Измена. Наследник для дракона

Ни ласка, ни колыбельная, ни погремушки, ни грудь — ничего не помогает! Время идёт. Ленард по-прежнему заходится в крике. Его личико раскраснелось, нижняя губка дрожит.

Я в ужасе и растеряна! Никогда такого не было! Что делать ума не приложу!

Растерянно шарю глазами по комнате, которую заливает яркий солнечный свет. Может, в нём дело?

Он непривычен для сына. В Норленде почти никогда не было солнца, а долгими зимними вечерами мы любили сидеть у камина. Матушка вязала, мы с Ленардом в тысячный раз перелистывали единственную детскую книжку, которая была в доме, с яркими картинками, и любовались пламенем камина. Камин…

Последнее средство. Напоминание о прежней жизни.

Выскальзываю из комнаты, прижимая к себе Ленарда. Продолжаю гладить его по спинке и шептать успокаивающие милые глупости. Сбегаю вниз. Направо. Вглубь коридора знакомой дорогой.

А вот и каминный зал. И то самое кресло, в котором я застала сцену, разделившую жизнь на до и после. Кажется, всё это было в прошлой жизни.

Фух. Не до того сейчас. В зале полутьма. Камин зияет чёрной пастью.

Можно было бы позвать слуг, но я не хочу никого видеть. Под непрекращающийся рёв Ленарда, удерживая его правой рукой, опускаюсь вниз на колени, подбрасываю левой рукой несколько поленьев. Пересаживаю сына поудобнее.

Кое-как формирую простенькое корявое магическое плетение. Его хватает, чтобы сухие поленья занялись.

Слабые и тоненькие языки оранжево-жёлтого пламени лениво лижут дерево. Давай же, ну! Пламя разгорается. Подбрасываю ещё дров.

Разворачиваю мордашку Ленарда к огню. Расплакаться готова от того, что фокус удался. Малыш впервые замолчал. Смешно выпучил карие глазки-бусинки и завороженно смотрит на пламя.

Блики огня отражаются в его глазах. На личике изумление и восторг. Целую его в мокрую солёную щёчку. Поднимаюсь осторожно и медленно. Прохаживаюсь взад и вперёд перед камином, непрерывно целуя любимую макушку.

Малыш гулит и тыкается личиком мне в грудь. Неприязненно смотрю на массивное кресло. Обхожу его стороной. Опускаюсь на велюровый бордовый диванчик перед камином.

Оглядываюсь на плотно сомкнутые деревянные двери. Ничего ведь, если я здесь покормлю? Никто не должен нам помешать. Ленард только чудом успокоился, не хочу подниматься наверх и чтобы его истерика началась по новой.

Подхватываю с чайного столика прямоугольную кружевную салфетку. Сойдёт, чтобы прикрыться.

Расстёгиваю пуговки платья, высвобождаю грудь. Готова застонать от удовольствия, когда снова слышу привычное причмокивание. И ти-ши-ну…

Это блаженство!

— Маленький мой, — шепчу тихонько, поглаживая кончиками пальцев мягкие волосики сына. — Сколько же ты натерпелся? Но ничего. Теперь мы будем вместе. Я всё для этого сделаю. Всё. Обещаю.

Тихо потрескивает камин, отбрасывая на пол оранжево-красные тени. Уютно пахнет берёзовыми поленьями. Во рту солёный привкус слёз облегчения.

Устраиваю сонного Ленарда у себя на груди поудобнее, откидываюсь головой на спинку диванчика. Накрываю нас тонким кружевом. Глаза слипаются, сознание уплывает.

Наконец-то мне легко и спокойно. Мы вместе, это главное. А остальное приложится. Мягко и плавно проваливаюсь в уютную дрёму.

Сознание возвращается резко. Вздрагиваю, сжимая в объятиях сына. Ленард проснулся и самостоятельно нашёл грудь. Без криков и оров занялся едой. Вот так, малыш! Расстёгиваю платье ещё ниже, чтобы сыну было удобнее.

Сколько мы спали? Хм, огонь в камине бодро потрескивает. Проклятье, салфетка свалилась на пол, надо поднять.

Тру переносицу, подавляю зевоту. Приподнимаюсь со спинки дивана вместе с Ленардом, чтобы наклониться за салфеткой, да так и застываю с протянутой рукой.

Потому что мы не одни в каминном зале. Прямо напротив, в кресле, сидит, развалившись, Роланд. Камзол распахнут на груди, белоснежная рубашка расстёгнута на несколько верхних пуговиц и открывает мускулистую грудь, покрытую тёмной порослью волос.

Его рука небрежно свисает с подлокотника, в ней бокал с янтарной жидкостью. Он медленно подносит его ко рту и делает глоток, не сводя с меня пристального взгляда. Ничуть не стесняясь, нагло опускается вниз, к расстёгнутому платью, которое ничегосейчас не скрывает. Смотрит и не торопится снова взглянуть мне в глаза.

Сглатываю, прикрываюсь, насколько это возможно, и делаю движение, чтобы встать и уйти.

— Сядь, — бросает отрывисто, и я понимаю, зачем он здесь.

Всё верно. Ведь он со мной ещё «не закончил».

Остаюсь на месте. Выпрямляю спину. Я напряжена.

Треск пламени в камине кажется оглушительно громким. Судорожно втягиваю носом запах горящих поленьев.

Молчание давит, как и тяжёлый взгляд Роланда, который будто ощущаю физически. На щеке, шее, груди. Хочется закрыться, убежать. Но нельзя.

— Оказывается, наш сын бывает милым, — проговаривает Роланд, растягивая слова. — Когда не орёт.

Бросаю на него быстрый взгляд и снова смотрю на Ленарда.

— Он никогда не орёт просто так! — вырывается у меня. — И когда я рядом тоже!

— Звучит обнадеживающе, — усмехается Роланд. — Выходит, теперь мы сможем наслаждаться тишиной.

Эта его фраза заставляет меня напрячься ещё сильнее. Что это значит? Ведь он хотел отправить нас подальше в деревню. Сейчас эта перспектива видится совсем в ином свете.

Сейчас я вовсе не прочь сесть в карету и уехать. Без разницы куда. Главное подальше от него. Собственно, такой ведь был план, пока сыну не исполнится три? Значит, у меня ещё два с лишним года передышки.

— Насладишься, — бросаю раздражённо. — Когда мы уедем в Драгонхилл.

В ответ раздаётся тихий смех. Поворачиваю голову. Смотрю недоумённо на Роланда, не понимая, что именно его рассмешило. Рот дракона растягивается в улыбке, обнажая белоснежный ряд ровных зубов.

Роланд пристраивает на подлокотник кресла едва тронутый бокал. Встаёт. С ужасом смотрю, как он приближается к нам.

Опускается на диван рядом. Кладёт руку на спинку позади меня. Напряжение в воздухе растёт. Я натянута, будто струна. Ленард чувствует это. Недовольно хныкает.

— Тшшш, — глажу его по спинке, пристраивая поудобнее.

— Уедете? В Драгонхилл? — проговаривает Роланд тихим низким голосом, снова посмеивается. — Я так не думаю, Софи.

— Ты сам говорил, что мы будем жить там, пока Ленарду не исполнится три!

Смотрю на него с вызовом. Не надо тут делать из меня дуру! Я всё помню!