Изъян в сказке: бродяжка

— И поэтому природа одарила женщин красотой, которая даже умнейшего из мужчин лишает разума, — Эскот снова поклонился, как того требовал танец, но посмотрел так пристально, что Мэгги невольно подумала о том, насколько её собственная красота лишила разума его, и покраснела.

После менуэта, увы, Эскот был вынужден откланяться, и дальше танцы приносили куда меньше удовольствия. Лорд Кэнт поздравил её с представлением ко двору и отправил танцевать с каким-то толстым лысым лордом, а когда она вернулась, уже собирался передать в руки худого юноши из дебютантов, как вдруг рядом раздалось:

— Лорд Кэнт! Вы опять желаете спрятать этот цветок?

Мэгг обернулась первой и оторопела — к ним шли рука об руку принц Афран и леди Майла. Ведьма была удивительной. Мэгг не могла бы сказать, насколько она красива, но от неё исходило особое сияние, а каждый её шаг отдавался где-то в душе волшебной музыкой. Она приблизилась, Кэнт начал кланяться, Мэгги поспешила опуститься в реверансе, а ведьма улыбнулась ей и сказала:

— Поздравляю вас, лорд Кэнт.

— С чем, Ваша Милость? — неуверенно переспросил старик.

— С тем, что побеги вашей семьи снова расцветают в Шеане, — леди Майла вздохнула. — Мы все помним о вашей утрате, лорд, и нам отрадно видеть, Что у рода Кэнт есть надежда.

Кэнт помрачнел:

— Я никогда не оправлюсь от гибели детей, Ваша Милость, но я благодарю Всевышнего за то, что он оставил мне Магарет.

— Кажется, она — что-то вроде чуда, — заметил принц Афран, — и сотворила невозможное: примирила два враждующих клана.

Лицо Кэнта словно бы почернело, подбородок закаменел, но ответил он любезно:

— Я слишком стар для ссор, Ваше Высочество, и не хочу уносить их в могилу. Признаюсь, я ненавидел покойного Эскота и был бы рад своей рукой всадить в его сердце кинжал, но Всевышний меня опередил. Мальчик же ни в чём не виновен передо мной и перед моим родом.

Мэгги не понимала, почему старика так разозлили слова принца и леди Майлы, но даже в его ответе она чувствовала едва сдерживаемую ярость.

— В таком случае, — ласково заметила леди Майла, — мы будем счастливы видеть соединение двух старинных ветвей. Счастливого вам года, лорд Кэнт, — потом повернулась к Мэгги и прибавила: — Желаю тебе счастья, дитя.

— Спасибо, Ваша Милость, — едва сумела выдавить из себя Мэгг, не пытаясь даже понять, почему один взгляд на верховную ведьму приносит ей столько счастья.

Принц и леди Майла ушли, а Кэнт прорычал себе под нос:

— Подавись, рыжая кошка!

Мэгги хотела спросить, в чём дело, но Сиан удержала её. Позднее, уже в карете, Мэгг снова вернулась мыслями к этому разговору, вспомнила каждую фразу и каждый жест, но так и не сумела его разгадать.

— Почему лорд Кэнт так разозлился на принца и Её Милость? — спросила она у Сиан. Та поджала губы, как делала всякий раз, стоило Мэгг сказать что-то неподобающее.

— Не вашего это ума дело, дорогая, — сказала она и отвернулась к окну. А потом неожиданно ответила: — Принц известен ненавистью к знатным владыкам вроде нашего лорда. Будь его воля, он сровнял бы с землёй каждую крепость в Стении. Когда-то дочь лорда Кэнта собиралась выйти замуж за милорда Грейвза, и принц едва не разрушил их брак.

— Что он сделал?

Этого явно не подобало знать молодым леди, Мэгг не сомневалась. И действительно, госпожа Сиан сказала:

— Этого не подобает знать молодым леди. Но я вам скажу, чтобы вы были настороже. Покойной леди Орионе в бокал подлили любовного напитка, а потом друг принца увлёк её с собой на балкон, чтобы обесчестить. Если бы это произошло, Грейвз ни за что не взял бы её в жёны. Лорд Кэнт вовремя заметил неладное и вместе с лордом Грейвзом спас бедняжку.

Мэгг охнула и пробормотала:

— Но зачем это было принцу?

Сиан вздохнула:

— Наверное, он не желал счастья дочери своего врага. Наш лорд ведь ни за что не согласился разрушить свои крепости, и принц Афран на него был сильно зол, да и до сих пор злится.

Больше Сиан ничего не сказала, и Мэгг ещё некоторое время размышляла о странных мотивах лордов и принцев, думая, что бы сказал на это Рей. «Не забивай себе голову тем, в чём не можешь разобраться, малышка», — сказал бы он. И добавил бы: «Нам лучше держаться подальше от игр королей». Так она и поступила, выбросив всю эту чепуху из головы. Тем более что у неё было о чём подумать, причём куда более приятное. Милорд Эскот. Тео Эскот — у госпожи Сиан она узнала его полное имя. Сегодня на балу он смотрел на Мэгги так проникновенно, что её бросало в непонятный жар. И его слова о красоте женщин, которая лишает ума мужчин, — действительно ли он говорил о ней?

Эта мысль не оставляла её до самой ночи. В своей комнате, уже отпустив служанок и забравшись в постель, Мэгг в полутьме попыталась рассмотреть свои руки. Они были маленькие и бледные, с чистой кожей — никаких веснушек или пятен. Ногти очень ровной формы были лишь чуть темнее кожи и поблескивали от полировки. Она никогда не думала о себе как о красавице, но взгляды Эскота и что-то ещё неясное, но ощутимое, заставляли её спрашивать себя: «Неужели я действительно красива?»

Руки были красивыми. Знакомыми и в то же время незнакомыми. Мэгг смотрела на них сейчас как будто со стороны и удивлялась — неужели они принадлежат ей?

Правой рукой она провела от кончиков пальцев вверх, до плеча, по левой, и хихикнула вслух: было щекотно.

Вдали загудел колокол, оповещая о наступлении полуночи, и Мэгг вздрогнула от его низкого рокочущего голоса. Когда он затих, она робко вылезла из постели и подошла к большому стеклянному зеркалу, установленному в углу её спальни. В ночном полумраке оно отобразило не девушку, а призрака — из-за плотных штор пробивался бледно-голубой лунный свет, в котором самой себе Мэгг показалась ненастоящей. Она подошла к зеркалу так близко, что почти коснулась носом его глади, и уставилась в глаза самой себе.

Глаза были большие, широко распахнутые, с очень широкими зрачками. Мэгги хихикнула, и зеркальный двойник беззвучно хихикнул вместе с ней. Девушка дотронулась до своих волос, заплетённых на ночь в длинную, до пояса, косу. Коса была толстой, в руку толщиной, и шелковистой на ощупь. Надо лбом волосы вились смешными кудряшками. Мэгг распрямила один из завитков, но тот снова свернулся в колечко. Она опустила глаза чуть ниже — через ночную сорочку едва заметно угадывались очертания её тела — грудь, живот, бедра. Неужели однажды её муж (воображение нарисовало на его месте Эскота) когда-нибудь увидит её такой, в одной сорочке, с заплетёнными волосами? От этой мысли на спине выступили капельки пота, щёки запылали, и Мэгг опрометью кинулась обратно в постель, накрылась одеялом, зажмурилась и громко рассмеялась, а потом, обхватив подушку руками, заснула.

Наутро вспоминать о том, как она рассматривала себя в зеркало, было немного стыдно, но долго размышлять об этом не пришлось: сразу после завтрака в спальне (лорд Кэнт был занят) Мэгг отвели в малый зал, и с ней два часа занимался учитель танцев. Как пояснила госпожа Сиан, в этом сезоне в столицу привезли несколько новых танцев, и рано или поздно они обязательно прозвучат.

Учитель был высокий, узкий, похожий на стеклянный сосуд, только гибкий и вертлявый. Он изъяснялся на странной смеси стенийского и какого-то незнакомого языка, но показывал движения быстро и точно. Мэгг за час заучила основные па и фигуры, а к концу второго легко шагала вместе с маэстро Зэнном по залу под одобрительные восклицания Сиан.