Изъян в сказке: бродяжка

Не то упоминание Эскота, не то собственный здравый смысл позволили Мэгг успокоиться и взять себя в руки. Она выдохнула и задумалась: что бы посоветовал ей Рей?

Первым делом он, конечно, запретил бы ей метаться, как курице с отрубленной головой. «Перво-наперво, если дело кажется трудным, определи в нём начало, середину и конец», — посоветовал он ей однажды, когда она не могла справиться с заданной задачкой.

Так и следовало поступить. С чего начинается приём? Мэгг полагала, что сначала нужно знать, сколько ожидать гостей.

Потом на любом приёме должны подаваться кушанья — значит, нужно найти повара и сговориться с ним об оплате. Так как сейчас сезон, поваром надо озаботиться пораньше, чтобы не остаться вовсе без него к урочному часу.

Вводить гостей в старый дом, где убираются изредка две служанки и одна поломойка, неприлично — так что нужно подыскать ещё рабочих, которые отмоют и отчистят все полы, люстры и плафоны, а чтобы они не поворовали серебро и золото из буфетов, госпоже Илин, домоправительнице, надо поручить внимательно за ними смотреть. А раз она будет за ними смотреть, так пусть сама и наймёт из знакомых служанок, достаточно дать ей денег и потребовать потом отчёт.

Так как будет бал, потребуется оркестр, им может заняться домоправитель. И, конечно, нужно будет не забыть о приглашениях, иначе гости о приёме не узнают. Их она сможет написать сама, а госпожа Сиан подскажет, в какой день приличнее их будет послать.

Мэгг слабо улыбнулась и сказала:

— Мы подождём от лорда Кэнта список гостей, а потом примемся за работу.

Госпожа Сиан всплеснула руками и сказала:

— Какая вы умница!

План Мэгг выглядел хорошо, пока оставался у неё в голове, а в жизни обернулся сумасшедшими хлопотами. Дважды она даже пропустила бал, потому что к вечеру валилась с ног от усталости, хотя в её распоряжении были все слуги и солидная сумма — шестьсот золотых.

Лорд Кэнт пожелал видеть у себя всё высшее общество Шеана, более двухсот человек, в том числе и принца Афрана — королю слать приглашение на подобные мероприятия не полагалось, он приходил по своему желанию, если имел на то время.

Когда закончились основные хлопоты, были наняты все слуги, повар и два его помощника, выбран оркестр, когда были разосланы приглашения, началась новая морока — нужно было решить, как кого рассадить за столом.

Мэгги готова была плакать от бессилия, когда госпожа Сиан в очередной раз вздыхала, качала головой и замечала: «Эх, не дело это — старуху Трил сажать рядом с лордом Харроу. Она когда-то была влюблена в его покойного батюшку, а тот взял и сбежал от неё на войну, так что ей теперь имя Харроу — что красная тряпка быку», — и приходилось снова переписывать план.

Когда-то в детстве Рей загадывал ей загадку про волка, зайца и пучок моркови, а также безумного лодочника, решившего переправить их всех на другой берег реки так, чтобы волк не съел зайца, а заяц — морковь. Попытка рассадить гостей напоминала эту загадку, только волков, зайцев и морковок было две сотни, и все друг друга норовили сожрать.

Однажды утром, когда отчаяние Мэгг достигло высшего пика, слуга передал ей корзину цветов, а госпоже Сиан вручил записку. Та с любопытством развернула её и прочитала:

«Досточтимая госпожа, засвидетельствуйте леди Магарет мое почтение и передайте, что я с нетерпением жду приёма в доме лорда Кэнта и благодарен за приглашение. Пусть эти цветы порадуют леди и напомнят ей о лете, которое мы все провожаем. С поклоном и наилучшими пожеланиями, и т. д., и т. п., милорд Тео Эскот».

— Эх, проказник! — рассмеялась она так, что её необъятная грудь заколыхалась. — Не имея права писать вам, он вздумал написать мне!

Мэгг выхватила записку и вчиталась в ровные строчки, написанные твёрдой рукой благородного вельможи. У Эскота был изящный почерк с длинными хвостиками букв, широкими росчерками и твёрдыми линиями.

Госпожа Сиан снова взглянула на записку и заметила:

— Пишет скорее по-военному, обратите внимание — ни завитушек, ни виньеток.

— Он человек решительный, — проговорила Мэгг и рассмеялась. Всю её хандру как рукой сняло, цветы были прекрасными, а рассадить гостей за столом показалось простейшим делом. Она схватила свой исчёрканный лист, перевернула его, взялась за перо и в десять минут составила идеальный план, в котором госпожа Сиан не нашла ни единой ошибки.

Наконец, последнее, о чём следовало подумать, это собственный наряд. Но здесь Сиан и Фанни постарались на славу, замучив указаниями портниху. В результате вечером двенадцатого Мэгг облачили в светло-голубой наряд, который Сиан назвала «похожим на летнее облако, укрывающее солнце», а сама Мэгг, менее поэтичная, «голубым чудом». Это было платье из светло-голубого эмирского шёлка с пышной юбкой из лиррийских кружев того же цвета. Плечи и грудь Мэгг оказались низко открыты, а руки — закрыты почти до середины предплечья. Её волосы зачесали наверх и закрутили во множество локонов, а сверху перехватили жемчужной сеткой.

Лорд Кэнт уже ждал её в зале, и они вместе вышли в холл, встречать гостей. Старик оделся в тёмно-синий камзол и держал спину так ровно и прямо, что нельзя было догадаться о его немощи и многочисленных болезнях. Мэгг едва ощутимо опиралась на его руку, приветствуя каждого гостя и приглашая в дом.

Все её планы, все её задумки исполнялись у неё на глазах — приём, до сих пор бывший нереальным прожектом, обрёл плоть, ожил. Гости всё прибывали, холл и зал для приёмов наполнялись смехом, слуги сновали с бокалами вина и закусками, оркестр играл лирические мелодии.

Прибытие Эскота Мэгг почувствовала сердцем: оно забилось чаще ещё прежде, чем слуга объявил его имя.

— Лорд Кэнт, леди Магарет, — милорд грациозно поклонился, — для меня большая честь получить приглашение в ваш дом.

— Забудем прошлое, милорд Эскот, — проговорил старик, — ради будущего.

— Ради будущего, — повторил за ним Эскот и прибавил: — Лорд Кэнт, я желал бы иметь с вами частный разговор. Если вам будет угодно, я мог бы навестить вас завтра утром.

— Моя племянница сегодня устроила всё так хорошо, что мне не осталось никаких дел в собственном доме, — хмыкнул Кэнт, — если ваш разговор не займёт много времени, сегодня после ужина, до начала танцев, я мог бы побеседовать с вами.

— Вы сделаете меня счастливейшим человеком на свете, — Эскот снова поклонился и обратился к Мэгг: — Леди Магарет, не соблаговолите ли вы оставить мне первый и последний танцы?

Мэгг смущённо улыбнулась и заверила его:

— Они ваши, милорд Эскот.

— Догадываюсь я, о чём этот молодчик желает со мной говорить, — пробормотал Кэнт, а потом снова обратился к приходящим гостям.

Принц и верховная ведьма прислали письмо с сожалением, что не могут присутствовать, но остальные были в сборе. Большая столовая заполнилась по мановению руки домоуправителя, и Мэгг заняла место во главе стола, напротив Кэнта — она сегодня была хозяйкой, а не просто родственницей.

Повар расстарался: стол был уставлен лебедями, запечёнными целиком и так умело украшенными, что казались живыми и готовыми вот-вот взлететь; блюдами с заячьим жарким — густым, под прозрачной плёнкой застывшего чистейшего бульона; в центре расположился крупный поросёнок, напичканный яблоками в меду, а возле него в узких поддонах лежали полупрозрачные форели с лимоном и эмирскими пряностями. По краям в многоярусных менажницах высились горы из слив, персиков и груш. Не было недостатка ни в соусах, поданных в широких чашах, ни в вине, которое из больших кувшинов разливали проворные слуги, ни даже в оливках, выписанных из имения Кэнта.