Изнанка желаний

А я потоптался у ларька и, обнаружив, что делать мне больше нечего, рассудил, что прогулка не повредит.

Что, если я обнаружу что-то, чего раньше не замечал?

Если перефразировать: найду шального демона, которого получится быстренько грохнуть.

Пусть моя инициация оказалась случайной нелепостью, я твёрдо вознамерился влиться в Изнанку. И не из-за того, что иначе меня однажды пришьют, а потому что по-настоящему верил в то, что говорил Бехемоту и Рите.

Кто-то назвал бы это идиотизмом или бессмысленным идеализмом. Наверное, я просто хотел поменять что-то к лучшему.

Что-то оставить после себя.

Блуждание по улицам в течение часа заметных успехов не принесло. Наверняка демоны, заслышав моё приближение, забились в свои дыры и носа не смели казать из них. В городе новый шериф!

Из самолюбования меня выдернула далёкая фигура, показавшаяся на горизонте. Я как-то и не заметил, что забрёл в частный сектор — вокруг стояли полудеревенские дома, огороженные полудеревенскими заборами.

Сперва я услышал далёкие ритмичные постукивания. Затем догадался, что исходят они от таинственной согбенной фигуры. Она остановилась на перекрёстке. Развернулась ко мне.

Первым, что я заметил, был вертикальный барабан, привязанный к мохнатой талии незнакомца. По нему-то он и бил длинной колотушкой с мягким круглым навершием.

И лишь пару секунд спустя мозг сообщил мне, что, вообще-то, барабан держала приличных размеров горилла. На голове которой сидела широкополая соломенная шляпа. Китайского толка, так сказать.

Какое-то время мы пялились друг на друга. Я старался нащупать подходящий порядок действий. Позвонить в зоопарк? Да нет, сразу в цирк. Откуда в зоопарке барабаны с колотушкой…

Но план выглядел сомнительным. Кто ж ответит в четыре утра?

Горилла подняла верхнюю губу, злобно оскалившись. Ударила себя кулаком в грудь, погрозила мне колотушкой — и бросилась на другую улицу. При каждом шаге ей по ногам бил барабан.

А точно ли так себя ведут обезьяны? Или…

Меня осенило. Да здесь замешана Изнанка! Какие, ко всем чертям, гориллы с барабанами в Питере!

Я побежал за ней. Поначалу неуверенно, потом, вспомнив, что с лёгкостью могу забороть на кулаках хоть стаю горилл, перестал сдерживаться. В мгновение ока домчался до перекрёстка и резко затормозил.

Обезьяна пропала. Будто в воздухе растворилась. Не было слышно тихого бумканья барабана. Не шелестела трава на участках, не хрустели ломаемые ветки плодовых деревьев.

Ага, так она в Изнанку сунулась!

Я с азартом зашептал слова превращения… и остановился, ощутив, как спину скребёт тяжёлый взгляд. Нарочито медленно развернулся.

Передо мной, покачиваясь из стороны в сторону, как богомол, встал мужчина. Подозрительной наружности — лысый, сухопарый, с многочисленными колечками и подвесками в ушах и с совершенно дикими, будто нарисованными глазами. Одна щёку уродовала мерзкая татуировка разрезанной вдоль змеи.

С холодком в груди я понял, что глаза действительно были нарисованы на пластинках, вставленных в глазницы.

А вот одежда у урода была самая что ни на есть обычная: джинсы да кофта с капюшоном.

— Приветик… А вы мою обезьянку не видели? Сбежала, зараза, где-то тут прячется, — заговорил я.

Мужчина не ответил. Конечно, настоящих глаз у него не было, но я готов был поклясться, что он изучает мой перстень.

Я шагнул назад. Он шагнул ко мне. Вытянул тонкие губы в улыбке.

Лучше бы он этого не делал. У него были заточенные зубы. Не зубы — острые клыки.

Такими, наверное, очень удобно рвать мясо. Даже живое, сопротивляющееся мясо.

Глава 8

Я убрал руки за спину — словно старшеклассник, которого застукали с сигаретой за школой. Проникся бессмысленностью жеста и сцепил руки на груди, как бы невзначай спрятав перстень под мышкой.

— Вот что, пойду я свой ковёр-самолёт с Абу искать. Который горилла. Если наткнётесь, пишите на пейджер, номер знаете.

Есть у меня такой недостаток: вечно горожу чепуху, когда волнуюсь. А попробуй не поволноваться, когда перед тобой стоит натуральный дьявол. Разве что красной кожи и рогов не хватает.

Настал черёд мужика заводить руки за спину. Он что-то нашарил на поясе — и вытащил два длинных узких ножа. По их серебристым лезвиям бежали волнистые, змееподобные гравировки.

И почему он так тащится от всяких пресмыкающихся? Жутковатый парень, опять же — стилеты острые… или это заточки?

Это я всё думал в процессе. А сам, развернувшись, резво помчался прочь от недодьявола. У меня и без того намечалась плохая неделя, усугублять её отравлением железом не тянуло совершенно.

Шестым чувством ощутив, что сзади приближается что-то опасное, прыгнул в сторону. На ходу врезался в хороший каменный забор — к счастью, не снёс. А вот губу разбил. На языке возник вкус крови.

Мимо пролетел один из кинжалов мужика. Воткнулся в гравийную дорогу вдалеке. Да с такой силой, что задрожала рукоять.

Била эта мразь на поражение, сто процентов.

И к тому же с лёгкостью держала скорость, которую задал я. Потому что едва я отлип от забора, как парень был тут как тут. Подскочил и без раздумий взмахнул стилетом. Метил в плечо. Я пригнулся, боднул его головой в живот, перехватил руку, которая на излёте хотела воткнуть мне в спину нож. Мы с преследователем повалились, покатились кубарем по земле. Острые грани камешков больно вонзались под лопатки. Но лучше уж они, чем стилет.

Тварь, напавшая на меня, сопротивлялась с поистине звериным упорством. Никаких колебаний, ни даже секундного страха — он не отрывал нарисованный взгляд от моего горла. Я напрягся, раскинув руки мужика и пришпилив его к земле. Он колотил меня коленями по животу, и, чтоб его, было больно!

Для того чтобы вбить в недодьявола каплю манер, двинул ему лбом в нос пару раз. Нос превратился в кровавое месиво, в нём что-то захлюпало, но мужик хоть бы звук издал — продолжал с непреклонным упорством выбираться из-под меня. И даже после того как я извернулся и врезал ему между ног, не угомонился. Ноль реакции.

— Да… не… дёргайся ты, сволочь!

Я был сильнее. Моих сил как девочки-волшебницы вполне хватало на то, чтобы без особых усилий…

Нарисованные глаза врага загорелись насыщенным алым.

Твою-то мать.

Он едва не сбросил меня с себя. Потянулся к моей шее острыми-преострыми клыками, утробно заурчал. Не то общение, которого я ожидал.

Одна рука (к счастью, пустая) вырвалась из моей хватки. Прилетело по скуле, и мир взорвался чередой вспышек. Меня повело, я перестал налегать на мужика.