Избранное в двух томах. Том 2

ждать сообщений от наших судов, дежурящих в водах Атлантики, которую

«Восток» пересечет по диагонали — от Огненной Земли до западного побережья

Центральной Африки.

Одно за другим поступают донесения о срабатывании многочисленных

систем космического корабля, созданных в разных конструкторских коллективах, и поочередно вздыхают с облегчением собравшиеся в «телефонной» их

конструкторы. Про одного из них потом рассказывали, будто он, узнав, что его

система функционирует в точности так, как положено, даже непроизвольно

перекрестился. Не знаю, я этого не заметил. Да и собрались в «телефонной»

заведомые атеисты — иначе разве осмелились бы они столь решительно

вторгаться в то, что издавна называлось чертогами небесными. Но что

действительно обращало на себя внимание — это то, что по лицам конструкторов

даже не очень наблюдательному человеку нетрудно было безошибочно

определить, чья система уже сделала свое дело, а чьей это еще предстоит. Хуже

всего в этом смысле было тем, чьи создания, так сказать, завершали всю работу: конструкторам системы предпосадочной ориентации, тормозной двигательной

установки и, наконец, парашютов и других элементов комплекса посадочных

устройств. Им пришлось поволноваться если не больше, то, во всяком случае, дольше всех.

Правда, через без малого четырнадцать лет в зале Центра управления

полетом, когда после завершения месячной программы на станции «Салют-4»

экипаж космического корабля «Союз-17» — А. А. Губарев и Г. М. Гречко —

готовился к приземлению, интересную мысль высказал Н. А. Лобанов, руководитель органи-222

зации, создавшей все парашютные системы, использованные на советских

космических кораблях.

— Раньше, — сказал Николай Александрович, — каждый конструктор ждал, когда отработает «его» система. А потом — гора с плеч. Сейчас иначе. Каждый

переживает за всех. Образовалась не только единая «большая система»

космической техники, но и единая система людей, которые эту технику делают.

Сложился единый космический коллектив. . Вот недавно получилась

неприятность, совсем не по нашей части. А приехал я после этого к себе в

институт, так все на меня навалились. «Что там получилось?» — спрашивают. .

Переживали очень. .

Наблюдение Лобанова показалось мне важным и справедливым.

Действительно — «каждый переживает за всех»!. Хотя, конечно, за творение

своего коллектива особенно. От этого никуда не уйдешь. Да и сам Лобанов, когда

дело стало подходить к моменту включения в работу парашютной системы

«Союза-17» — открытию сначала тормозного, а потом основного парашютов, отстрелу теплозащитного экрана, перебалансировке подвешенного под

парашютом корабля и, наконец, мягкой посадке, — по мере приближения этого

завершающего этапа полета Николай Александрович заметно посерьезнел, явно

утерял интерес к общим этическим проблемам и стал безотрывно следить за

поступавшей по громкоговорящей сети информацией. Впрочем, повышенный

интерес к осуществлению посадки «Союза-17» проявляли все: она проходила при

метеорологических условиях достаточно сложных, в частности при ветре силой

до двадцати метров в секунду!

Но вернемся в нашу «телефонную».

После того как остались позади тревоги, связанные с начальным этапом

полета — «Восток» на орбите, — начались волнения по поводу того, почему нет

сообщения ТАСС по радио! Минуты шли за минутами, вот уже почти полполета

позади, а из установленного во «Второй гостинице» приемника— обычного, вполне домашнего «ВЭФа» — все шла какая-то музыка, передача для домашних

хозяек, отрывки из опер, словом, все что угодно, кроме одного — сообщения о

полете человека в космос.

А медлить с этим сообщением не приходилось: важно, было, чтобы за время

того единственного витка, который предстояло сделать «Востоку» и добрая поло-223

вина которого была уже пройдена, хоть какая-нибудь радиостанция успела

принять передачу с борта космического корабля.

Космонавт должен был предъявить человечеству свою визитную карточку —

не оставляющее место для сомнений доказательство того, что человек

действительно вышел в космос!

Но для этого упомянутому человечеству нужно было прежде всего знать, на

какой волне оно может услышать голос Гагарина. А узнать это оно могло только

из сообщения TAСС.

Все, все замыкалось на это сообщение.

— Чего они там, на радио, ждут? О чем думают? Согласовать никак не могут, что ли? — беспокоились в «телефонной». (Кстати, предположение «согласовать

не могут» оказалось, как выяснилось впоследствии, небезосновательным) .

И когда, казалось, ждать дольше стало совершенно невозможно, вдруг

оборвалась звучавшая в динамике нашего «ВЭФа» музыка и раздалось

долгожданное:

— Внимание, внимание! Говорят все радиостанции Советского Союза. Через

несколько минут будет передано..

И вот — слова Сообщения ТАСС «О первом в мире полете человека в

космическое пространство»:

«12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли

первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту...»

С человеком на борту!..

И дальше: «Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток»

является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор

Гагарин Юрий Алексеевич. .»

Весь текст Сообщения, составлявшегося несколькими днями раньше здесь

же, в одной из соседних комнат, был нам хорошо известен. За единственным

исключением: в составленном тексте Гагарин фигурировал как старший

лейтенант, а по радио мы услышали — майор. В остальном все осталось слово в