Избранное

Я хочу написать об этих дамах на крокетном поле мистеру Эзре Паунду. Может, ему захочется вставить их в свое следующее «Canto» [23] .

В дождливый, мокрый день мисс Бриггс мокнет. Что поделаешь — надо же платить за квартиру. Даже врачи не откладывают своих визитов из-за дождя.

Видели, наверное, эти патентованные дворники на машинах врачей. Очкам мисс Бриггс такие патентованные штучки тоже бы не помешали.

Мисс Бриггс никогда не улыбается. И я ни разу не видел, чтоб она с кем-нибудь разговаривала, и кто ее покупатели, я тоже понятия не имею. Я было подумал, что она ходит в церковь, но она в церковь не ходит, правда, как-то раз вечером она прошла мимо меня, напевая: «Будь со мной…» [24]

23

«Песни» (1917—1968) — сочинение известного американского поэта Эзры Лумиса Паунда (1885—1972), одного из представителей американского модернизма.

24

«Христианский год. Вечер» — сочинение Джона Кэбла (1792—1866), английского богослова и поэта.

Любовь?

Кто знает? Разве можно прожить жизнь и ни разу никого не любить?

Иногда я думаю, что мисс Бриггс мне все время снится. Но тогда почему мне не снится, что она выходит из пансиона, обгладывая свиную ножку?

Мисс Бриггс?

Силы небесные! Да это мисс Бриггс!

Добрый самаритянин

Сегодня я повстречал своего приятеля Джонса, и он признался мне, что просто места себе не находит. «Что ж, пойдем выпьем»,— сказал я, и мы отправились в бар.

Джонс с виду довольно неказист, но зато человек добрейший. Чего он только не сделает, чтобы помочь вам. И еще он необычайно раним. В разговоре с ним надо быть очень осмотрительным. Я сразу заметил, что сегодня он чем-то расстроен, и ждал, когда он примется изливать мне душу.

— Вчера вечером,— начал он,— прохожу через свалку, что возле станции, и вижу: за бензобаком лежит какой-то человек. А на нем штаны, как у корабельного пожарного. Лежит, скорчившись, и его рвет чем-то жутким. Рвет и рвет.

— Пьяный,— вставил я.

— И мне так показалось,— говорит Джонс.— И я ничем ему не помог. Прошелся мимо него взад-вперед и ушел.

Когда я услышал эту историю, мне стало как-то не по себе. И в то же время я обрадовался, что пьяного пожарного повстречал не я, а Джонс.

— Я вовсе не уверен, что он был пьян,— продолжал Джонс.— Может, его кто избил?

— И ты ничем ему не помог?

— Я прошелся мимо него взад-вперед и ушел.

— Забудь об этом,— сказал я.

— Не могу,— говорит Джонс.— А вдруг он умер?

— Нет. Я только что читал газету, там бы сообщили.

Но Джонс покачал головой.

— Понимаешь, я ведь разговаривал с ним. А там поблизости останавливались машины. И те люди, что в машинах, могли увидеть, что я с ним разговариваю.

— Ну и что?

— И могли увидеть, как я ухожу от него. Может, он и вправду был только пьян, но ведь все равно он мог умереть. Господи! Если б ты видел его!

— Слава богу, что не видел,— отозвался я.

— Действительно слава богу. Ты бы, наверно, сделал что-нибудь не то.

— Как это?

— Ты бы, наверно, попытался помочь ему.

— Возможно,— согласился я. Мне было лестно такое услышать.

— Прошли бы вы с ним метров пятьдесят, и его бы забрал полицейский, а может, и тебя в придачу.

— Возможно,— согласился я.— Вполне возможно.

— Будь в те времена полиция, представляю, что сталось бы со всеми этими новозаветными историями.

— Это верно. Времена переменились.

— Само собой. С полицией шутки плохи. Ну и жизнь.

— Это точно,— согласился я.

— А вот один писатель считает, что пьяный матрос ближе к богу, чем пресвитерианский священник.

— Честертон, что ли?

— И у него, черт возьми, есть доказательства!

— Разумеется, есть,— сказал я.

— А я оставил пьяного матроса умирать на свалке — пусть его вырвет собственным сердцем. А увидь я, что у пресвитерианского священника сломалась машина, я бы наверняка протянул ему руку помощи.

— Такие времена. Как они переменились.

— И люди тоже переменились.

— Не могли не перемениться. Если б я вмешался, он бы меня возненавидел, правда? Господи, неужели надо было тащить его в полицию?

— Тебя бы за это никто не осудил.

— Так что же, теперь не верить в христианские добродетели?

— Нет, раз они неприменимы.

— Конечно, неприменимы. Наверно, он вернулся на корабль, вспоминал там, как весело провел времечко на берегу, и посмеивался.

— Если он был пьян, так оно и было.

— Он был пьян. Через час я видел его возле причала. Он брел, пошатываясь.

— Старый дуралей,— сказал я.— Забудь об этом.

— Не могу. А вдруг он умер? Я прошелся мимо него взад-вперед и ушел.

— Времена переменились.

— Но люди не все переменились. Я вот, например.

— Ты поступил правильно.

— Знаю. Поступив неправильно.

— Забудь об этом,— сказал я.

— Не могу. Господи, если б я мог! Прошелся мимо него взад-вперед и ушел. Я поступил неправильно и в то же время правильно. Мне кажется, я схожу с ума.

— Брось,— сказал я.— Давай выпьем еще и забудем об этом.

В духе Чосера

В юности я ходил в унитарианскую церковь. В те времена многие молодые люди считали своим долгом посещать унитарианскую церковь. Этим они хотели показать, что стали взрослыми и мыслят независимо. В наши дни, если молодые люди хотят показать, что стали взрослыми и мыслят независимо, они, скорее всего, вступят в коммунистическую партию.

Итак, я ходил в унитарианскую церковь. Насколько я помню, туда приходило еще с десяток молодых людей. Иногда чуть меньше. Но что-то меня во всем этом смущало. Правда, я никак не мог разобраться, что именно.

Но вот однажды в полдень я отправился погулять в Бухту свободы. Возможно, вы и не знаете, но Бухта свободы в той части Окленда, где кончается улица Хобсон. Примечательнейшее место. Что может быть приятнее для новозеландского поэта — если только он не влюблен без памяти в агатисы [25] и медососов [26] ,— чем поселиться в этом местечке.

Итак, как я уже говорил, однажды в полдень я отправился погулять в Бухту свободы и встретил там здоровенного матроса; в брюках, перетянутых чуть ниже колена ремешками, широко вышагивая, матрос вел за руку маленькую дочурку, и девочке, чтобы поспеть за отцом, приходилось бежать вприпрыжку. Вдруг оба они скрылись в баре. Я был просто шокирован. И вы не осудили бы меня, если бы знали, до чего строги были мои родители. И хотя я ходил в унитарианскую церковь, изображая тем самым взрослого и независимо мыслящего человека, на самом деле я совершенно не знал жизни. С того места, где я стоял, было видно, что делается в баре, и я увидел, как бармен налил кружку пива и поставил ее перед матросом. У девочки под мышкой торчала тряпичная кукла; малышка приподнялась на носочки и попыталась заглянуть за стойку бара, а потом подошла к выходу и стала усаживать куклу на ручку двери.

25

Хвойное дерево семейства араукариевых.

26

Птица, известная своим чудным пением и способностью к подражанию.