Избранное

Слова его ловил... А слова жгучие, дух забирало от его слов! Посудите:

вдруг из речи Владимира Ильича открывается мне, что вовсе я не

какая-то там черная кость, враки это! А есть я, Густав Пресси, -

пролетарий. Даже государством могу управлять!

Оживилось, помолодело у человека лицо, Пресси кивнул на блокнот в

руках Домокурова:

– Это можно и записать. Про со-циа-ли-стическую революцию речь

была! А тебе - гаечки... Да посуди же сам - Ленин говорил... Ленин! И

стоял он, как известно, на броневике. А что там за устройство у

броневика, ну какое это имело значение? Чудак ты, товарищ. Да любого

спроси, кто в тот вечер был на площади: "Куда глядел? Под ноги

Ильичу?" Осмеют же!

Домокуров медленно закрыл блокнот. Поблагодарил железнодорожника,

вышел на улицу.

Захотелось постоять, чтобы опомниться...

"Все ясно! - подумал Сергей. - Вот она, товарищ Семибратов,

психологическая разгадка: в тот памятный вечер никто со вниманием не

взглянул на броневик. Владимира Ильича слушал рабочий класс!"

Но как же поиски?

"А никак, - с горечью заключил он. - Ни одной приметы в руках.

Никто ничего не запомнил... Какие уж тут поиски броневика!"

x x x

Сергей Иванович Домокуров несколько огрузневшей походкой (годы

брали свое!) шел по Суворовскому проспекту. Он направлялся в Смольный.

Аллея разросшихся деревьев, которых в 1917 году не было.

Колоннада, крыльцо. По широким его ступеням в семнадцатом году

поздним октябрьским вечером быстро, деловито прошагал внутрь Владимир

Ильич Ленин. Перед крыльцом, охраняя штаб социалистической революции,

стоял тогда броневик...

"Где же он теперь, неуловимый? - с огорчением подумал Сергей

Иванович. - Миновало десятилетие Советского государства, приближается

двадцатилетие, сколько же можно искать?.. Ясно, что в Смольном

забеспокоились".

Домокуров был рад вызову. В самом деле, пора о броневике

поговорить под флагом Смольного!

x x x

Утро Сергей Иванович провел в Мраморном дворце. Дворец, памятник

архитектуры XVIII века, обживался заново. Он еще не был открыт для

посетителей, но над входом уже горели новенькие бронзовые буквы:

"Музей В. И, Ленина. Ленинградский филиал".

Обком партии подобрал для работы в музее группу научной молодежи

во главе с солидным ученым, исследователем ленинского наследства.

Крепкий, дружный образовался коллектив. Но и работу поднимали немалую.

Это ведь музей особенный, каких раньше не бывало.

Надо было построить экспозицию - настолько выразительную,

доходчивую, чтобы посетители, даже самые неподготовленные из них,

пройдя потоком анфиладу залов, уносили бы живой образ Ленина в свою

жизнь, в повседневную работу, в раздумья о будущем.

Домокуров уже несколько лет учительствовал, но был счастлив,

попав в этот коллектив энтузиастов. Кто-то, видать, запомнил его по

Музею Революции в Зимнем дворце, хотя и музея-то этого уже давно не

существует. Оказалось, что и его скромный опыт полезен молодежи,

которая, переступая порог Мраморного дворца, и вовсе не имела понятия

о музейной работе.

Вспомнил Домокуров о бесплодных своих поисках броневика и вновь

загорелся надеждой: "Рождается Музей Ленина, а это ли не

первостепенная его задача - разыскать броневик!"

Но пока что под мраморными сводами дворца царила горячка

завершающихся работ. В залах появились макетчики, столяры, обойщики,

слесари, отопители, стекольщики. Всюду пилили, строгали, стучали...

Открыть музей предстояло к 7 ноября 1937 года - в ознаменование

20-летия Октябрьской революции.

– Дайте срок, Сергей Иванович, дайте срок... Смилуйтесь! -

подшучивал директор над нетерпением Домокурова. - Вот откроем музей,

впустим народ - и сразу за поиски броневика!

x x x

Сергей Иванович шел в Смольный не с пустыми руками. В портфеле у

него тетрадка в твердых корочках, где на титульном листе красовалась

надпись: "Паспорт бронеавтомобиля". Когда он завел эту тетрадку?

Давно, уже чернила поблекли от времени, были черными, стали желтыми...

Но за годы поисков броневика не все кончалось неудачами. Были и

открытия, находки. Только паспорт броневика из них не составлялся.

x x x

Вот одна из примет броневика, попавшая в тетрадку.

Ехал Домокуров в трамвае по Выборгской, мимо Финляндского

вокзала. Здесь, огибая памятник, вагон притормаживает на крутом

повороте. Монумент огромен, из окна вагона не охватишь взглядом.

Но вдруг - что такое? Новая деталь? Будто скворечня распахнулась

на памятнике...

Домокуров спрыгнул на остановке, возвратился.

Э, да за скворечню он принял пулеметную амбразуру. В бронзе

условно она выполнена в виде пары щитков.

"Странно, однако... - подивился Домокуров. - Как же я прежде не

замечал этой детали?" Но вспомнился "Красный треугольник", ветераны,

которые бесплодно тужились описать броневик, вспомнился Пресси, и все

объяснилось: если перед глазами Ильич, то даже бронзовому его

изваянию, оказывается, не смотрят под ноги!

"А почему, собственно, щитки? - Домокуров остановился на этой

мысли.
– Почему не что-нибудь другое? Разве мало у броневика деталей?"