Измена. Мой непрощённый

— Какой? — хмурится Динка.

Овалом лица она в Настю. А цветом — в меня. Красивая вышла девчонка! Это и радует и пугает одновременно. Будто только сейчас я вдруг понял, как она повзрослела.

— Ну, тот, который ты смотришь.

— А! — бросает она, словно вспомнила. Так значит, речь шла о сериале? Или всё-таки, нет?

— Да, про всякое, — отвечает расплывчато.

Но я уже знаю ответ. Про любовь!

Пару часов пролетают, как выстрел. И дочь начинает зевать. Я знаю, она притворяется. Чтобы скорее вернуться к подружкам и обсуждению их «сериала». Видимо, школьная мелодрама? А с отцом ей болтать уже не о чем!

С лёгкой досадой встаю, оставляю на тумбочке пару банкнот на «карманные».

— Спасибо, папуся, — воркует дочура, и целует меня на прощание.

Дверь внизу хлопает, и я понимаю, что сын уже дома. Выдыхаю, прежде, чем встретиться с ним. Хотя знаю заранее, чем ограничится встреча. Суховатым: «Привет», и презрительным взглядом с его стороны.

Так и происходит. Пытаюсь спросить:

— Как дела?

Он отвечает:

— Нормально, — и, минуя меня, направляется в кухню.

Я понимаю, что должен сказать ему что-то. Но что? На ум не приходят слова. Почему-то сейчас я не могу подыскать ни одно. Мне проще толкнуть на собрании речь, чем пробудить интерес у Дениса.

И поэтому я ухожу. Возвращаюсь в квартиру, где пусто. И понимаю, как здесь хорошо. Одному! В тишине. Ногой наступаю во что-то мягкое. Включаю свет…

— Твою мать!

Пока я вытираю салфетками гадость с подошвы, Джек появляется из темноты. Я забыл его выгулять! Два раза. Два!

— Я давал тебе шанс! — объявляю ему.

Но он только ухом ведёт. Равнодушный к угрозам. Пока собираю говно, вспоминаю ту женщину. Интересно, Снежана тоже так делала? Ходила за псиной с пакетиком? Она никогда не говорила об этом!

— Завтра отправишься обратно на передержку, ты меня понял? — ставлю в известность собаку.

Джек уходит, хромая. Ложится у батареи. И во взгляде читается: «Лучше уж там, чем с тобой».

Глава 18. Настя

Теперь каждое свидание Витя начинает отчётом. Рассказы об успехах Дениса мне льстят. Я горжусь им, как мать! Но как женщина очень хочу, чтобы он прекратил говорить о ребёнке. Так как это, увы, убивает любовный настрой.

— Твой пацан молодец, — завершает свои излияния Виктор, — И девчонка что надо у него!

— Девчонка? — я замираю.

— Ну, эта… как её? — щёлкает пальцами Витя, — Танюха, кажется?

Я отстраняюсь:

— Ты знаешь её?

— Так это… Денис познакомил, — пугается Витя, — А что?

Я прикрываю свою наготу. В процессе, пока он болтал, мы оба разделись. Залезли под плед. И уже приготовились к «действу». Я-то не знаю, а вот Витя готов!

— Отлично! — вздыхаю, — С тобой познакомил, а с матерю, значит, не надо.

Эта новость сбивает моё настроение в ноль. Я сцепляю руки в замок на груди. Теперь не до секса!

— Да… там случайно вышло, — тушуется Витя, поняв, что сморозил какую-то глупость, — Я дал ему порулить чуток! А тут она на остановке стояла. Ну, мы и подбросили…

Все прочие фразы меркнут. Мой разум цепляет одну:

— Порулить? Ты дал ему порулить?

Витя сидит, озадаченно глядя. Обратно слова не возьмёшь.

— Ну, я так… на окраине. Там безопасно.

Слабое оправдание! И я нападаю:

— Ты позволил ему сесть за руль? Но ему же шестнадцать!

Витя, совсем не смутившись услышаной цифры, пожимает плечами:

— И что? Мотик водят с шестнадцати лет.

Я буквально взрываюсь. Встаю, позабыв о своей наготе:

— Да мне плевать, что там водят! Ты должен был спросить у меня!

— Ну, извини, — едко фыркает Витя.

В этот момент я почти ненавижу его! Чему он ещё обучает Дениса? Может быть, вместо ремонта, они вечера напролёт, курят травку и шпилят девчонок?

— Я понять не могу, ну чего ты так взвилась? — он встаёт, демонстрируя весь свой «любовный настрой», — Ну, порулил пацан! Перед девчонкой своей козырнул. Что такого?

Но я непреклонна в своём осуждении. Представить себе не могу, как Денис за рулём его Хонды. А если он газ перепутает с тормозом? На окраине, как же! А Таню они тоже нашли на окраине? Он в городе ездил! А там просто ужас, какой кавардак!

— Конечно, тебе не понять! У тебя нет детей! — бросаю ему обвинения. И с опозданием думаю: «Зря».

— Я просто хотел, — он садится в изножье постели, — Хотел заслужить его дружбу. Перегнул, может, знаю! Но я всё держал под контролем.

Я смотрю на него. Ощущаю, как гнев оседает. Он и сам ещё глупый мальчишка! Лет тридцати с небольшим.

— Да куда уж? — язвительно фыркаю, — Он и так про тебя говорит постоянно. Но вот об этом, — грожу ему пальцем, — Об этом он мне не сказал!

— Ну, так! Кремень! — оживляется Витя, — Только ты это… Насть? Ты его не ругай.

Я сажусь рядом с ним. Как бы виновато ни звучал его голос, но я всё ещё зла:

— Если ты поклянёшься так больше не делать.

Он, улыбнувшись, кивает:

— Клянусь! — и, опрокинув меня на постель, накрывает собой.

Мы занимаемся сексом. И постепенно всё меркнет, под властью его ненасытных дурманящих ласк. А после я тихо лежу. Утомлённая, влажная, жаркая. Льну к нему всем своим телом.

— Интересно, — голос у Вити ленивый, а пальцы лежат у меня на плече, — А какие у нас могли бы быть дети? Наверно, красивые.

Я замираю. Стараюсь не выдать себя.

— Дети? — смеюсь, — Ты серьёзно?

— Ну, а что? — удивляется он.

— Вообще-то мне сорок вот-вот, — говорю и грустнею.

— Да ладно! — хмыкает Витя, — А я думал, тебе двадцать пять?

— Поздновато, — упорствую я.

— А я думаю, самое время, — произносит он, глядя мне прямо в глаза.

Я прячу свой взгляд у него на груди. Не могу я разрушить наивные грёзы! И в этот момент мне так больно. Я вдруг понимаю. Уже не смогу! Ни родить. Ни начать всё сначала. С другим, у которого тоже своя предыстория. Свой «отрубленный хвост». Или с Витей? Которому мало меня и случайных свиданий в каморке. Ему нужно больше! А смогу ли я дать…

— Я так рассуждаю, — произносит он многозначительно, — Дети у тебя получаются что надо. Так зачем ставить крест на себе? Нужно ещё нарожать! У тётки подруга есть. Так она в 47 родила.

Я цокаю:

— Бедная.

Но Витя со мной не согласен:

— Наоборот! Она счастлива.

«Да, уж», — думаю я. Такого счастья мне даром не надо. И вспоминаю Самойлова. Сдал он, конечно! Какой-то пришибленный, тихий пришёл. Куда делся весь его гонор?

Хотя… Мне плевать! Я в коем-то веке себя ощущаю свободной. От этих супружеских пут. От него. И даже его появление в доме на сей раз не вызвало бури эмоций внутри.