Изъян в сказке: бродяжка

Защита опустилась обратно, а воздух перед стеной уже не дрожал — Зои забралась внутрь. Мэгг осталась стоять в растерянности. Она не могла последовать за ней: её бы защита не пустила.

Здравый смысл требовал развернуться и уйти, но Мэгг не могла: теперь, когда подозрения превратились в уверенность, она просто не могла бросить Зои и позволить ей попасть в тюрьму. Мэгг зашла в тень и решила, что просто подождёт — если в течение часа Зои вернётся, значит, всё хорошо. Если нет — что ж, на этот случай плана у неё не было, но она знала, что в беде подругу не бросит.

Ждать было трудно. У Мэгг не было часов, и время приходилось отслеживать по движению солнечных лучей на стене — полоса света понемногу поднималась, уступая место тени, по мере того как солнце опускалось на небосводе. За стеной было тихо. Вокруг — тоже. Старый квартал был почти безжизненным, только изредка откуда-то издали доносились голоса, скрип дверей и ступеней. Гомон рынка не долетал сюда. По внутренним ощущениям Мэгг прошло уже два века, но полоса света сообщала, что минуло едва ли полчаса.

Что делает сейчас Зои? Мэгг вообразила себе, как Зои крадётся в сокровищницу, вскрывает тяжёлую дверь и кладёт в просторный карман под подолом драгоценную золотую чашу.

Треть. Она сговорилась с теми бандитами на треть — видимо, треть стоимости украденного. Наверное, большие деньги. Мэгг покачала головой. Сложно было представить себе Зои, распоряжающуюся крупной суммой. Она и само понятие богатства были несовместимы. На что Зои потратит эти деньги? У Мэгг не было ответа: она знала Зои неплохо и видела, насколько её потребности и желания обычно просты. Она никогда не вздыхала по красивым платьям, не мечтала о жизни в богатом доме. Мэгг оборвала эти мысли: не её дело было, куда Зои решит потратить греховные деньги. Всё, что её интересовало — чтобы Зои вернулась невредимой.

За размышлениями, похоже, прошло ещё полчаса, но Зои всё не было. Мэгг подумала, что, возможно, ждёт не там — ведь Зои могла уйти другим путём. Потом покачала головой: уходить через задний двор и затеряться в хитросплетении улиц было бы безопаснее, чем пытаться выбраться через главные ворота.

В душе Мэгг разгоралась серьёзная борьба. С одной стороны, Мэгг отчаянно не хотела лезть за стену да и плохо представляла себе, как пройти через защиту. С другой — она никогда не простила бы себе, если бы с Зои что-то случилось.

Нужно было решаться. Прошло уже достаточно времени. А если нет? Если Зои затаилась где-то в доме, смешалась со слугами и ждёт подходящего момента?

Мэгг со стоном обхватила себя руками. Она не знала, что будет правильным, но и дольше ждать не могла.

«Всевышний, помоги мне», — шепнула она и подошла к стене. Защита сияла ровно и надёжно, но Мэгг не позволила себе сомневаться и аккуратно коснулась её тем новым, недавно открытым способом — собственной магией. Это было странное ощущение: она чувствовала силу защиты, её упругость, её тепло, причём чувствовала так же ясно, как если бы дотрагивалась до неё рукой. При лёгком нажатии защита мягко спружинила, отталкивая магию Мэгг в сторону. Мэгг опустилась чуть ниже и коснулась прутьев. Они ощущались обычным металлом — словно защита парила над ними, а не укрывала их. Ещё раз прошептав короткую молитву, Мэгг напряглась и раздвинула в стороны металлические прутья, освобождая для себя небольшой лаз. Подниматься по стене было страшно — она не обладала ловкостью Зои и боялась упасть и наделать шума, но всё-таки лезла вверх, цепляясь за камни и чуть поддерживая себя волшебством.

Вблизи защита выглядела опасной: внутри неё за золотистым свечением пробегали маленькие разряды молнии. Мэгг пригнулась, прижалась к каменной стене всем телом и втиснулась в лаз.

Перед её глазами предстал старый запущенный сад. Яблони и груши давно выродились в мелкий дичок, и кислые плоды никто не собирал — их остатки гнили на земле с прошлой осени. Новые ещё не завязались, хотя деревья уже покрылись листьями.

Если бы не магия, Мэгг упала бы со стены вниз головой, но ей всё-таки удалось протиснуться в лаз, не задев защиту, и уцепиться за камни, после чего осторожно слезть на землю. На всякий случай она вернула прутья обратно — это оказалось сложнее, чем раздвинуть их, и по спине Мэгг потёк пот.

Несмотря на то, что листья на деревьях были ещё небольшие, в саду было достаточно тени, чтобы чувствовать себя почти в безопасности — иначе, пожалуй, сердце Мэгг выпрыгнуло бы из груди от ужаса. Она собрала все силы и вошла в тень — обычно ей удавалась только лёгкая маскировка, но она надеялась, что здесь, в саду, этого будет достаточно.

За садом открывалась пустая лужайка с высохшим прудом, слева у стены теснились служебные постройки, а прямо на берегу пруда стоял господский дом. Ему было, пожалуй, лет двести — Мэгг бывала в домах, подобных ему. Кто бы ни был его хозяином, дела, похоже, шли не очень хорошо: на всём лежала печать запустения. Слуг не хватало, чтобы содержать дом в порядке, и он постепенно разрушался. Никто не чинил черепичную крышу. Никто не подновлял краску на деревянных рамах окон и на дверях.

Было тихо, и в этой тишине Мэгг нашла некоторое успокоение — наверное, если бы слуги схватили вора, всё не дышало бы такой безмятежностью.

Тени на поляне и возле пруда не было, поэтому Мэгг пошла по кромке сада и поскорее подобралась к хозяйственным постройкам — это были сараи, амбар, заброшенная конюшня и домик для слуг. Мэгг едва не подпрыгнула на месте, когда услышала совсем рядом голоса, но сумела взять себя в руки и быстро сообразила, что доносятся они из домика для слуг.

Она прислушалась: это была обычная болтовня. В бытность свою леди Магарет она слышала такую не раз, когда проходила мимо комнат горничных и лакеев. Говорили про хозяина, про то, что Сэлли обжималась с «тем юнцом» прямо под окнами, обсуждали какой-то «хлам», с которым третий день возятся и никак не разберутся.

Мэгг миновала домик и приблизилась к старой стене господского дома. От него веяло, как от любого старого каменного строения, холодом. За стены цеплялись сухие ветви плюща — молодые побеги только-только поднимались от земли и выпускали пока ещё слабые полупрозрачные усики.

Мэгг было очень страшно, но она заставляла себя не думать о страхе, а просто идти вперёд, теперь уже вдоль стены дома. Ей и в голову не пришло бы сунуться к главным воротам, поэтому она шла ещё глубже в тень, к чёрному ходу.

Возле него было грязно — похоже, слуг не хватало, или они были нерадивыми. Несло скотным двором.

Вдруг Мэгг заметила старую приставную лестницу. Казалось, что возле стены её забыл плотник, который чинил наличники на окнах, а может, кровельщик, даже садовник мог оставить её здесь. Но Мэгг отчётливо видела, насколько здесь ленивы слуги — она сомневалась, что кто-то из них утруждал себя починкой или мытьем дома снаружи. Что до садовника, то ему пока лестница была не нужна — даже если бы деревья давали плоды, которые кто-нибудь собирал бы, для них еще было не время.

Нет, сомнений не было, эта лестница — путь, которым воспользовалась Зои, чтобы попасть внутрь дома.

Мэгг остановилась возле неё, вздохнула и подняла голову. Возможно, стоило подождать Зои здесь? Пока в доме тихо, может, ей и не нужна помощь…

Но тут сверху донеслось очень тихое, но отчётливое:

— Дура-а… — с таким отчаяньем, которого Мэгг ещё ни разу не слышала в голосе Зои.

Больше сомнений не было.

Глава двадцать девятая. Дело Зои