Измена. Месть подают холодной
Шрифт:
– Так и есть. Но прежде чем я выскажу свои мысли, ответь: почему никогда не упоминался тот факт, что Аделаида преподавала алхимию?
Брови Руби приподнимаются. Она указывает мне на кресло, а сама садится во второе.
– Так ведь это было ещё до замужества, под девичьей фамилией. Тогда нравы у драконов Ристайла были ещё более консервативны. Мать мечтала построить карьеру, но на пике успеха её отозвали домой и выдали замуж. Она дико не любит вспоминать те времена. Я сама узнала о её прошлом, можно сказать, случайно.
– Почему её так спешно выдали замуж? – спрашиваю я напряжённо. – Она встретила
– Суженного, – поправляет Руби. – Ты говоришь, как вайшнийка, у нас говорят иначе. Нет, отец не был её суженным. Маму спешно выдали замуж, потому что для женщины её происхождения считалось постыдным быть учёной.
– И что было дальше?
– Дальше? – Руби задумчиво возводит глаза к потолку. – Дальше были годы попыток подарить отцу наследников.
– Долго это длилось?
– Лет тридцать, вроде? Родила она уже не юной девочкой. Ты же знаешь, у драконов проблемы с потомством, если сама судьба не указала, с кем нужно пытаться их сделать, – хмыкает Руби.
– Но потом у неё получилось сразу двое, с разницей всего в год, – напираю я. – Тебе не кажется это странным?
Руби пожимает плечами.
– Всем так казалось, но мало ли? Даже слухи ходили, что мать с помощью зелий и трав нашла способ зачать ребёнка – иначе откуда после стольких лет безуспешных попыток сразу двое, один за одним. Когда дела касается магии и алхимии, народ горазд до сплетен и мистификаций.
Серьёзно смотрю на Руби, и под моим взглядом она напрягается.
– Руби, – говорю я. – Думаю, это правда. Аделаида нашла способ сводить драконов без истинности и прочей мишуры, и мне кажется, это имеет свои последствия.
– Что? – икает подруга. – Откуда такие мысли?
– О, мыслей у меня много. Лекарства Веспулы действуют полным ходом, – говорю я мрачно. – Не знаю, кому служит твоя мать и в чём её мотивы, но на данный момент точно знаю одно: мне нужна твоя помощь.
– В чём? – решительно спрашивает подруга.
– Мне надо выкрасть моего ребёнка.
– Ты же сама была против! – вспыхивает Руби.
– Я была против того, чтобы его под покровом ночи похищали непонятные наёмники Райдена, – поясняю я терпеливо. – Но теперь я взвесила все за и против и поняла, что решение, за некоторыми поправками, здравое. Я сама заберу Ингвара, и мы попросим убежища в Академии.
Во взгляде Руби вопрос и настороженность – она знает меня слишком давно и хорошо, чтобы я могла скрыть от неё хоть что-то. Вздохнув, я быстро посвящаю её в курс дела. Как и следовало ожидать, подруга остаётся собранной, хоть и вижу, как миг вспыхивают золотистыми искрами тревоги её глаза.
– Из Академии высовываться будет опасно, – говорю я напряжённо. – И наши действия усложнят дела с бракоразводным процессом. Отдуваться придётся Сэму.
– Ох и обрадуется он сегодня такой новости, – весело хмыкает Руби.
– Если откажется – я его не осужу, – вздыхаю я. Подруга насмешливо щурит золотистые глаза.
– Не откажется. Боюсь, ему станет только интереснее. Мальчик по складу ума не чопорный адвокат, а настоящая ищейка. Интересно будет с ним познакомиться лично.
– Так присоединяйся к встрече.
Руби с улыбкой кивает.
– Если успею. По плану у нас же разделение труда: я свяжусь с Райденом, а ты посвятишь в детали дела юриста. Хотя мне в любом случае
пришлось бы поехать с тобой, ты же знаешь, без дуэньи тебя не отпустят, – хихикает она.Кажется, титул старой девы, который так бесит Веспулу, Руби только забавляет.
– Если честно, не думала, что ты доверишь переговоры с Раем мне.
– Хочу отсрочить момент, когда он спросит: "Почему нельзя было сразу делать по-моему?", – хмыкаю я.
В который раз за разговор нервно подхожу к окну, чтобы убедиться, что Аделаида не прикасается к Ингвару, но свекровь куда больше увлечена «гувернанткой», по крайней мере, на первый взгляд. Заставляю себя выдохнуть. За столько лет она не причинила сыну вреда, но сейчас я волнуюсь. Я не понимаю, что в голове у Аделаиды и чего от неё можно ждать.
– Успокойся, – мягко говорит Руби. – Веспула не даст Ингвара в обиду.
– Мой сын там, наедине с двумя безумными алхимичками, – возражаю я тоскливо. – А вдруг они сейчас разговорятся, подружатся и выкрадут его во имя науки?
Подруга смеётся.
– Ну и шутки у тебя.
– У меня уже нет сил на шутки, – вздыхаю я. – Как и нет сил гадать, кто ещё задумал опоить меня или поставить эксперимент на мне или моём сыне.
Руби ободряюще хлопает меня по плечу.
– В свете последних новостей я вполне понимаю твоё настроение и даже лёгкую паранойю. Ничего, в Академии тебе помогут прийти в доброе расположение духа, – подмигивает она.
Как обычно, слуги не спешат выполнять мои приказы без подтверждения от Эйвана или Аделаиды, но вот Руби игнорировать не смеют. Меня посещает мысль заняться воспитанием слуг, но потом я понимаю, что это не имеет смысла. Я никогда не была истинной госпожой этого дома, а сейчас уже и поздно ею становиться. Это не моё место.
Выхожу в холл, мысленно готовясь к скандалу и крикам. Нет, своё право выезжать, когда я этого хочу, я отстою, но сил на это потребуется немало. Аделаида всё ещё поглощена Веспулой, потому не становится препятствием на моём пути. А вот Эйван выходит в холл и скрещивает руки на груди, всем своим видом излучая угрозу.
Наши взгляды скрещиваются, словно шпаги, но ни один не успевает и рта раскрыть. Из гостиной вылетает Лисанна и повисает у него на шее.
– Эйви-и! – тянет она наигранным, капризным тоном, от которого Руби морщится. Прижавшись к моему мужу, сестра жарко шепчет, но слух дракона без проблем распознаёт каждое слово: – Глянь, твоя мама, наконец, занята, Ингвар играет с козой, только старшие сёстры портят момент. Пусть они уедут!
– Но зайка… – теряется Эйван.
– Вечное пламя, меня сейчас стошнит, – всплёскивает руками Руби. – Вилле, пойдём скорее, кучер ждёт.
Мы покидаем дом спокойно, Эйван даже не пикает вслед. Когда мы садимся в карету, я позволяю себе высказаться вслух:
– Очень жаль, что Лисанна была слишком юна, чтобы выдать её за Эйвана. Мне кажется, она смогла бы побороть влияние Аделаиды и подмять его под каблук.
Руби пожимает плечами, поджимая пухлые губы.
– Сомневаюсь. Сколько я себя помню, Эйван заглядывал в рот матери. Потому меня она только ругала, постоянно напоминая, какой у неё идеальный любящий сын. Знаешь, сколько раз я слышала о том, что «не удалась»? А Эйван всячески пытался доказать матери и отцу, что он как раз «удался».