувствовал неприятное облегчение от того, что он мужчина. Хотя на самом ли деле он избавлен от мук? Раз его бросает в дрожь от криков совершенно незнакомой женщины, что будет если... когда... нет, все же если... Если он женится и точно также будет выть его любимая жена, рожая его ребенка. Да он с ума сойдет! На секунду Зелгадис представил, что за стеной кричит вовсе не безликая "Жигома", которая была для него просто набором звуков, а Амелия. Уж лучше пускай его самого медленно разрежут на куски!

Страшный крик повторился, затем на несколько минут воцарилась тишина. Но потом начался настоящий кошмар. Роженица вопила, не переставая.

Зелгадис хотел бы уйти подальше, но долг удержал его на месте. Вдруг понадобиться его помощь? Раз уж он пришел сюда, то не мог теперь просто сбежать. Зелгадис стойко сносил пытку. Он потерял счет времени, через несколько минут или часов крики смолкли. Но тишина оказалась еще страшнее. Зелгадис достал из внутреннего кармана своего нового наряда - широкого белого халата - потрепанную книгу стихов. Он помнил наизусть каждую строчку, но они все равно прекрасно помогали отвлечься.

Зелгадис читал третью поэму, когда в дверях больницы показалась Амелия. Точно такое же выражение лица он видел у Эрис, однажды помогавшей Резо принимать роды. Необыкновенная смесь из облегчения, гордости и светлой радости. Наверное, так могут выглядеть только женщины, которые гораздо ближе мужчин подобрались к тайне жизни и смерти.

– Все хорошо, - ответила на немой вопрос Зелгадис Амелия.

Она буквально рухнула рядом с ним и, опершись спиной о ствол дерева, сделала глубокий вдох и выдох.

– Никогда не присутствовала при таких тяжелых родах. Я мало чем смогла помочь, Азерет почти все сделала сама. У нее золотые руки. Если бы не она, и мать, и ребенок бы точно умерли. Малыш перевернулся и выходил ногами, а не головкой, вперед. И еще...

– Избавь меня от подробностей, - Зелгадис скривился.
– Все обошлось и ладно. Жуть какая.

– Ага, после такого самой не хочется рожать, - поделилась Амелия.
– Но потом, когда снова видишь детишек, нянчишься с кем-нибудь из них... Я хочу иметь много детей! Чтобы им не было одиноко.

– Они будут ревновать друг друга к родителям, - заметил Зелгадис.

– Мы с сестрой росли вместе и не ревновали, - возразила Амелия.
– Мама и папа никого не выделяли.

Воспоминание о семье болью отозвалось в сердце, и Амелия поспешила немного сменить тему.

– Ты бы хотел детей, Зел?

Зелгадис чуть не подскочил от такого вопроса. Умела же Амелия иногда сказануть что-нибудь этакое, ставящее его в тупик. Если бы о подобном его спросил кто-то другой, Зелгадис бы отмолчался, съязвил или, под настроение, двинул любопытствующему промеж глаз. Но Амелии он, пожалуй, мог ответить. В том, чтобы рассказать близкому человеку что-то сокровенное о себе, было своеобразное наслаждение.

– Хочу, - выдавил Зелгадис.
– Двоих.

– Мальчика и девочку?
– догадалась Амелия.

– С чего ты взяла? Может двух девочек. Буду наряжать их в розовые кружевные платьица, - Зелгадис не смог сдержать легкой иронии.

Когда он стеснялся, дурацкие колкости сыпались из него как из рога изобилия.

– Просто все обычно хотят мальчика и девочку, чтобы был, так сказать, полный комплект, - проговорила Амелия.

– А как бы ты их назвал?

– Слушай, это уже перебор! Лучше скажи, куда запропастилась Азерет.

– Пошла осматривать других больных.

Зелгадис нахмурился.

– Он, что, тут единственный врач?

– Единственный целитель-маг, - поправила Амелия.
– На нее смотрят, как на божество.

– Не удивительно, если тут нет других колдунов.

Среди деревьев появилась знакомая долговязая фигура.

Нбонги кивнул Зелгадису и Амелии, затем глазами указал на здание больницы, как бы спрашивая, там ли Азерет.

– Да, она еще там, - ответила Амелия.

– Повозка на улице, - лаконично сообщил Нбонги.

Азерет задержалась в больнице до позднего вечера. Когда Нбонги вывел ее в сад, она едва переставляла ноги от усталости. В этот момент Зелгадис проникся к ней уважением. Промучившись с роженицей, она еще осматривала и наверняка подлечивала других больных. Даже если госпиталь платный, Азерет имела полное право уйти, приняв такие сложные роды. Пожалуй, она точно брала за лечение деньги, если вспомнить ее высказывание о том, что люди не ценят доставшееся даром. Зелгадису такое положение дел нравилось. Альтруизм всегда вызывал у него подозрения, напоминая о Резо.

– Простите, но сегодня продолжить с мазью не получится, - виновато улыбнулась Азерет.

– Ничего страшного, мы подождем, - заверила ее Амелия.

Зелгадиса снедало нетерпение, но он одернул себя. В конец концов, он ищет исцеление много лет. Полдня ничего не решают. И уж точно не стоят жизни ребенка.

В поместье они вернулись на телеге. Вернее на телеге ехала Азерет, остальные шли пешком.

Изготовление мази продолжилось утром следующего дня. Зелгадис и Амелия старательно помогали Азерет: смешивали, толкли, взбивали. Весь процесс больше походил не на колдовской ритуал, а на кулинарное действо. Но не зря ведь великих поваров часто называют магами.

Готовая мазь имела неописуемый цвет - серо-сине-зелено-фиолетовый. Пахла она тоже весьма странно.

– Испытай ее сначала на себе, - предложил Зелгадис Азерет в качестве финальной проверки на честность.

Азерет отнеслась к очередному проявлению его подозрительности совершенно спокойно. Ее, казалось, вообще ничто не могло смутить или расстроить.

Подцепив кончиком пальца немного мази, Азерет нанесла ее на предплечье и подмигнула Зелгадису.

– Этого тебе хватит?

– Нет, я бы хотел немного подождать.

– Чтобы посмотреть, не покроюсь ли я волдырями?

От хохота все тело Азерет затряслось. Она была удивительно смешливой, от ее улыбки будто летели во все стороны искры. Зелгадис едва не поддался ее странному обаянию. Но все же не поддался.

– Или волдырями, или каменными наростами.

Друзья расположились на галерее и пару часов наблюдали, как Азерет, лежащая под своим любимым деревом в саду, неспешно разбирает какие-то свитки. Ничего странного с ней за это время не случилось.