Избранные произведения
Шрифт:
Среди людей проходит, как чужой,
Он тайну тайны вечности не знает,
Он сути человечности не знает.
Однажды проповедовал мудрец,
Чье слово — красноречья образец.
Он раскрывал любви рукописанье,
О любящих он сказывал сказанье.
К глаголящему некто подошел
И молвил: «У меня пропал осел».
Мудрец воскликнул:
Внимающих, не испытал ни разу
Любви с ее страданьем и добром,
Кто не был заклеймен ее тавром?»
Поднялся с места некий простоватый,
Огнем любви доселе не объятый.
Сказал он: «Я тот самый человек,
Который не знавал любви вовек».
Тому, кто потерял осла, рассказчик
Сказал: «Вот твой осел, ослов образчик!
Хоть длинных не имеет он ушей,
Ты сбрую на него накинь скорей!»
Стал человеком человек, бесспорно,
Когда любовь познал он чудотворно.
Не любящий — не человек, а зверь,
Такому тайну мира не доверь..
Джами, свяжи себя любви арканом,
Блаженство обрети в плену желанном.
Лишь о любви ты говори стихом
И ни о чем не говори другом!
О ПРИЧИНЕ СОЧИНЕНИЯ ЭТОЙ КНИГИ
Изо всего, что люди нам сказали,
Что дарят красноречия скрижали,
Нам всех приятней о любви слова:
Любовь есть песня, что всегда нова.
Когда любви постигнул я значенье,
Когда о ней повел свое реченье,
Стал сердца соловей клевать стихи
О том, чем был Юсуф для Зулейхи,
И соловью, как сахар, были сладки
Слова, что в сладостном лились порядке.
Они влюбленным счастье принесли,
Повергли в трепет жителей земли.
Они звенели, словно весть о благе,
Но жаждал я, мне не хватало влаги:
Другую песню сердца соловей
Хотел найти для радости своей.
Метнул я жребий — не пропал он втуне,
А сразу пал на повесть о Маджнуне,
Хотя и до меня два знатока,
Известные в державе языка,
Уста раскрыли и достигли цели,
Когда Маджнуна и Лайли воспели.
Один из них — ганджийский чародей,[27]
Другой из них — индийский
соловей.[28]За скакуном их выдумки победной
Я на верблюдице, уменьем бедный,
Поехал и достиг однажды днем
Той пыли, что подъята их конем.
Не равен им, я не самонадеян,
Но счастлив, что их пылью я обвеян:
Она есть эликсир, мечта моя,
Венец, что носит нищета моя!
Нет, в Черном море я тону в забвенье, —
Зачем свершать мне пылью омовенье?
Найду высоких помыслов родник
И смою пыль с лица в блаженный миг.
Свои ладони сделать круглой чашей,
Пить из истока собственного краше,
Чем жажду утолять чужой водой,
Пусть даже из посуды золотой.
НАЧАЛО РАЗВЕРТЫВАНИЯ ЦЕПИ ПОВЕСТИ О ЛЮБВИ ЛАИЛИ, КОТОРАЯ БЫЛА ЗАГЛАВНЫМ ЛИСТОМ ТЕТРАДИ СИДЯЩИХ ЗА ЗАВЕСОЙ БРАЧНОГО ПОКОЯ КРАСОТЫ И ЦЕЛОМУДРИЯ, И МАДЖНУНА, КОТОРЫЙ БЫЛ НАЧАЛЬНЫМ ЗВЕНОМ В ЦЕПЯХ ПЛЕННИКОВ ЛЮБВИ
Когда влюбленных летописец честный,
Что мысль наполнил сладостью словесной,
Главе влюбленных посвятил слова,
Такие строки вывел он сперва:
Был в племени амир, в долине знойной,
Многодостойный муж с душой спокойной.
Араб его ценил за честный нрав,
И был он мил сынам чужих держав.
Его стада, фарсанг покрыв примерно,
Ревели так, что трепетала серна..
Он всюду славился как хлебосол,
Он всех в гостеприимстве превзошел.
Всегда пылал, звал запахами варки
Очаг его гостеприимства жаркий.
Добро и благо нищим делал он,
Развалины — жилищем делал он.
Не златом он гордился, не стадами,
А десятью своими сыновьями:
От древа жизни ветвью каждый был,
Надеждой, утоленьем жажды был!
Был самый младший, милый и пригожий,
Всех прочих сыновей ему дороже.
Впрямь: десять пальцев есть на двух руках,
То сила для борьбы в двух кулаках,
Но в будни или в праздник с наслажденьем
Лишь на мизинец перстень мы наденем.
Ведь младший сын есть самый лучший знак
Из тех, что нам являет Зодиак.
Он звался Кайсом. Каюсь, не найду я