Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й

мне право проникать в ваши, хотите вы сказать, — прервал его незнакомец. — И вы правы. Но моя глубокая заинтере¬ сованность в вашей судьбе, заинтересованность, причина которой пока еще скрыта от вас, но ручательством кото¬ рой могут служить эти жгучие слезы, впервые за много лет пролившиеся из глаз, навеки, казалось бы, разучив¬ шихся плакать, может и должна послужить мне оправда¬ нием. — Я не сомневаюсь в этом, — сказал Лайонел, глубо¬ ко тронутый скорбью, прозвучавшей в голосе незнаком¬ ца, — не сомневаюсь и прошу вас — не нужно больше никаких объяснений, я не стану их слушать. Надеюсь, что вы не нашли в этих письмах, ничего, что было бы про¬ тивно сыновним чувствам. — Я нашел в них многое, Лайонел Линкольн, что на^ полнило бы гордостью сердце любого отца, — отвечал ста¬ рик. — Именно эта сыновняя любовь, которой дышит ваше письмо, исторгла слезы из моих глаз. Ведь тот, кто, подоб¬ но мне, уже перешагнул грань возраста, отмеренного на земле человеку, не познав при этом ни той любви, что отец питает к своему отпрыску, ни той, которой дитя одаряет того, кто дал ему жизнь, — тот не может при виде такой глубокой привязанности, как ваша, не осознать всей глу¬ бины своего несчастья, если он еще не утратил всякого по¬ добия человеческих чувств. — Вам, значит, не довелось быть отцом? — с глубоким интересом, которого он не в силах был скрыть, спросил Лайонел и, пододвинув стул, уселся возле своего собесед¬ ника. — Разве я не говорил вам, что совершенно одинок? — мрачно произнес старик. Наступило тягостное молчание. Но вот старик загово¬ рил снова, голос его звучал хрипло: — Я был и мужем, и отцом когда-то, но так давно это было, что семейные узы не привязывают меня больше к земле. Старость соседствует со смертью, и даже в теплоте ее дыхания уже слышится холод могилы. — Не говорите так, — возразил Лайонел, — вы неспра¬ ведливы к самому себе: у вас горячее сердце — вспомните, с каким жаром говорили вы об угнетении, царящем, как вам кажется, в колониях. — Этот жар — не более как дрожащее мерцание дого¬ рающей свечи, пламя, которое ярко вспыхивает на крат¬ 73

кий миг, перед тем как угаснуть навсегда. Но, если я не могу зажечь в вашей груди огонь, который уже не пылает в моей, я могу еще предостеречь вас от опасностей, подсте¬ регающих вас в жизни на каждом шагу, и стать если не вашим лоцманом, на что я уже больше не гожусь, то хотя бы маяком. Вот с этой-то целью, майор Линкольн, я и от¬ важился выйти на улицу в такую ненастную погоду. — Какая же была необходимость подвергать себя по¬ добному риску? Разве что-нибудь случилось? И мне грозит опасность? — Взгляните на меня, — торжественно произнес ста¬ рик. — Я бродил по этой цветущей стране, когда она еще была пустыней; я помню те времена, когда наши отцы от¬ воевывали по кусочкам эту землю у индейцев и диких зве¬ рей, и жизнь моя исчисляется не годамй, а столетиями. Сколько же, судите сами, суждено мне еще прожить на этой земле? Сколько месяцев или недель, а быть может, только часов? Лайонел в смущении отвел глаза. — Конечно, вам трудно надеяться прожить еще долгие годы, — отвечал он. — Но ваша энергия и ваш ясный ум служат залогом того, что о таком ничтожном сроке, как дни или даже месяцы, мне кажется, и речи быть не должно. — Как! — вскричал старик, простирая вперед перга¬ ментную руку со вздутыми венами, которые, казалось, еще усугубляли ее мертвенный вид. — Глядя на эти хилые чле¬ ны, на эти седые волосы, на эти впалые щеки, вы еще ре¬ шаетесь предрекать мне годы жизни! Мне — кто не посмел бы вымолить себе и минуты, когда бы она стоила молит¬ вы, ибо и так уж долог был отпущенный мне срок! — Разумеется, когда вечность уже близка, наступает время подумать о ней. — Так вот, послушайте меня, Лайонел Линкольн: ста¬ рый, дряхлый, стоя у края могилы, я все же не столь бли¬ зок к смерти, как эта страна — земля ваших предков — близка к грозной катастрофе, которая потрясет ее до осно¬ вания. — Я не могу согласиться с вами. Мне кажется, вы на¬ прасно так страшитесь будущего, оно не столь зловеще, — с улыбкой заметил Лайонел.

– 1 Даже если самые худшие опасения оправдаются, для Англии этот удар будет не бо¬ лее чувствителен, чем для нашей планеты извержение одного из ее вулканов. Но к чему эти пустые метафоры, 74

сударь? Быть может, вам известно о какой-либо непосред¬ ственной опасности, угрожающей нам? Какая-то мысль внезапно зажгла потухший взор ста¬ рика, ироническая улыбка тронула его иссохшие губы, и он медленно произнес: — Страшиться может только тот, кто боится что-то по¬ терять! Бели дитя перестает цепляться за юбку няньки, значит, оно уже научилось стоять на ногах и не сомне¬ вается в себе. Англия так долго водила колонии на помо¬ чах, что ей уже кажется, будто они не в состоянии само¬ стоятельно шагнуть ни шагу. — Помилуйте, сударь, вы в своих предположениях за¬ ходите дальше самых диких фантазий, проповедуемых наиболее отчаянными из тех, кто именует себя «Сынами Свободы», -г- словно свобода может найти себе где-нибудь более испытанный и надежный приют, чем под крылом священных английских законов! Ведь они требуют только одного: чтобы им перестали чинить обиды, которые, как мне кажется, существуют преимущественно в их вообра¬ жении. — Видали вы когда-нибудь, чтобы камень катился не с горы, а в гору? Стоит только пролиться хоть единой капле американской крови, и это оставит несмываемый след. — К сожалению, это уже случалось. Однако с тех пор прошли годы, а Англия стоит все так же неколебимо и власть ее непререкаема. — Ее власть! — воскликнул старик. — Разве в самом терпении и послушании этого народа, когда он полагает, что правда не на его стороне, вы же видите залог того, что сделает его несгибаемым и непобедимым, когда он почувствует свою правоту?.. Но мы теряем время, майор Линкольн... Я пришел, чтобы проводить вас туда, где вы получите возможность увидеть собственными глазами и услышать собственными ушами, какие мысли и чаяния живут в душе народа... Хотите вы следовать за мной? — Но не сейчас же, не в такую бурю? — Эта буря ничто по сравнению с той, что может раз¬ разиться над вашей головой в любую минуту, если вы не одумаетесь. Повторяю, следуйте за мной. Если такой ста¬ рик, как я, может презреть ненастье, пристало ли англий¬ скому офицеру отступать перед ним? Гордость Лайонела была задета, и, вспомнив данное им 75.

однажды обещание сопровождать своего почтенного друга, куда бы тот его ни повел, он наскоро переоделся в штат¬ ское платье, накинул на плечи плащ, чтобы защитить себя от непогоды, и уже направился было к двери, но обращен¬ ные к нему слова остановили его. — Нет, не этим путем, — сказал старик. — Я надеюсь, что ваше посещение принесет пользу, но тем не менее ему надлежит совершиться втайне. Никто не должен знать о вашем присутствии. Я считаю вас достойным сыном ваше¬ го почтенного отца и, вероятно, мог бы даже не предупре¬ ждать о том, что поручился за вашу скромность. — Вы не раскаетесь в оказанном мне доверии, су¬ дарь, — высокомерно ответил Лайонел. — Но для того что¬ бы я мог увидеть то, что вы намерены мне показать, вам, по всей вероятности, необходимо покинуть этот дом? — Молчите и следуйте за мной, — сказал старик, по¬ вернулся и отворил дверь в узкий д темный коридор, осве¬ щавшийся только небольшим окном — одним из тех край¬ них по фасаду окон, о которых мы уже упоминали выше, при описании дома. Несмотря на полумрак, Лайонел, следуя предостере¬ гающим указаниям своего спутника, благополучно спу¬ стился по лестнице, соединяющей служебные помещенйя нижнего этажа с жилыми комнатами .верхнего. Внизу, на площадке лестницы, они на секунду приостановились, и молодой человек воспользовался этим, чтобы выразить свое изумление по поводу того, что его посетитель куда лучше знаком с расположением комнат в этом доме, чем он сам, живущий здесь не первый день. — Разве я вам не говорил, что знаю Бостон без малого сто лет! — с сердцем возразил старик; он произнес эти сло¬ ва еле слышным шепотом, и все же в них сквозило раз¬ дражение. — Много ли в нем неизвестных мне зданий? Прошу, следуйте за мной молча и соблюдайте осторож¬ ность. Он отворил еще одну дверь, и они вышли во двор. Лайонел заметил человеческую фигуру, прижавшуюся к стене дома, словно ища защиты от проливного дождя. Ко¬ гда они направились через двор к воротам, эта фигура от¬ делилась от стены и последовала за ними. — Вам не кажется, что за нами следят? — спросил Лайонел, оборачиваясь. — Кто это крадется за нами по пятам? 70

— Зто наш малый, — сказал старик, которого мы будем отныне называть Ральф, ибо так, как вы могли заметить, всегда обращался к нему Джэб. — Это наш малый, и вреда от него нам не будет. Бог даровал ему способность отли¬ чать добро от зла, хотя, к несчастью, телесные недуги не¬ редко омрачают его рассудок. Однако сердце его отдано родине, а она нуждается сейчас в каждом, кто может стать на защиту ее прав. Молодой англичанин высокомерно улыбнулся, плотнее закутался в свой плащ и, наклонив голову, шагнул на¬ встречу ветру, бушевавшему на улице. В полном молчании они быстро шли по узким кривым переулкам. Лайонел дивился про себя необъяснимому таинственному интересу, который возбуждал в нем его спутник, — интересу столь непреодолимому, что он ночью, в непогоду покинул кров миссис Лечмир и отправился неизвестно куда, неизвестно зачем, быть может подвергая себя даже опасности. И все же он без колебаний продолжал следовать за стариком, ибо к этим мыслям примешивались воспоминания о недав¬ них весьма занимательных и откровенных беседах, которые они вели друг с другом во время их долгого плавания. К то¬ му же все, что касалось благополучия и счастья его роди¬ ны, не могло, естественно, не интересовать его. Он старал¬ ся не терять из виду своего провожатого, а тот шел впере¬ ди и, казалось, не замечал бури, стремившейся сокрушить его дряхлое тело. За спиной у себя Лайонел слышал тяже¬ лую поступь Джэба, который не отставал от него ни на шаг, стараясь укрыться от ветра за его развевающимся плащом. Казалось, ни одна живая душа не отважится вы¬ глянуть наружу — даже немногие попавшиеся им на пути часовые не шагали взад и вперед перед зданиями, кото¬ рые им надлежало охранять, а укрывались от непогоды за выступами домов или искали спасения на каком-ни¬ будь крыльце. Временами порывы ветра проносились по узким улочкам с завыванием, подобным реву морского прибоя, и с такой яростью, что едва не сбивали наших путников с ног. В такие минуты Лайонел принужден был останавливаться и даже отходить под защиту какой- нибудь стены, но его провожатый, вдохновляемый своей целью и не стесняемый одеждой, устремлялся вперед, сквозь бурю и мрак, с легкостью, представлявшейся взбу¬ дораженному воображению молодого офицера почти сверхъестественной. Но вот старик, порядком опередив- 77

дпий своих спутников, остановился и стал поджидать Лайо¬ нела. Поравнявшись с ним, Лайонел с удивлением увидел, что тот стоит, глядя на торчащий у края мостовой пень. — Взгляните — вы видите, что сталось с этим вязом?— спросил Ральф, когда его спутники приблизились. — Их топор погубил дерево-мать, но ее побеги живы и дадут по¬ росль по всему континенту! — Не понимаю вас! — возразил Лайонел. — Я не вижу здесь ничего, кроме какого-то пня. Я полагаю, министры его величества короля никак не повинны в том, что это де¬ рево срублено. — О нет, министры короля повинны в том, что тут про¬ изошло... Но спросите лучше этого юношу, который стоит рядом с нами, — он расскажет вам, какое это было дерево. Лайонел повернулся к Джэбу и увидел при бледном свете подернутой облаками луны, что дурачок, забыв о дожде, стоит с непокрытой головой и с благоговением взи¬ рает на пень. — Все это полнейшая загадка для меня! — сказал Лайонел. — Что это за пень, Джэб? Почему ты чуть ли не молишься на него? — Это пень «Дерева Свободы», — ответил Джэб. — И не след проходить мимо него, не воздав ему почестей! — Чем же это дерево заслужило такое поклонение? Каковы его заслуги перед свободой? — Как — чем? А где еще вы видели дерево, которое могло бы писать и оповещать о днях городских собраний или могло бы рассказать людям, какую штуку собирается выкинуть король с чаем и с гербовыми марками? — Ты хочешь сказать, что сие необыкновенное дерево могло творить все эти чудеса? — А то как же! Конечно, могло и творило... Стоило скряге Томми задумать вечером какую-нибудь пакость, чтобы одурачить народ, и наутро вы могли прийти сюда и прочесть здесь на бумаге, приклеенной к стволу дерева, про все его дьявольские затеи и про то, что теперь надле¬ жит делать, и все это было написано таким же прекрас¬ ным почерком, как у самого учителя Ловелла, когда он очень постарается. — И кто же приклеивал здесь эту бумагу? — Кто? — негодующе вскричал Джэб. — Понятно кто! Свобода приходила ночью и приклеивала ее. Когда у Нэб не было крыши над головой, Джэб частенько спал под этим 73

деревом и не раз видел собственными глазами, как Свобо¬ да приходила ночью и оставляла здесь эту бумагу. — Она являлась сюда в виде женщины? — Вы думаете, Свобода так глупа, что будет во всякое время разгуливать в женском платье и собирать вокруг се¬ бя толпу пьяных солдат? — не скрывая своего презрения, возразил Джэб. Случалось, конечно, она одевалась как женщина, а то так нет. Как придется. И Джэб сидел на дереве, когда старик Нолл отказался от своих дьявольских марок. Правда, он сделал это, только когда «Сыновья Сво¬ боды» разорили на пристани его лавчонку с марками и по¬ весили его вместе с лордом Бьютом на суку старого вяза! — Повесили! — воскликнул Лайонел, невбльно попя¬ тившись назад. — Это дерево служило когда-то виселицей? — Да, для чучел, — со смехом отвечал Джэб. — Жаль, что вас здесь не было. Вы бы посмотрели, как этот Бьют вместе с оседлавшим его сатаной крутился в воздухе, когда они его вздернули! Лайонел догадался, каково было назначение достослав¬ ного дерева, и выразил желание отправиться дальше. Старик, предоставив Джэбу давать Лайонелу разъясне¬ ния, с нескрываемым интересом наблюдал, какое впечат¬ ление производят они на молодого офицера, но, как только последний выразил желание двинуться дальше, он тут же повернулся и снова зашагал вперед. Теперь они прибли¬ жались к той часта города, которая примыкает к гавани, и вскоре их проводник свернул в небольшой дворик и, не по¬ стучавшись, отворил дверь какого-то весьма мрачного зда¬ ния. Узкий, длинный, тускло освещенный коридор привел их в довольно просторное помещение, походившее на зал для собраний.. В зале находилось по меньшей мере чело¬ век сто мужчин, собравшихся, очевидно, по какому-то весьма важному делу, — так серьезны и сосредоточенны были их лица. Вечер был воскресный, и Лайонел подумал было, что его друг, человек как будто очень благочестивый, привел его сюда, чтобы он прослушал проповедь какого-нибудь особенно чтимого проповедника. Восприняв это как молча¬ ливый укор за его пренебрежение ко дню господню, Лайо¬ нел в первую минуту почувствовал легкий укор совести, ио когда он протискался вперед и прршялся молча наблю¬ дать за происходящим, то быстро понял свою ошибку. Не¬ погода. заставила всех надеть простую, грубую одежду, и 79

внешний вид собравшихся производил суровое и даже не¬ сколько зловещее впечатление, однако сдержанное спокой¬ ствие и учтивость манер убеждали в том, что все эти люди в высокой степени обладают чувством собственного досто¬ инства. Прошло еще несколько минут, и Лайонел понял, что он присутствует на собрании, призванном обсудить политиче¬ ское положение в стране, однако с какой именно целью, это было ему еще неясно. По каждому вопросу выступал один или два оратора, причем их сугубо провинциальная манера выражаться не оставляла сомнения в том, что это простые торговцы или городские ремесленники. Если не все, то, во всяком случае, большинство ораторов были столь хладнокровны и осторожны в своих речах, что их искрен¬ ность можно было бы подвергнуть сомнению, если бы не прорывавшиеся порой резкие и даже язвительные обличе¬ ния королевских министров й не великолепное единодушие при голосовании. Было принято несколько резолюций, в которых самый умеренный и сдержанный протест удиви¬ тельным образом сочетался с самыми смелыми и реши¬ тельными требованиями соблюдения конституционных принципов. Ни один голос не прозвучал против, и тем не менее в зале царило такое спокойствие, словно все это ни¬ кого заживо не задевало. Лайонела поразил язык этих ре¬ золюций, составленных чрезвычайно ясно и просто и вме¬ сте с тем не без известной элегантности выражений, в ко¬ торых ясно проглядывал трезвый и еще не искушенный в витиеватых периодах политических речей ум городского ремесленника. Взгляд молодого офицера перебегал с од¬ ного лица на другое, стараясь найти тех, кто был тайным вдохновителем разыгравшейся перед его глазами сцены, и вскоре один из присутствующих приковал к себе его вни¬ мание. Это был человек средних лет; вся его внешность — лицо, осанка, одежда, видневшаяся из-под плаща, — ука¬ зывала, что он принадлежит к более высокому сословию, нежели большинство собравшихся. Окружавшие его люди выказывали ему знаки глубокого, но лишенного всякого подобострастия почтения. Раз или два руководители со¬ брания, отойдя с этим человеком в сторону, о чем-то горячо с ним совещались, и это послужило причиной возникших у Лайонела подозрений относительно тайной роли при¬ влекшего к себе его внимание незнакомца. Однако, несмот¬ ря на внезапно пробудившуюся в душе молодого офицера 80

антипатию к этому человеку, который, как ему казалось, злоупотребляя своим влиянием, подстрекал других к непо¬ виновению, он не мог не признаться себе в том, что откры¬ тое, отважное и удивительно привлекательное выражение лица незнакомца производило весьма благоприятное впе¬ чатление. Хотя стоявшие впереди временами заслоняли незнакомца от Лайонела, молодой офицер не спускал с не¬ го глаз, и вскоре его пристальный и исполненный любо¬ пытства взгляд привлек внимание незнакомца, после чего взоры их скрещивались не раз и были взаимно вырази¬ тельны. Наконец председатель объявил, что все вопросы разрешены, и закрыл собрание. Лайонел, стоявший в глубине зала, прислонившись к стене, позволил общему потоку увлечь его за собой в тем¬ ный коридор — тот, который и привел его сюда. Он оста¬ новился, поджидая своего скрывшегося куда-то спутника и надеясь в глубине души, что ему удастся увидеть побли¬ же человека, чья наружность и поведение так его заинте¬ ресовали. Он не заметил, что толпа быстро поредела и в коридоре, кроме него, осталось всего несколько человек, и не подумал о том, что сам может теперь привлечь к себе внимание и возбудить подозрения. Внезапно за его спиной раздался голос: — Явился ли майор Линкольн сегодня к своим сооте¬ чественникам как человек, который сочувствует им, или как баловень судьбы — офицер английской армии? Перед ним стоял тот самый человек, которого он без¬ успешно пытался увидеть в толпе. — Разве сочувствие к угнетенным несовместимо с вер¬ ностью моему государю? — промолвил Лайонел. — Да, как это явствует из поведения многих храбрых англичан, которые поддерживают наше правое дело, — мягко сказал незнакомец, — а ведь майор Линкольн наш соотечественник. — Пожалуй, с моей стороны было бы неблагоразумно отречься в настоящую минуту от этого наименования, су¬ дарь, каковы бы ни были мои чувства, — высокомерно улыбнувшись, отвечал Линкольн. — Я бы не сказал, что это здание представляется мне столь же безопасным мес¬ том для выражения моих симпатий, как городской плац или Сент-Джемский дворец. — Но если бы король присутствовал сегодня здесь, майор Линкольн, разве пришлось бы ему услышать хоть 4 Фенимор Купер. Том IV 81

одно слово, противоречащее тем законам, которые объяви¬ ли его особу священной и неприкосновенной? Если все речи здесь и подсказывались верноподдан¬ ническими чувствами, язык их отнюдь не был предназна¬ чен для королевских ушей. Но это не язык подобострастия или лести, а язык правды, которая не менее священна, чем права ко¬ роля. Сейчас не место и не время, сударь, обсуждать пра¬ ва и прерогативы нашего с вами государя. Но, если нам еще доведется повстречаться в месте, более соответствую¬ щем нашему положению, что, судя по вашему обхождению и манере изъясняться, я отнюдь не считаю невозможным, поверьте, я не премину стать на защиту его прав. Незнакомец понимающе улыбнулся, поклонился и, от¬ ступая в глубину темного коридора, ответил: Если не ошибаюсь, наши отцы не раз встречались в тех сферах, которые вы имеете в виду. Не приведи гос¬ подь, чтобы встреча сыновей оказалась менее дружествен¬ ной. Лайонел, оставшись один, ощупью выбрался на улицу, где увидел поджидавших его Ральфа и Джэба. Не спросив Лайонела о причинах задержки, старик, как и прежде, не обращая ни малейшего внимания на разбушевавшиеся стихии, зашагал обратно по направлению к дому миссис Лечмир. *— Вы имели сейчас возможность познакомиться с на¬ строением народа, — после непродолжительного молчания сказал он. — По-прежнему ли вы не видите опасности, не верите, что извержение вулкана вот-вот начнется? — Конечно. Все, что я сегодня видел и слышал, лишь утверждает меня в моем мнении, — отвечал Лайонел. — Бунтовщики едва ли станут произносить накануне восста¬ ния столь рассудительные и умеренные речи. И даже те, кто обычно служит топливом в костре мятежа, — даже чернь держалась в рамках законности и обсуждала свои конституционные права, словно какие-нибудь ученые юристы. — Так вы полагаете, что костер будет пылать менее жарко оттого, что «топливо», как вы выражаетесь, будет хорошо выдержанным и сухим? — возразил Ральф. — Вот как судит наша молодежь, получившая образование в чу¬ жих землях! Этот мальчик равняет своих трезвых и рассу¬ 82

дительных соотечественников с европейскими крестьян нами! Эти слова Лайонел расслышал вполне отчетливо, но дальше все слилось в нечленораздельное, исступленное бормотание, и смысла его он не уловил. Достигнув той части города, с которой Лайонел был уже знаком, его провожатый указал, куда ему нужно идти дальше, и покинул его, сказав на прощание: —= Я вижу, лишь последний, страшный довод ^ довод силы может убедить вас в том, что американцы испол¬ нены твердой решимости не подчиняться своим угнетате¬ лям. Да минуеlb нас эта беда! Но если она нагрянет, а она должна нагрянуть неизбежно, вы поймете свою ошибку, молодой человек, и откликнетесь, надеюсь я, на зов роди¬ ны и крови. Лайонел хотел что-то возразить, но звук поспешно уда¬ ляющихся шагов Ральфа сделал всякие возражения бес¬ смысленными, ибо не успел молодой офицер раскрыть рот, как худая фигура его спутника уже начала таять, словно призрак, за частой сеткой дождя и вскоре совсем скрылась из глаз, слившись с ночным мраком, который поглотил вслед за тем и менее призрачную фигуру дурач¬ ка Джэба« Глава VII Мы всё исполним. Бедные служанки, Когда другие сладко спят в постелях, В дождь, в холод, ночью сторожить должны мы. Шекспир, «Король Генрих IV» На смену ненастью ласково, по-весеннему засияло солнце, и в эти несколько погожих дней Лайонелу не дове¬ лось больше встретиться с таинственным стариком. Джэб же, наоборот, так доверчиво и простодушно следовал по¬ всюду за молодым офицером, что тронул его сердце, осо¬ бенно после того, как Лайонел понял, каким насмешкам столь часто подвергали беднягу грубые, невежественные солдаты. Меритон с явной неохотой занялся, по приказу Лайо¬ нела, гардеробом Джэба и сумел заметно облагообразить 4* 83