"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10

Потом я стоял перед надгробной плитой отца и силился хоть что-то о нем вспомнить, хотя бы звук его голоса. Все напрасно, он был потерян для меня, на моей стороне остались только фантазия и завещание.

Все жены тоже покоились тут. На их плитах были начертаны имена и даты жизни.

– Даю слово, я издам указ, обязывающий чтить твой день рождения, – пообещал я отцу. – И сенат его одобрит. Можешь даже не сомневаться.

Это был мой сыновний долг, и никто не мог помешать мне его исполнить.

XLIV

Вода в Неаполитанском заливе искрилась так ярко, что приходилось прикрывать ладонью глаза. День выдался ясный, и видимость была отличной до самого Везувия. Слева от горы простирался Неаполь – город, тяготеющий к Греции. Неподалеку – мелководное озеро Лукрино, соединявшееся с морем каналом. Историческое место, здесь Агриппа готовил свой флот к битве при Акции. Теперь неподалеку базировался римский флот.

Я прибыл с визитом к Отону на его виллу под Байи. Его вилла, в отличие от моей уединенной Сублаквей, которую я все-таки построил, была настоящим курортом. По обе стороны полуострова теснились владения состоятельных римлян. Даже у Сенеки было здесь свое гнездышко (хотя он и жаловался на шум, аморальное поведение соседей и вообще называл это место «пристанищем пороков»). Именно здесь более ста лет назад Кальпурний, тесть Юлия Цезаря, задал стандарты роскоши. Отон происходил из древнего аристократического рода, и вилла уже давно была их собственностью.

Чем заняться в Байи? Только ублажать себя. Горячие источники служили нам ваннами, залив предлагал свои воды для прогулок под парусом, а виллы радовали видами и пирами. С наступлением темноты воды залива бороздили освещенные корабли удовольствий, а в их кильватере плыла чудесная музыка. Я взял с собой Акте, здесь не надо было притворяться, будто она не со мной, а с кем-то из моих приятелей. Отон собирался жениться, и это был его последний холостяцкий сезон, что не помешало ему проводить время с некой незнакомкой.

– Скоро я превращусь в персонаж комедий, над которым все насмехаются, – сказал он, размахивая кубком, – в мужа.

– В комедиях насмехаются только над мужьями-рогоносцами, – заметил я, – а ты уж точно не из таких. И кто же та, которая смогла поймать в свои сети вечно ускользающего Отона?

Да, Отон был низкорослым, кривоногим и лысым, из-за чего носил парик, но при этом отличался богатством и прекрасной родословной, что делало его весьма привлекательным женихом. Что странно, он считал себя красавцем и старательно за собой ухаживал – смягчал бороду мокрыми хлебными катышками и выщипывал волосы на теле.

Циничная улыбка слетела с губ Отона, взгляд стал мечтательным.

– О, она настоящая богиня.

Отон не шутил, он действительно был влюблен. Такого я от него никак не ожидал.

– И кто же эта богиня?

– Она из Помпеев. Как-то я был там с визитом, так с ней и познакомился. Надо бы нам туда съездить, я покажу тебе фрески…

– Ты все еще не назвал ее имя. О Помпеях я знаю, я хочу больше узнать о женщине.

– Ее зовут Поппея, – сказал Отон. – Ты мог слышать о ее матери, которую тоже зовут Поппея, у нее репутация самой красивой женщины Рима, но, поверь мне, дочь превзошла мать.

– Поппея… Поппея…

У меня хорошая память на имена, и я не сомневался, что уже слышал о ней. Но когда и где?

– Она жена Руфрия Криспина, – подсказала мне Акте.

– Была его женой, – поправил Отон. – Они развелись.

– Она точно богиня, если ты согласен и даже рад стать вторым, а не первым.

– Знаешь, как говорится, последней любовью быть лучше, чем первой. К тому же все разводятся. Мать генерала Корбулона шесть раз была замужем!

Всех пригласили к ужину, и гости начали стекаться в просторнейшую столовую. Прежде чем мы заняли свои места, перед нами преклонили колени рабы и омыли наши ступни дорогими духами.

– Роскошь должна бить через край, – игриво подмигнул мне Отон.

С этими словами он чуть ли не на цыпочках прошел к своему месту, оставляя на мраморном полу благоухающие следы.

Среди прочих гостей на ужине был Гай Кальпурний Пизон, у которого тоже была вилла на этом полуострове. Он состоял в дальнем родстве с семьей жены Юлия Цезаря, и ему не повезло оказаться в орбите Калигулы. История поражает воображение: Калигула возжелал жену Пизона и принудил ее уйти от мужа, а потом обвинил Пизона в прелюбодеянии с нею и сослал его. Только из-за одной этой истории я чувствовал некую схожесть с Пизоном, ведь мы оба пострадали от рук Калигулы. Но не только это нас роднило. Насколько я знал, он исполнял на сцене драматические роли, пел и сочинял стихи. В общем, мне не терпелось с ним побеседовать. Я легко распознал его среди гостей – дело в том, что Пизон был красив, но красота его не вызывала зависти, а, напротив, дарила умиротворение. Я искренне желал общения с более опытным человеком, но Пизон при нашем знакомстве чуть ли не распростерся передо мной, и так я понял, что, даже если сам забуду о своем статусе, другие будут помнить о нем всегда.

– Давно хотел с тобой побеседовать, – сказал я после ужина Пизону. – Думаю, у нас много общего.

– И что же это? – искренне улыбнулся Пизон.

– Меня тоже интересует искусство. Я пока не зашел так далеко, чтобы заявить себя как артиста, но мне бы этого хотелось. Меня привлекают и музыка, и актерская игра. Скажи, где ты выступаешь?

– В частных домах и на частных сценах, – ответил Пизон. – Возможностей много.

– Ты никогда не думал выступать на публике?

Пизон откинул назад голову и рассмеялся:

– Нет, на такое я не решусь.

– Почему? – упорствовал я.

– Потому что актеры, певцы и танцоры – все представители низших классов.

– Но при этом мы восхищаемся их талантами и многих осыпаем богатствами.

– Это правда. Но классовая принадлежность ценится дороже денег. Родословная и положение в обществе – вот что главное.

Я видел, что Пизон начинает испытывать некоторую неловкость.

– Да, но если заглянуть вглубь истории, все благородные семьи имеют весьма скромные корни. Если бы Зевс не любил поискать приключений на стороне и не наплодил потомков среди смертных, сейчас не многие могли бы похвастаться, что в их жилах течет божественная кровь.

– Да, да, я понимаю, – смутился Пизон.

Теперь он точно чувствовал себя неуютно. Видимо, припомнил, что император, по слухам, питает симпатию к простолюдинам или к «голытьбе и шантрапе», как он сам их называл.

– Я бы спонсировал твое появление на публичной сцене, – предложил я.

– Может быть, может быть… благодарю, очень щедро с твоей стороны.

И он бочком-бочком отошел от меня и скрылся в толпе гостей.

Я чуть не расхохотался. Пизон слишком цеплялся за свой статус, чтобы стать настоящим артистом.

* * *

В ту ночь я лежал на кровати в огромной спальне с высоким сводчатым потолком и слушал разносящуюся над водой переливчатую музыку. В открытые окна с видом на залив задувал свежий бриз.

Пизон… Отон… Будущая жена Отона… Я попытался представить, какая она, если Отон так ею увлекся. Руфрий… И тут я вспомнил. Я ее видел – еще совсем мальчишкой, в тот день, когда Крисп взял меня с собой на скачки колесниц. Мы потеснились, уступая ей место… Она села рядом со мной… Жена старого преторианца… Она обитала на Олимпе среди богов! А если была смертной, то пила амброзию, чтобы стать одной из них. Женщина, благодаря которой я наяву увидел Елену Троянскую. Женщина… старше меня… Сколько же ей сейчас лет?